Кофейная книга - Фрай Макс. Страница 22

Елена Касьян

Франка Варэзи и Карла Таволино

— Сеньор Варэзи подтвердил бы, что это полный бред! — сказала сеньора Варэзи.

— Вы не можете этого знать, милочка, — сказала сеньора Таволино, отхлебнув капучино. — Это случилось еще до того, как скончался сеньор Таволино. И уж конечно, до того, как скончался уважаемый сеньор Варэзи.

Обе всплакнули.

— Откуда же вам это известно? — спросила сеньора Варэзи.

— Ну, просто я подумала, что у каждого приличного сеньора должна быть молоденькая любовница. Вы же считали своего супруга приличным сеньором?

— Это да… — вздохнула сеньора Варэзи.

Сеньора Таволино хитро подмигнула и отхлебнула капучино.

— Франка Варэзи! Ваша кошка залезла в мой холодильник и украла двести граммов бекона. — Сеньора Таволино картинно размахивала ложечкой.

— Карла, дорогая, этого не может быть! Миччола не ест бекон. И не умеет открывать холодильник. К тому же она проспала на веранде все утро.

— Вы знаете, Франка, что я на строгой капучиновой диете?

— Вы говорили мне, Карла. — Сеньора Варэзи смотрела, как оседает пенка в чашке.

— Вы знаете, Франка, что я никогда не нарушаю свое слово?

— Вы говорили мне, Карла. — Сеньора Варэзи потрогала пенку пальчиком.

— Разве не логично, что я не могла съесть двести граммов бекона, а ваша кошка, наоборот, могла?

— Это да… — вздохнула сеньора Варэзи.

Сеньора Таволино удовлетворенно кивнула и отхлебнула капучино.

— Как вы думаете, Карла, мне пойдет зеленая шляпка с кружевной оборкой и ромашками на полях?

— Вы купили новую шляпку, Франка? — Сеньора Таволино постучала ногтиком по чашке.

Сеньора Варэзи кивнула.

Обе помолчали.

— Франка Варэзи, вы когда-нибудь видели меня в зеленой шляпке с оборкой и ромашками? — спросила сеньора Таволино.

Сеньора Варэзи опустила глаза.

— И как вы думаете почему?

— Почему? — спросила сеньора Варэзи шепотом.

— Потому что ни одна уважающая себя сеньора не выйдет из дому в зеленой шляпке с дурацкой оборкой и пошлыми ромашками на полях!

— Это да… — вздохнула сеньора Варэзи.

Сеньора Таволино торжествующе улыбнулась и отхлебнула капучино.

— Ах, можете не утруждать себя походом в магазин, Франка. То маленькое черное платье вам не подойдет. — Сеньора Таволино помешивала сахар в чашке.

— Я все-таки схожу примерю. — Сеньора Варэзи слизнула с ложечки пенку.

— А я говорю, вам не подойдет! Я примеряла — мне оно мало!

— Но я ведь тоньше в талии и стройнее в бедрах… и оно мне так нравится… — Сеньора Варэзи мечтательно закатила глазки.

— Вы знаете, Франка, что я на строгой капучиновой диете?

— Вы говорили мне, Карла.

— Вы знаете, что кое-кто садится на диету, чтобы другой кое-кто не думал, что он самый стройный и может влезть в любое платье?

Сеньора Варэзи поперхнулась пенкой и закашлялась.

— И знаете ли вы, — продолжала сеньора Таволино, — что каждая благородная сеньора всегда ставит дружбу выше маленького черного платья?

— Это да… — вздохнула сеньора Варэзи.

Сеньора Таволино гордо вздернула носик и подумала о второй чашечке капучино.

— Если бы сеньор Таволино был жив… — сказала сеньора Таволино.

— И если бы сеньор Варэзи был жив… — подхватила сеньора Варэзи.

Обе всплакнули.

— То я каждое утро носила бы ему в постель капучино! — сказала сеньора Таволино.

— И я! — подхватила сеньора Варэзи.

— Франка, что вы говорите? Разве вы когда-нибудь носили капучино супругу в постель? — удивилась сеньора Таволино.

— Нет, — смутилась сеньора Варэзи. — Но ведь и вы, Карла, никогда не носили.

— Но я ведь первая придумала!

— Это да… — вздохнула сеньора Варэзи.

Сеньора Таволино довольно хмыкнула и отхлебнула капучино.

— Доброе утро, Карла, — сказала сеньора Варэзи. — Как пахнет капучино!

Сеньора Таволино отхлебнула из чашки и ничего не ответила.

— Вам не здоровится, Карла?

Сеньора Таволино отхлебнула еще и снова не ответила.

Сеньора Варэзи вздохнула и подвинула к себе сахарницу.

— Настоящие подруги так не поступают! — пробубнила сеньора Таволино. — Я всю ночь мучилась бессонницей, а вам хоть бы что!

— Но я не знала, Карла, я же не знала…

— Вот-вот! А если бы вы были настоящей подругой, вы бы мне что-нибудь почитали. Или даже сварили бы чашечку капучино!

— Это да… — вздохнула сеньора Варэзи.

Сеньора Таволино отхлебнула капучино и обиженно поджала губки.

— Вы знаете, Франка, что натворила ваша кошка? — Сеньора Таволино размахивала ложечкой.

— Что? — испугалась сеньора Варэзи.

— Она выпила мой утренний капучино!

— Этого не может быть, Карла! Она же кошка.

— Вот именно! Но вы ей все прощаете! Ей позволено гораздо больше, чем мне! — Сеньора Таволино уронила слезу в пустую чашку.

— Не плачьте, Карла, я сварю вам новый капучино, — сказала сеньора Варэзи.

И подумала: «Да пропади ты пропадом, Карла!»

И в ту же секунду Карла Таволино пропала пропадом.

Сеньора Варези немножко подождала, пока остынет капучино, отпила полчашки, а потом еще чуть-чуть, надела зеленую шляпку с кружевной оборкой и ромашками на полях… и пошла покупать маленькое черное платье.

— Завтра сочиню ее получше, — думала сеньора Варэзи. — Чуть менее капризной и чуть более тактичной! Может, придумать ей какую-то зверюшку? Птичку, например? Или рыбку? И обязательно тонкую талию!.. Это да…

Дора

Когда утром я надеваю синее платье — я немая Дора.

Я иду через двор, киваю дворнику, перепрыгиваю через лужу у ворот.

В синем платье я Дора-почтальонка. Я несу большую сумку и пою песни в своей голове.

Мне не нужно нигде останавливаться надолго, чтобы поболтать.

Когда днем я надеваю белое платье — я веселая танцовщица Дотти.

Я хожу в балетную школу и тяну носок у станка.

Мне нравится, как шуршат крахмальные пачки.

Я немая Дотти. но я не глухая. Я слышу, как шепчутся за моей спиной, и тяну носок еще сильнее.

Когда вечером я надеваю красное платье — я малышка Додо.

Я любовница директора балетной школы, старого развратника Джулио. Немая счастливица Додо, засыпанная цветами и подарками.

И даже жена Джулио относится ко мне с пониманием.

Быть немой в красном платье — горше всего.

Когда ночью я надеваю черное платье — я просто немая Долорес.

Я мелю крупные зерна арабики и варю кофе. Черный, как твои глаза, горький, как моя любовь.

Я сажусь писать тебе письма и беззвучно плачу.

Я пишу тебе обо всем, о чем молчала за день: о Доре в синем, о Дотти в белом, о Додо в красном.