Враги наших врагов - Заянчковский Иван Филиппович. Страница 47

Против религиозных толкований целесообразности в природе как доказательства премудрости божьей выступил Чарлз Дарвин. В письме к своему другу, ботанику Аза Грею от 22 мая 1860 года он писал, что не может «видеть столь ясно, как другие, …признаков плана и благоволения во всем, что окружает нас. Мне кажется, что в мире существует слишком много несчастья. Не могу убедить себя в том, что благодетельное и всемогущее божество нарочно сотворило наездников с той определенной целью, чтобы они питались в живом теле гусениц, или кошку, чтобы она играла мышью».

Дарвин доказал, что выработанные в процессе естественного отбора целесообразные приспособления не являются абсолютными, годными для всех случаев жизни. Перенесите эфиальта из леса на поле, хотя бы картофельное, с массой личинок колорадского жука, более доступных для прокалывания яйцекладом, и окажется, что он там погибнет и не оставит потомства. Недаром говорил И. В. Мичурин: «Каждый орган, каждое свойство, каждый член, все внутренние и наружные части всякого организма обусловлены внешней обстановкой его существования».

Активно воздействуя на организмы и изменяясь сама, внешняя среда побуждала их изменяться, приноравливаться к ней и вырабатывать все те необходимые для жизни полезные приспособления, которые мы и наблюдаем у животных. Эти приспособления отбирались и закреплялись наследственно в процессе эволюции благодаря действию великого кузнеца и архитектора живых существ — естественного отбора. Изменчивость, наследственность, естественный отбор и борьба за существование — вот основные факторы эволюционного развития видов.

Человек же, венец творений природы, познает ее законы и заставляет их служить себе во имя блага всего человечества. Использование паразитов лишь маленькая иллюстрация к его великим деяниям.

Природа не храм, а мастерская

Невидимый герой знаменитого рассказа Г. Уэллса не питал особой любви к человечеству. Правда, неприязнь эта была взаимной: люди не могли испытывать пылких симпатий к существу, столь непонятному, недоступному их разумению, да к тому же противопоставлявшему себя всему свету. Враждебная толпа ополчилась против дерзкого невидимки и расправилась с ним.

Мысль о том, что невидимое обязательно должно быть опасным и враждебным людям, не вызывала сомнений.

Ученые-биологи, столкнувшиеся с невидимками, были более осторожны и объективны в своих суждениях. И они сумели использовать невидимок на благо человеку. Правда, существа, с которыми они имели дело, лишь условно можно называть невидимыми. Их нельзя было — поодиночке — разглядеть невооруженным глазом. Понадобился микроскоп, чтобы тайное стало явным. И перед учеными предстали неведомые дотоле мельчайшие организмы, которые так и назвали микроорганизмами, или микробами.

На что способны микробы, друзья они или враги? Этим вопросом занялась особая наука — микробиология, которая быстро установила, что микроорганизмы являются возбудителями многих болезней как среди людей, так и среди животных. И тогда естественно возник вопрос, нельзя ли направить это могучее оружие против многочисленных врагов человека, растений, животных, но при этом сделать так, чтобы оружие не обратилось против тех, кто его применяет.

Открытия Луи Пастера, И. Мечникова, Н. Гамалея не только ознаменовали переворот в науке, они имели огромное практическое значение.

На них и основывался уездный ветеринарный врач М. Ф. Иванов, посланный в 1898 году в заграничную командировку. В Цюрихе Иванов стажировался у профессора Рота — ученика прославленного Коха. Однажды Рот поручил ему приготовить дозу препарата мышиного тифа. Швейцарию тогда буквально наводнили мышевидные грызуны, и вся надежда была теперь на то, что с помощью мышиного тифа удастся вызвать массовые заболевания среди них — эпизоотию, которая и очистит поля и пастбища от вредителей. Подобный бактериологический метод борьбы в то время был еще новинкой.

Первые опыты по использованию бактерий для борьбы с вредными грызунами были проведены в России И. И. Мечниковым и Н. Ф. Гамалея. В 1887 году Мечников установил высокую патогенность бактерий куриной холеры для сусликов, а в 1888 году Гамалея применял зараженные приманки и вызвал эпизоотию среди сусликов. В том же году Л. Пастер во Франции провел удачные опыты по истреблению кроликов на небольшом участке земли (8 гектаров), использовав бактерии куриной холеры.

Позже было установлено, что в борьбе с грызунами помогают бактерии мышиного и крысиного тифа. В 1893 году С. С. Мережковский открыл бактерии мышиного тифа, а в 1897-м Б. Л. Исаченко нашел бактерии крысиного тифа.

Итак патогенные (болезнетворные) микробы и должен был размножить М. Ф. Иванов. Когда все было готово, группа профессора Рота отправилась за город. Объяснение ученого было предельно кратким:

— Зараженные приманки нужно заложить в норы мышей. Съев их, мыши заболеют тифом, а потом и сами станут источником распространения эпизоотии среди своего племени. И тогда поля и пастбища освободятся от вредных грызунов.

Студенты энергично начали разыскивать мышиные убежища и закладывать в них приманки, каждая из которых была своего рода бактериологической миной. Оставалось лишь выждать, когда мины сработают. Через неделю провели осмотр поля битвы. Результаты оказались удручающими: приманка была съедена, а мышей… Ни одного погибшего врага не нашли.

В чем же дело? — думал М. Ф. Иванов. Может быть, бактерии были мертвыми? Но нет, выращивая их в лаборатории, на искусственной питательной среде, он проверял культуру под микроскопом. Бактерии жили, размножались… Но разве он проверил их силу? А ведь культура тифа выращивалась в лаборатории давно, десятки поколений микробов были получены на искусственной питательной среде. Не привело ли это к ослаблению их вирулентности, способности вызывать заболевание?

Догадка оказалась правильной. И когда позднее в лаборатории вырастили более активных микробов и вновь «заминировали» поля, оружие сработало: среди мышей началась эпизоотия, и через две недели грызуны исчезли.

…Прошли годы. М. Ф. Иванов стал выдающимся ученым-животноводом, академиком, творцом новых пород скота, гордостью и славой отечественной зоотехнической науки. Но опытами по борьбе с грызунами больше не занимался.

Сейчас бактериологический метод борьбы с грызунами прочно вошел в практику и завоевал всеобщее признание. Приманки — а ими служат кусочки белого или серого хлеба, зерно, костные опилки, тесто, замешенное на бактериальной культуре, — раскладываются там, где скапливаются грызуны: в норы на полях, под стога, а то и прямо в животноводческих помещениях — в коровниках, свинарниках, птичниках. Эта отнюдь не простая карательная операция требует соблюдения многих условий, чтобы был обеспечен нужный эффект, и в то же время ничего не угрожало скоту. Например, для бактериальной культуры не годится черный и кислый хлеб, так как возбудители тифа очень чувствительны к кислой среде. Приманки помещают в специальные ящики-кормушки: хотя тифозные культуры и считаются безвредными для домашних животных и людей, все же лучше приманки изолировать, ибо при определенных условиях некоторые штаммы бактерий могут вызывать кишечные заболевания.

Чтобы привлечь грызунов, внимательно изучают их склонности и повадки. Например, добавляют в приманки рыбий жир, масла; иногда даже окрашивают метиленовой синькой, поскольку крысы проявляют особую привязанность к голубому цвету.

О том, как действуют приготовленные культуры, можно судить и по такому примеру. Года три назад в Восточной Грузии сильно размножилась общественная полевка, наносившая значительный ущерб пастбищам и посевам. Весной 1964 года там находили на одном гектаре в среднем от 600 до 2500 жилых нор полевок. Для борьбы с ними приготовили 40 тони препаратов приманок из бактерий Прохорова и Исаченко и разложили их на территории 22 хозяйств, общей площадью в 22 тысячи гектаров. Через месяц количество полевок уменьшилось на 99,1 процента. Но эпизоотия среди грызунов продолжалась еще в течение 8 месяцев, не принося при этом вреда другим животным, домашним и диким. Вот и выходит, что и тиф бывает полезным!