Его грешные пути - Джеймс Саманта. Страница 34

— Садись, — коротко скомандовал он.

Мередит побледнела. Неужели им предстоит плыть на этом утлом сооружении?

Она нерешительно шагнула на плот, он покачнулся, и у нее от страха душа ушла в пятки. Камерон при помощи шеста направлял плот к берегу. Вода плескалась и пенилась, однако они все-таки перебрались через линию прибоя и пристали к узкой песчаной полоске.

Оказавшись на суше, она огляделась вокруг и заметила вверху на холме небольшой домик, который не был виден с материка. Очевидно, Камерону было известно о его существовании, потому что он, крепко ухватив ее за локоть, направился прямиком к нему. Она хотела запротестовать, но разве было место, где она могла бы от него скрыться? Да и стоит ли, если он так решил?

Домишко был построен из камня. Ее глаза не сразу приспособились к полутьме, царившей внутри. У Камерона, кажется, такой проблемы не было — судя по всему, он хорошо там ориентировался. Подойдя к столику у окна, он зажег толстую свечу. Стало светло, и Мередит огляделась. Ей показалось, что в домике все приготовлено к их прибытию. Возле большого камина лежала охапка дров. У дальней стены стояла широкая кровать, аккуратно застеленная свежими простынями. Пока Камерон разжигал огонь, Мередит смущенно стояла посередине комнаты. От усталости у нее подкашивались нога. И неудивительно, потому что это был один из самых длинных дней в ее жизни.

И он еще не закончился.

Наконец Камерон выпрямился. Забыв об усталости, Мередит беспомощно заглянула ему в глаза.

Его серые глаза отливали в свете камина серебристым цветом. Сама атмосфера вокруг него напоминала воздух во время грозы.

Он медленно обошел вокруг нее. «Кружит, словно хищник вокруг своей жертвы», — подумала она. Теперь, когда они оказались здесь, он наконец заговорил:

— Почему ты убежала, Мередит?

Под его пристальным взглядом она потупилась.

— Куда это ты, черт возьми, собралась? — насмешливо спросил он. — Позволь мне угадать самому. Наверное, куда угодно, лишь бы подальше от меня? — В глазах его бушевало адское пламя, и ей хотелось опустить голову, чтобы не встречаться с ним взглядом. — Скажи мне, Мередит, куда бы ты направилась? Назад к отцу, к Рыжему Ангусу?

Она плотно сжала губы и покачала головой.

— В таком случае куда же?

— В Конниридж, — очень тихо ответила она.

— В монастырь? Но почему?

Мередит судорожно глотнула воздух. Его вопросы причиняли боль, словно он ножом бередил незажившую рану. Почему он не может оставить ее в покое?

Он провел загрубевшим пальцем по ее шее.

— Мери, — насмешливо произнес он. — Моя малышка Мери… ты не хочешь мне отвечать?

Мери… моя малышка Мери. Мередит побледнела как мел. Потому что так называл ее тот… Она резко отбросила его руку.

— Меня зовут не Мери! Не называй меня так! Камерон, прищурившись, смотрел на нее. Дрожа от ужаса, она забилась в угол и сжалась в комок. Он выругался. За этим что-то кроется, подумал он, и пропади все пропадом, если он не узнает, в чем тут дело. Он взял ее за руку и подвел к камину.

— Расскажи мне все, — сказал он. — Я знаю, ты беспокоишься об отце. Почему же не хочешь вернуться домой и убедиться, что он жив и здоров?

Она задрожала так, что он испугался.

— Не надо бояться меня, — напряженно произнес он.

— Оставь меня в покое! — пробормотала она. В ее голосе звучала жалобная мольба.

Он взял ее за плечи и легонько встряхнул.

— Черт возьми, Мередит, скажи мне! Почему ты не хочешь вернуться домой?

— Я никогда не вернусь туда, — печально произнесла она.

— Но почему?

— Потому что я боюсь… Боюсь!

— Боишься? — озадаченно переспросил Камерон. Он никак не мог понять причину… Однако почему она умоляла, чтобы он не называл ее Мери? — Чего ты боишься, Мередит?

Она побледнела.

— Его. Я боюсь его!

— Кого, Мередит?

Он слышал ее учащенное прерывистое дыхание.

— Я не знаю… Как ты не понимаешь? Не знаю!

Глава 14

В ее глазах он увидел такой ужас, что у него мороз пробежал по коже. Он схватил ее за руку. Пальцы у нее были холодные как лед.

Он не мог избавиться от ощущения, что это имеет какое-то отношение к ее боязни мужчин… к страху перед ним!

Он усадил ее на постель рядом с собой.

— Боже милосердный! — произнес он. — Расскажи, что с тобой произошло, девочка.

Мередит тяжело вздохнула. Почему бы не сказать ему, подумала она. Все равно он знает о ней все, даже, кажется, читает ее самые сокровенные мысли.

— Мне тогда было шестнадцать лет, — глухим голосом начала она. — Однажды ночью в мою комнату пробрался мужчина. Когда я проснулась, он зажал мне рот рукой. Потом связал мне руки и заткнул рот кляпом. — У Мередит задрожал голос. — В башне была пустая комната. Он потащил меня туда, и никто этого не видел… никто не слышал.

Он сорвал с меня одежду. Я пыталась остановить его, но он был слишком сильный… слишком большой! Он меня ударил. Он приставил нож к моему горлу и сказал, что убьет меня, если я закричу.

Камерону вдруг вспомнилась та ночь, когда она лежала в бреду в пастушьей хижине. Что такое она тогда сказала? Он напряг память, стараясь вспомнить.

Мое платье… Зачем ты делаешь это? Не прикасайся ко мне… там. Этого нельзя делать! Потом она застонала. Так темно, я ничего не вижу… Яне вижу… Кто ты такой? Кто ты такой?

Камерон мысленно обругал себя. В ночь, когда она лежала в бреду, она, сама о том не подозревая, все ему рассказала! Черт возьми, ему следовало бы догадаться! А он-то подумал, что ей снится страшный сон, как она борется с ним, с Камероном, тогда как воспоминания вернули ее к той страшной ночи.

Ее сотрясала дрожь. Он потянулся к ней, но она отшатнулась и обхватила себя руками, словно пытаясь согреться.

— Я была голая… и он был голый. Он трогал меня… трогал всюду. Руки у него были грубые. Жесткие. Они побывали всюду… даже внутри меня. — У нее сорвался голос. — Он заставил меня трогать его! — У нее задрожали губы. — А потом он…

У Камерона защемило сердце. Он знал, что она скажет дальше, и его охватила такая дикая ярость, какой он еще никогда не испытывал. Этот человек — эта мерзкая гадина! — лишил ее девственности. Он украл ее невинность, поселив в ней ужас. Окажись этот сукин сын сейчас перед ним, он бы с наслаждением растерзал его на куски.

— Помнишь, ты однажды сказал, что у меня не хватит мужества лишить себя жизни?

Он нахмурился.

— Не припоминаю…

— Ты так сказал. Сказал! Я тогда хотела умереть. Но я боялась Божьего гнева, боялась, что мне придется гореть в аду за то, что я сделала…

— Но ты ничего не сделала, Мередит! — горячо возразил он. — Это не ты, а он во всем виноват!

— Со временем я поняла это. Я поняла, что Господь простит меня. Но я-то не прощу себя за свою трусость. Я его так боялась! Боялась, что это может случиться снова. Я чувствовала себя такой грязной… Мне было стыдно!

— Но ты его так и не разглядела? И не знаешь, кто это был?

Мередит, опустив глаза, покачала головой.

— Было слишком темно. Я видела только тень… Я помню только то, что он сделал. И как он шептал: «Мери… Моя малышка Мери».

— Из-за этого ты покинула дом? И ушла в монастырь?

— Да. Я не могла оставаться в замке Монро. Я боялась выйти из своей комнаты, боялась каждого мужчины. Мне казалось, что вдруг это он. Я не могла там оставаться!

Больше всего на свете ему хотелось сейчас обнять ее, успокоить, однако он чувствовал, что она к этому не готова. «Да и будет ли она вообще когда-нибудь готова?» — подумал он с тяжелым сердцем.

— А твой отец? — спросил он вдруг. — Знал ли он о том, что произошло той ночью?

— Нет, — сказала она, избегая его взгляда. — Я не могла рассказать ему такое. Я вообще никому об этом не говорила.

«Однако мне она только что обо всем рассказала, — подумал Камерон. — Она, похоже, и сама не поняла, какое доверие мне оказала…»

— Отец чувствовал, что что-то случилось. Он просил меня рассказать ему обо всем, но я не смогла. Я знаю, что ты так не думаешь, но нет на свете человека добрее и нежнее, чем мой отец. Я уговорила его отдать меня в монастырь. Я знала, что он не откажет. Я ненавидела себя, потому что, хотя он не сказал ни слова, я понимала, что сильно его разочаровала. Со временем он выдал бы меня замуж. Но одна мысль о брачном ложе вызывала у меня отвращение. Да и кому я после этого была нужна — такая запачканная!