Мщение Баккара - дю Террайль Понсон. Страница 28
— Но где она? Где графиня? — спросил Леон.
— Она уже здесь около часу или даже больше. Она обогнала меня одной станцией и торопилась домой, чтобы скорей увидеть своего мужа.
— Бедный граф! — проговорил Арман де Кергац. — Я боюсь, чтобы он не остался навсегда помешанным.
— Не думаю, — ответил Фернан с живостью, — доктор Самуил Альбо уверяет, что он выздоровеет.
В это время лакей подал записку от графини Артовой.
«Пишу второпях, любезный граф. Я поручила Фернану Роше все рассказать вам.
Теперь, когда Рокамболь, наш общий враг, обессилен, позвольте мне поговорить об одной женщине, которая ждет с нетерпением оправдания.
Жду вас сегодня вечером, только не у себя, а у господина Роллана де Клэ.
Баккара действительно была уже около двух часов в Париже.
В эту минуту, когда почтовая карета графини Артовой въезжала во двор, из него выезжала коляска господина Леона Роллана.
Когда графиня уезжала, она не могла сказать своей сестре, зачем и куда она едет и когда приедет.
Две недели графиня Артова не присылала сестре никаких известий о себе, а та, думая что-нибудь узнать о ней, ездила всякий день в улицу Пепиньер.
Сестра графини Артовой вскрикнула от радости и велела остановить коляску. В это самое время Баккара выпрыгнула из кареты, и сестры бросились в объятия друг другу.
— Сестра моя! — проговорила Баккара после первой минуты радости. — Я только что приехала, чтобы взять тебя и опять уехать. Мы поедем к моему бедному Станиславу в Фонтеней-о-Роз.
— Два дня тому назад я с Леоном ездила к нему. Ему гораздо лучше.
— Серьезно? Ты меня не обманываешь, милая Серизочка? — воскликнула графиня Артова с волнением и беспокойством, которые ясно доказывали, что она сильно любит своего мужа.
— Клянусь тебе. Он узнал и Леона, и меня.
— В самом деле?
— Уж он знает, что он граф Артов, и не воображает себя Ролланом де Клэ.
— Спрашивал он обо мне? — спросила дрожащим от волнения голосом графиня Артова.
— Нет, — отвечала Сериза, опустив глаза.
— О боже мой, — прошептала сквозь слезы графиня, — разум возвращается к нему и… он начинает припоминать.
В глубине кареты сидела женщина, лицо которой было закрыто вуалью.
Увидев ее, Сериза удивилась.
— Тебя удивляет? Это Ребекка.
Графиня сделала знак еврейке, и все три женщины последовали в дом.
Графиня вошла, увидела письмо и прочитала следующее:
«Милостивая государыня!
Письмо ваше, посланное из Мадрида, я получил в Клэ, третьего дня утром. Из Клэ я не выезжал со дня вашего отъезда, верный слову, которое вы взяли с меня.
Я поспешно приготовился к дороге и уехал в тот же вечер.
Я в Париже и не буду выходить из дому, не получив от вас позволения. По приезде вы найдете письмо.
Почтительно целую вашу руку.
Графиня села, взяла перо и ответила:
«Любезный мой Роллан!
Я посылаю к вам Ребекку, она объяснит вам, что я от вас требую.
Сию же минуту отправьтесь к виконту д'Асмоллю и попросите его непременно приехать к вам сегодня вечером в девять часов. Я приеду позже.
Баккара написала уже известную нам записку к Арману де Кергацу и, отдав ее лакею, приказала тотчас же отнести.
Еврейка снова опустила вуаль на лицо, чтоб хоть немного скрыть свое удивительное сходство с графиней Артовой. Баккара, оставшись с сестрой, переменила свой мужской костюм, который она в свое продолжительное путешествие не снимала с плеч, и, одевшись, велела подавать карету.
— Доктор Самуил Альбо, — сказала графиня сестре, — тоже приехал из Мадрида, но, не доехав до Парижа, сел в дилижанс и помчался в Фонтеней-о-Роз. Он хотел поскорей увидеть моего бедного Станислава и узнать, могу ли я к нему прийти. Поедем. О, как длится время!
Баккара с сестрой поехали в Фонтеней-о-Роз, где граф Станислав Артов снова лечился под надзором доктора Самуила Альбо.
В этот же самый день вечером, ровно в девять часов виконт Фабьен д'Асмолль, верный своему слову, данному господину Роллану де Клэ, своему прежнему другу, пришел к нему в улицу Прованс.
Роллан ждал его, он встретил виконта учтиво, но вместе с тем церемонно, дав заметить в своем приеме чувство удерживаемой приязни, которой виконт д'Асмолль был невольно тронут.
— Вы видите, милостивый государь, я аккуратен, — сказал виконт.
Роллан поблагодарил и, отворив двери кабинета, попросил его войти туда.
Виконт Фабьен д'Асмолль сел.
— Вам, вероятно, известно, господин виконт, — проговорил Роллан, — что я прибыл сюда из Франш-Конте, куда я ездил за получением наследства от покойного кавалера де Клэ, моего дяди.
— Да, это я слышал.
— Вы также были во Франш-Конте, в замке Го-Па, в то время, когда с герцогом де Салландрера сделался апоплексический удар.
— Виноват, милостивый государь, разве я к вам пришел для того же, для чего и вы ко мне приходили?
— Нет, тогда я хотел свести с вами некоторые денежные счеты, а сегодня…
Роллан, видимо, хотел замолчать.
— Ну, что же? — спросил д'Асмолль.
— Сегодня, — продолжал Роллан, — я желаю услышать от вас мнение обо мне.
— Милостивый государь, — проговорил Фабьен, которого этот вопрос смутил, — я был вашим другом и любил вас, до сих пор я считал вас только ветреным и легкомысленным, любовь эта, часто получавшая толки, все-таки оставалась неприкосновенной. Но однажды…
Виконт, в свою очередь, не решался договорить.
— Я знаю, что вы хотите сказать, — проговорил де Клэ. — Однажды, когда я показался вам вероломным и бессердечным, когда я скомпрометировал и обесчестил женщину, вы перестали уважать меня. Ведь вы так хотели сказать?
Виконт молчал. Но господин де Клэ не обиделся и продолжал грустным, но твердым голосом:
— Господин виконт, я вас пригласил не для того, чтобы уговорить вас завязать снова дружбу между нами и восстановить прежнее ваше мнение обо мне. У меня бы хватило силы перенести общее презрение, если бы дело касалось одного меня, верьте мне.
— Кого же может еще касаться? — спросил удивленный виконт.
— Особы, которую я обесчестил, особы, оклеветанной в общественном мнении… Графини Артовой. Да, виконт.
На губах д'Асмолля появилась презрительная улыбка.
— Вы хотите поднять ее в общественном мнении?
— Да.
— В чьих же глазах?
— В ваших и во всех.
— Затем вы меня сюда позвали?
— Да.
— Господин де Клэ, вы забываете, что мы не находимся в таких коротких отношениях, чтобы вы могли себе позволить такого рода шутки.
— Я шутить не люблю, — ответил Роллан.
— Вы хотите доказать, что графиня Артова невинна?
— Да, — проговорил Роллан с твердостью.
— Что вы… никогда.
— Никогда.
— Вы тогда будете последний из мерзавцев или сумасшедший.
Роллан был спокоен.
— Дополните вашу мысль, — сказал он сдержанно.
— Вы будете последний из подлецов, если графиня в действительности окажется невинной, потому что вы сами разглашали по всему Парижу ее позор. В глазах моих вы сумасшедший. Вы, вероятно, забыли, что я сам был здесь, слышал через замочную скважину ваш разговор.
— Вы имеете полнейшее право, господин виконт, говорить мне это, потому что я не могу вам отвечать, но через несколько минут у меня будут блестящие доказательства.
Виконт пристально посмотрел на Роллана и, вероятно, спросил себя, в самом деле, не помешан ли он.
— Через несколько минут? — спросил виконт. — Так вы ждете кого-нибудь?
В это время в прихожей раздался звонок.
— Тс! — сказал Роллан.
Он вышел из кабинета и пошел сам отворять двери, потому что он был в квартире один, даже без лакея.
Через несколько секунд он вошел к Фабьену в сопровождении графа де Кергаца.