Враги наших врагов - Заянчковский Иван Филиппович. Страница 49

Опустошительные эпизоотии среди насекомых — вредителей леса и сельского хозяйства вызывает полиэдроз, при котором в тканях тела насекомых образуются многогранные включения — белковые тельца. От полиэдроза страдают непарный шелкопряд, монашенка, боярышница, златогузка, сосновая совка, совка-гамма, капустная совка, тутовый и дубовый шелкопряды. Тело гусениц размягчается, покровы разрываются, тканевая жидкость вытекает.

Столь же опасен для гусениц и гранулез, при котором в теле насекомых образуются зернистые включения, а покровы бледнеют. Распространению этой инфекции способствуют лесные муравьи, перетаскивающие трупы гусениц, клопы, наездники, осы. Но, разумеется, при всем уважении к трудолюбивым муравьям, осам и другим помощникам человека полагаться только на них не приходится. И вот вирусов привлекли в союзники, изготовляя препараты для обработки посевов и лесов, а часто и прибегая к помощи других насекомых, которых заражают вирусными болезнями.

Иногда прибегают к завозу такого вируса, который не встречался в данном месте. И он оказывается более действенным, вирулентным, для местных насекомых. В Канаде, в провинции Онтарио, сильно размножился еловый пилильщик. Естественных врагов у него не было, и это вызвало опасения за судьбу леса. Тогда завезли вирусный препарат полиэдроза и обработали небольшой участок леса. Вскоре заболевание распространилось на огромной территории леса, занятой пилильщиком, и размножение этого вредителя резко сократилось. Фактически он был обезврежен, или, как говорят энтомологи, численность его сдерживается ниже порога вредности.

Опыты заражения насекомых вирусными болезнями проводятся и в нашей стране. Ученые, занимающиеся такими опытами, усиливают эффективность препаратов, привлекая материал из других мест или пропуская его через другие виды насекомых. Полученные вирусные препараты оказываются более действенными, чем местный природный вирус.

Дальнейшие поиски ученых, надо полагать, приведут к тому, что все большее и большее число бактерий и вирусов станет служить людям в их борьбе с вредителями сельского и лесного хозяйства.

Суд был неумолим. Браконьер, застреливший кролика, обязан был уплатить владельцу зверька штраф в 10 фунтов стерлингов. Потерпевший получил полное удовлетворение. Он не предполагал тогда (а дело происходило в середине XIX века в Австралии), что через каких-нибудь несколько лет браконьер будет злорадно ухмыляться. И действительно, спустя несколько лет незадачливый владелец кролика вынужден был израсходовать 5 тысяч фунтов стерлингов, тщетно пытаясь избавиться от расплодившихся в его владениях зверьков. Ведь только одна крольчиха приносит ежегодно 130 потомков; через пару лет их может стать уже свыше 5 тысяч. Съеденной ими травы хватило бы на тысячеголовое стадо баранов.

Родиной диких кроликов считают южную Европу. В Англию их завезли в средние века и очень высоко ценили как объект охоты: в 1309 году дикий кролик не уступал в цене поросенку. Позднее кроликов расселили в других частях света. Попали они в Австралию и Новую Зеландию, быстро там освоились и расплодились настолько, что стали настоящим национальным бедствием для сельского и лесного хозяйства. Они уничтожают траву на пастбищах, портят леса, сады, огороды.

Правительство Нового Южного Уэльса с 1900 по 1910 год затратило 8 миллионов золотых рублей на истребление кроликов. Было даже объявлено, что тому, кто изобретет верное средство против кроликов, будет выдана награда в 300 тысяч рублей. Кажется, в те годы ее так никто и не получил. Во всяком случае, известно, что в 1950 году кролики съели в Австралии столько же травы, сколько 40 миллионов овец.

Постоянные преследования закалили кроликов: их племя стало более выносливым, осторожным и даже храбрым. О том, какие чудеса героизма проявлял братец кролик, давно известно из сказок. А вот в жизни редко случалось, чтобы он сохранял такое присутствие духа, как это наблюдали однажды в Австралии. Метровая коричневая змея, одна из самых опасных и ядовитых, подползла к загончику, где находилась крольчиха. У всех наблюдателей, да, вероятно, и у самой змеи, не было сомнений в дальнейшей судьбе зверька. Но вместо парализованного страхом пушистого комочка она встретила бесстрашного борца. Первой бросилась в атаку крольчиха. Она царапала когтями и кусала змею до тех пор, пока та не перестала двигаться. Один австралийский журнал, сообщивший о столь необычайной схватке, назвал этого зверька «самой храброй крольчихой Австралии».

Несколько лет назад австралийский писатель С. Пирл издал в Сиднее книгу под названием «Итак, вы хотите стать австралийцем». Приводя интересные статистические сведения о стране, он упоминает, конечно, и о кроликах: «В нынешней Австралии насчитывается 9750 тысяч жителей, 140 миллионов овец, 750 миллионов диких кроликов, 750 тысяч служащих в учреждениях… 140 миллионов овец с помощью примерно 100 тысяч человек дают шерсть стоимостью в 300–400 миллионов фунтов в год.

750 миллионов кроликов обходятся стране примерно в половину стоимости этой шерсти. Семь кроликов съедают столько же, сколько одна овца…»

Как же бороться с плодовитым кроличьим племенем? Перебрав сотни способов, ученые обратились к болезням кроликов. Нет ли среди них такой, которая губила бы только их и не вредила другим животным и людям? Такая болезнь нашлась. Это миксоматоз, вызываемый вирусом, родственным возбудителю куриной чумы. Оказалось, что вирус механически переносят кровососущие насекомые — комары и блохи. После острой вспышки болезнь ослабевает (это связано с появлением ослабленных вирусов). Выяснилось также, что эпизоотия быстрее развивается и сильнее протекает в долинах рек и возле других водоемов.

В 1950 году, после многочисленных попыток использовать миксоматоз, удалось, наконец, достичь желанного результата. Среди кроликов вспыхнула болезнь, охватившая вскоре территорию в 1,3 миллиона квадратных километров. К 1952 году болезнь перекинулась и в пустынные районы. Раньше всего эпозоотия возникла вдоль водоемов, где было больше комаров — переносчиков вируса. Редкий случай, когда комары пригодились человеку.

У заболевших кроликов краснеют и отекают веки, глаза закрываются, слезятся и гноятся. Через несколько дней на теле появляются студневидные опухоли, после седьмого дня кролик становится вялым и сонным, а на 9–10-й день умирает. В местах острой вспышки болезни кролики погибали массами. Смертность достигала 98 процентов. Правда, в 1954 году этот процент упал до 90, а затем еще понизился. Тем не менее теперь вирус миксоматоза висит постоянным дамокловым мечом над кроликами.

Но и этот меч требует осторожного обращения. В 1952 году под Парижем ветеринарный врач Арманд Делиль, беспокоившийся за судьбу своего огорода, решил применить против диких кроликов миксоматоз. Поймали двух диких кроликов, заразили их и выпустили на волю. Вскоре болезнь распространилась, кролики стали погибать. Хозяин был удовлетворен: его усадьбе грызуны больше не вредили. Но вирусы мало заботятся о соблюдении границ частных поместий. Они перекинулись на соседние владения, пересекли рубежи района, а затем проникли и в другие страны. Мало того, что кролики — важный объект промысла, и массовая гибель их могла принести убытки, стали болеть и домашние кролики. В результате ущерб от эпизоотии во много раз превысил первоначальный вред, наносимый дикими зверьками. Много усилий и средств потребовалось для подавления вспышки миксоматоза.

В странах народной демократии кроличье хозяйство ведется на строгой, научной основе. В Чехословакии, в частности, в результате разумно организованного промысла охотники заготовляют по 2,5 миллиона кроликов в год, не допуская при этом опустошительного влияния зверьков на леса, сады, луга, поля и огороды.