Человек после человека - Диксон Дугал. Страница 16

Кнют кормился всем этим на протяжении целого десятилетия, но это происходило в безопасности жилого модуля. Холодостойкие растения регулярно приносила летающая машина, а холодные условия поддерживались искусственно. Всё это время Семья находилась в тепле снаружи и лишь смотрела внутрь.

Теперь ситуация полностью изменилась. Члены Семьи в своих колыбелях, со всеми своими хрупкими системами жизнеобеспечения, сидят в тепле в модулях летающей машины, а в это время Кнют находится снаружи и стоит среди промороженной травы в дикой тундре под огромным холодным серо-белым небом. Это — то, для чего он был воспитан, занять своё место в природе.

Несколько веков назад здесь существовали стада крупных животных, которые кочевали к северу и к югу, когда сменялись времена года, зимуя в густых лесах на юге и проводя лето на этих диких равнинах. В те дни, как рассказали ему, также существовали свирепые плотоядные животные — животные, которые производили опустошение и убивали кротких травоядных. Теперь же не осталось ни одного из них, и вся местность принадлежит ему.

Он глядит вниз на низкорослые грубые растения у своих ног; они выглядят так же, как те, которые он ел всю свою жизнь. Крюком, развившимся из ногтя на большом пальце его ноги, он выцарапывает кусочек заросли мха, затем опускается на покрытые шерстью колени и выкапывает его своей лопатообразной ладонью. Да, его вкус тот же самый. Он выживет здесь.

Белизна, которая разрасталась с одной стороны неба, спускается вниз. Холодные хлопья снега начинают кружиться вокруг него, оседая на мелко вьющемся меху, покрывающем слой жира. В ответ на это он поднимает вверх «воротник» жира, растущий вокруг шеи, и его лицо скрывается в нём. Со стороны большого летающего корабля позади себя он может слышать лязг и шипение люков, а входы закрываются и запечатываются. Это слишком много для Семьи. Следует внезапная волна тёплого воздуха, когда большое судно покидает землю. Они возвращаются к городам, где тепло. Кнют остался здесь, он принадлежит этим местам.

Всё же слишком суровая погода убьёт его, и короткое северное лето закончилось. Он знает, что он должен делать. Когда внезапный снегопад завершается, он отгибает складку жира от лица и поворачивает голову к югу, где вдалеке растут обширные хвойные леса, его защита зимой. Подобно огромным стадам травоядных животных до него, он будет двигаться к югу, когда наступит нужное время.

Но всё же, в отличие от животных, державшихся многочисленными кипящими жизнью стадами, он один — единственный в своём виде — но это его не волнует. Если он выживет, а все его намерения направлены на это, то эксперимент будет иметь успех. Будут созданы и другие, похожие на него, и вместе они повторно заселят холодные северные пустоши планеты.

Это не тот путь. Взять андлов и переделать их в диких животных — это не путь. Судьба человечества связана не с этими низкоорганизованными существами, а с теми, кто поддерживал технологический прогресс на протяжении более чем столетия. Если будущее человечества — это не будущее технологического прогресса, тогда что оно такое?

Релия Хуланн и её команда десятилетиями работали над проблемой, изучая генетические эксперименты столетий, и, наконец, у неё появился потенциал для достижения успеха. Уже на протяжении достаточно долгого времени было возможным вырастить искусственные почки, печень, лёгкие и много других органов. Но соединительные ткани и локомоторные системы были трудно достижимой задачей.

Прошли сотни лет с тех пор, как рождался ребёнок, свободный от генетических дефектов и способный жить без громоздкого технического дублёра (кроме андлов, которые это могут, но их не принимали во внимание). Новорождённый ребёнок должен быть немедленно проанализирован и диагностирован, чтобы выяснить, что ему требуется, и создать для него колыбель, которая содержит механические или синтетические эквиваленты тех органов, которые несут дефекты — очень долгий процесс.

Теперь стало вполне возможным обойтись без механических частей колыбели вообще, таким образом, чтобы целая колыбель выросла как биологическая единица. Более того, эти культивируемые колыбели способны размножаться и воспроизводить себя.

Это не означает, однако, конца механической технологии. Процесс будет очень энергоёмким, и заводы солнечной энергии и энергетические установки, использующие океанские течения, будут столь же важны, как они были когда-либо, не говоря уже о фабриках пищевых углеводов и белка, которые всё ещё будут востребованы.

Это станет спасением для человеческого вида, думает Релия Хуланн. Культивируемые колыбели будут намного безопаснее и гораздо надёжнее. Падение численности популяции, которое зафиксировано документально на протяжении последних нескольких веков, будет, наконец, пущено вспять, потому что теперь есть надёжная технология, способствующая этому.

Первая культивируемая колыбель неизбежно будет огромна, потому что не существует способа производства синтетических органов, столь же компактных и аккуратных, как настоящие. В природе большинство органов обладает более чем одной функцией: вы можете использовать свой рот для еды, дыхания или разговора, а свои пальцы — чтобы ощущать или работать. Синтетические органы, которые были созданы, могут единовременно выполнять только одно действие. В конце концов, у эволюции на образование естественных органов ушло 3500 миллионов лет, а люди балуются этим процессом лишь несколько веков.

Homo sapiens sapiens

В изолированных общинах по всей Земле группы людей сознательно вернулись к старым, идущим от земли, способам жизни — сельскому хозяйству, рыболовству и собирательству. Потомки тех, кто пережил века бедности и дикости, будучи новопоселенцем в городских руинах, и теперь покинутые теми, кто может использовать свои технологии, чтобы спастись, фермеры оказались особенно здоровыми и способными приспосабливаться. Теперь, когда численность населения Земли упала до низкого и реального уровня, выжившие могут разумно использовать ограниченные пищевые ресурсы планеты на устойчивом уровне.

Сельское хозяйство как источник пропитания может быть трудным делом и требовать многих усилий, но в сочетании с простым собирательством и рыболовством оно позволяет маленьким автономным группам жить в шатком равновесии с природой.

Фифф Флория презрительно провожает взглядом уродливые неестественные очертания летающего корабля, когда он тихо летит прямо над головой и скрывается за высокими деревьями на востоке. Она не может считать хайтеков, существ внутри него, людьми. Как вы можете быть человеком, если ваша жизнь поддерживается механическими приспособлениями, и вы должны есть пищу, которая сделана машиной?

С едкой усмешкой выбросив это из головы, она опускает сетчатую завесу на своё лицо и подворачивает её под плетёный пояс туники. Затем она снимает крышку со своего улья и ждёт, пока рой успокоится от дыма её дымаря, перед тем, как осмотреть соты. Хорошо. Они прекрасно заполняются, и скоро наступит время снять урожай. Кажется, в улье не происходит ничего плохого: ни воровства мёда осами, ни погрызов, сделанных мышами или крысами, никаких признаков того, что матка готовится к роению и забирает с собой половину рабочих — но сезон для этого в действительности уже прошёл. Да, в этом году обещается хороший урожай.

Фифф снова закрывает улей, и возвращается вниз по склону в сторону поселения. В этом сезоне им сопутствует удача. Участок растущих огородных растений здоров и выглядит прекрасно, а коптильня полна рыбы, пойманной в ручье ещё раньше летом. Далее вниз по склону находятся переросшие громадины больших зданий. Когда-то они были полностью затоплены океаном, но теперь год за годом море продолжает отступать, и открывает взору новые и новые дома. Вероятно, что-то происходит с климатом, который становится более ровным и прохладным. Столетия назад, когда мир был полон людей, это использовалось как большой город. Это, должно быть, было ужасное время, когда каждый жил на голове у кого-нибудь другого, и не был места, чтобы развернуться и вздохнуть.