Жизнь насекомых. Рассказы энтомолога - Фабр Жан-Анри. Страница 128

Кокон бронзовки медной (x 1,5).

Гладко отполированный внутри кокон тверд и прочен, но не сразу распознаешь, из чего сделаны его стенки. Личинка бронзовки выделяет много испражнений: там, где она проползала среди гнили, в изобилии разбросаны бурые комочки. Перед окукливанием она выделяет их гораздо меньше: копит внутри своего тела нежное липкое тесто – великолепный материал для постройки. Посмотрите на конец ее брюшка перед началом постройки кокона. Вы увидите большое темное пятно: просвечивает запас испражнений.

Куколка бронзовки золотистой (x 1,25).

Вот доказательства. В маленькие баночки я помещаю по одной взрослой личинке, готовой закоконироваться. Для постройки здания необходимы подпорки, и я что-нибудь кладу в каждую баночку: нарезанный хлопок, кусочки бумаги величиной с чечевицу, семена петрушки, семена редиса – то, что есть у меня под руками. Личинки зарываются в эти необычные вещества. В моих баночках нет земли, глины, и личинка может строить кокон лишь при помощи цемента собственного изготовления.

Но станет ли она здесь строить?

Да, она строит, и строит очень хорошо. Через несколько дней я вижу в баночках коконы, такой же величины и такие же красивые и прочные, как и те, что я находил в моей перегнойной куче. И они гораздо изящнее. Построенные в хлопке, покрытые ватой, сделанные среди кусочков бумаги, выглядят осыпанными снегом. Облепленные семенами петрушки и редиса напоминают мускатные орехи. Под наружным слоем из ваты, бумажек или семян находится стенка, сделанная из бурого цемента. Правильность кокона наводит на мысль, что его наружная обкладка не случайность. То же думаешь при виде кокона бронзовки золотистой, облепленного снаружи зернышками испражнений. Можно подумать, что личинка собирает вокруг себя – по своему выбору – комочки и для придания прочности своему сооружению инкрустирует ими цементные стенки.

Нет, это совсем не так. Здесь нет никакой мозаичной работы. Своей круглой спиной личинка раздвигает вокруг себя то мягкое вещество, в гуще которого она оказалась. Распределяет и разравнивает его, надавливая телом. А затем постепенно, точку за точкой, скрепляет при помощи своего цемента. Получается яйцевидная ячейка, стенки которой утолщаются все новыми и новыми слоями штукатурки: личинка накладывает их до тех пор, пока не истощатся ее запасы испражнений. Все пропитанное ими крепнет и становится стенкой кокона без особого участия личинки: она только повертывается и выделяет свое «тесто».

Невозможно проследить всю эту работу целиком: личинка скрыта от наших глаз. Можно лишь подсмотреть самое главное в ее приемах. Я выбираю еще мягкий незаконченный кокон и кончиком перочинного ножа делаю в его стенке небольшое отверстие. Что там внутри? Личинка свернулась кольцом. Затем она беспокойно сует голову в проделанную мною отдушину. А после этого так свертывается, что концы ее тела соприкасаются. И вот у нее уже есть комочек замазки, только что доставленный кишкой.

Вот теперь-то и можно узнать и понять значение ножек личинки. Совершенно ненужные для ползания, они оказываются неоценимыми помощниками при постройке кокона. Это маленькие руки, которые схватывают поданный челюстями комочек, вертят и переворачивают его. А личинка отделяет от него частицы и укладывает их на место. Словно действуя лопатой, она берет челюстями немного цемента, перемешивает его при помощи тех же челюстей и накладывает на края пролома. Придавливает лбом и расплющивает. Истратив комочек цемента, личинка снова свертывается кольцом и выделяет новый комок испражнений, который и подхватывают челюсти, а за ними – ножки.

Мы увидели немногое, когда личинка быстро чинила пролом в стенке кокона. Но это говорит нам о том, что происходит в природе при обычных условиях.

ИСТРЕБИТЕЛИ ТРУПОВ

ЖУКИ-МОГИЛЬЩИКИ

Могильщик и его добыча

Иной раз на краю тропинки видишь мертвого крота, землеройку, ящерицу. Что станется с ними? Долго ли они пролежат здесь? Об этом не приходится беспокоиться: множество насекомых следят за чистотой полей и лесов.

Трупоед черный (x 1,25).

Мертвоед красногрудый (x 1,5).

Могильщик-следопыт (x 1,25).

Муравьи прибегают первыми и начинают отрывать и утаскивать отдельные крошки. Вскоре на запах падали слетаются мухи, сюда же спешат мертвоеды-сильфы, блестящие жуки карапузики, стафилины, могильщики, а позже и жуки кожееды и многие иные. Они и их личинки грызут, поедая труп, разбирают его кость за костью; шерстинку за шерстинкой, пока последний остаток мертвечины не пойдет на пользу живым. Воздадим заслуженную честь всем этим санитарам.

Падальщики на мертвом кроте.

Самые крупные, самые сильные и самые знаменитые из санитаров – жуки-могильщики. Они выделяются среди прочей мелкоты, кормящейся около падали, и своим ростом, и окраской, и повадками. У большинства из них усики заканчиваются рыжими шишечками, а на черных надкрыльях две красно-рыжие перевязки. Эти жуки действительно могильщики, погребатели. Мертвоеды, сильфы, карапузики доотвала наедаются падалью, могильщики едва прикасаются к ней. Они зарывают ее почти целиком на месте. Там, в земле, падаль послужит пищей потомству могильщиков – их личинкам. Жуки эти медлительны и выглядят не очень ловкими, но они изумительно проворны при зарывании в землю своей добычи. Всего несколько часов работы, и мертвый крот зарыт. Там, где он лежал, виднеется лишь небольшое возвышение, можно сказать – могильная насыпь.

Рассказывают, что этот гробовщик весьма умен, что он чуть ли не разумен и далеко превосходит в этом отношении перепончатокрылых. Его прославили две историйки, приведенные в книге «Введение в энтомологию» Лакордэра. Вот они, в двух словах. Мертвая мышь лежала на очень твердом грунте. Могильщик нашел вблизи место, где земля была рыхлой, и выкопал там яму. Он не смог дотащить туда мышь, улетел, через некоторое время вернулся с четырьмя могильщиками, и они совместно перетащили мышь в вырытую «могилку». Другая история такова. Один натуралист хотел засушить жабу и положил ее на верхушку воткнутого в землю кола, чтобы ее не утащили могильщики. Жуки подкопали кол, уронили его и закопали жабу. «В подобных поступках, – добавляет Лакордэр, – нельзя не признать участия разума».

Признать, что насекомое способно понимать связь действия с причиной, соотношения цели и средств ее достижения – дело большой важности. Но достаточно ли правдоподобны эти два рассказа? Верны ли выведенные из них заключения? Не слишком ли наивно принимать их на веру? Некоторая наивность, может быть, и нужна при изучении насекомых. Но она не должна подменяться легковерием. Прежде чем заставить «рассуждать» насекомое, порассуждаем немного сами.