Заповедное дело Россиию Теория, практика, история - Штильмарк Феликс. Страница 29

– Почему же раньше лес не погибал? Ведь комбинат давно работает.

– Производство растет. Вот особенно Талнах сказывается. Но теперь думают об этом, беспокоятся. Новые трубы поставят, очистку введут постепенно. Всего-то сразу не сделаешь…

…Разговор о плюсах и минусах цивилизации был прерван сообщением, что наш вертолет готов к вылету. Мы подвезли лодку и долго затаскивали ее в узкую дверцу Ми-4. Наконец погрузили все пожитки и взлетели.

Словно на ученическом макете, лежит внизу и Медвежья гора, и Зуб-гора, и Шмидтиха, видны прямоугольники городских кварталов, новый мост над Норилкой, растущие среди тайги здания Талнаха и Октябрьского. Лес постепенно редеет, уступая место лесотундре.

…На просторе озера Пясино среди сплошного льда кое-где обозначились первые разводья, выступила вода у берегов. Мы летим вдоль восточного берега над редкостойной тайгой и зарослями кустарников ольхи. Все больше появляется совсем открытых участков – болот, озер, вдали виднеется сплошная заснеженная равнина. Озеро Половинное все подо льдом. Видим небольшой черный прямоугольник, возле него две фигурки отчаянно машут руками, бегают собаки…

Сели на бугре рядом с балком. Это самодельный дощатый домик, который поставлен на полозья и может быть доставлен трактором на новое место. Вокруг жилья множество каких-то банок, ящиков, отбросов, перьев птиц… В деревянных клетках сидят два канюка, поодаль привязаны собаки. В.А. Куксову и его спутникам не до меня – надо принять грузы и почту, узнать о новостях, передать свои поручения. Мы вытаскиваем из вертолета лодку, продукты, включая два ящика с пивом, свежий хлеб. Куксов и другие летят за бочками с горючим, которые зимою трактор не довез сюда и оставил где-то неподалеку. Вертолет уходит, и постепенно восстанавливается блаженная тишина, прерываемая криками чаек да песнями куликов.

Вдали опять слышится нарастающий рокот, обозначается в синем небе приближающаяся черная точка, и нет уже ни звенящей тундры, ни крика чаек. Опять спешка, и мы с Куксовым кричим друг другу что-то про Логату, Пясину, заповедник, совещание в Дудинке…

– Логата и так заповедник, – кричит Куксов, – там же никого не бывает!

– А казарка краснозобая есть на Логате?

– Была, да рыбаки выбили, – отвечает Володя.

– Ты же говорил, что там никого не бывает.

– В устье Логаты рыботочка, плавают по реке, а верховья безлюдные, вообще никто не бывал. Там не до заповедника; Пясина нам нужна, тут двух мнений и быть не может.

…В тот вечер я долго не мог уснуть. Озеро Половинное, задымленный Норильск, лемминг, бегущий по краю сугроба, – все смешалось каким-то замысловатым хороводом…

Совещание было назначено на семнадцатое июня, и оставшиеся дни пролетели незаметно, заполненные обычной рабочей сутолокой: хождением по организациям, перепиской многочисленных служебных бумаг и сводок, необходимых главным образом для обязательной во всех подобных проектах главы, посвященной экономико-географической характеристике района. Особенно нас интересовали дела охотничьи и рыболовецкие. Оказалось, что уже не первый год и колхозы, и рыбная промышленность Таймыра испытывают серьезные трудности. Уловы рыбы на Енисее резко сократились – пришлось ввести ряд запретов. Экспедиционный лов на дальних озерах обходился в копеечку и подрывал сырьевые ресурсы ценных пород рыб.

Норильский и Хатангский рыбозаводы завозят рыбаков на дальние «точки», доставляют туда продукты, топливо, сети, лодки. Жилищами служат балки или временные «хибары», палатки. Все перевозки осуществляются на самолетах Ан-2, что очень дорого. Поэтому вывозят рыбу нерегулярно; летом ее солят в брезентовых чанах, и вместо свежей деликатесной рыбки население получает малоценную и дешевую продукцию. Научный сотрудник Красноярского отделения Сибирского института рыбного хозяйства (СибНИОРХ) Н.С. Романов говорил, выступая на одном из совещаний в Дудинке, что Таймырское озеро может служить печальным примером нерационального использования рыбных ресурсов. Ценные породы, такие, как голец, чир, муксун, пелядь, постепенно сходят на нет, уступая место хищному налиму, который представляет для рыбной промышленности своего рода никчемный «балласт», а для других рыб является опаснейшим конкурентом. В уловах большой процент составляет молодь, и это еще более подрывает рыбные ресурсы. Среди рыбаков, которых завозят на дальние точки, преобладают малоопытные, даже случайные люди, заинтересованные лишь в кратковременном заработке. О рациональных способах ловли в таких условиях не приходится и говорить. В газетах рассказывали о случае, когда Норильский рыбозавод разместил рыболовецкий пункт прямо на нерестилище. Эта точка была даже специально «закодирована», и лишь случайно на нее наткнулась рыбинспекция…

Читая эти материалы, я невольно вспомнил ходатайства работников «Енисейрыбвода» о заповедании всего озера Таймыр, что, разумеется, было нереально. Но неужели нельзя ограничить ловлю рыбы, не создавая заповедника со всеми его строгостями? Кстати говоря, аналогичные ситуации возникают нередко. То необходим заповедник, чтобы сохранить участок особо ценного леса, то нужно спасти луг с редкими растениями от пастьбы и сенокоса, то требуется взять под охрану участок обитания какого-нибудь животного. Но ведь эксплуатация природных ресурсов у нас осуществляется государственными планами, значит, можно регулировать и рубку леса, и выпас скота, и охоту; вовсе не обязательно городить всюду заповедный огород. Ведь заповедников всегда будет мало, сейчас их площадь составляет 0,4 % страны, пусть их даже станет вдвое больше – все равно останется 99 % территории. Создание каждого заповедника – подлинное событие, и нельзя решать таким способом текущие хозяйственные проблемы.

…Совещание проводилось в окружном комитете КПСС, председательствовал первый секретарь окружкома Владимир Иванович Барсуков. Средних лет, моложавый, высокий человек со спортивной выправкой, он сравнительно недавно приехал в Дудинку из Хатанги. Во вступительном слове Барсуков сказал, что задержка создания заповедника наносит ущерб не только науке, но и интересам развития округа.

В совещании участвовало более тридцати человек – руководители предприятий и отраслей, ответственные работники округа. Многие были мне знакомы по встречам на «оленьей конференции» 1970 г. Норильский институт был представлен только А.П. Росляковым. Основной доклад, как и в Красноярске, делал А.И. Матюшин.

На этот раз он говорил еще дольше и слушали его очень внимательно. Матюшин помянул не только северных оленей, краснозобых казарок и природные комплексы тундры, которые нужно сохранить для потомства, но напомнил и про белых медведей, взятых под охрану еще в 1956 г., и про моржей в бухте Марии Прончищевой, и о снежном баране Путорана. В самом деле, ведь на всех необъятных просторах Таймыра до сих пор нет ни одного особо охраняемого природного участка – даже местного заказника. Терпимо ли такое положение? Наряду с заповедником надо запланировать создание и других охраняемых природных территорий. Вопроса о Пясине он дипломатично коснулся вскользь, и поэтому сразу же раздались реплики. Здесь люди были в курсе дела и привыкли к конкретности.

– Как будет организована охрана заповедника?

– Почему не был реализован предыдущий проект по Пясинскому варианту?

– Будет ли Главохота возмещать ущерб рыбозаводу, связанный с закрытием лова на Верхней Таймыре?

А.П. Росляков выступил основным оппонентом плана создания заповедника в Хатангском районе. Он хорошо подготовился, собрал все доводы в пользу Пясины – о наличии там основных отельных пастбищ диких оленей, высокой численности водоплавающих птиц, относительной доступности сообщения; речь его была убедительна.

– В самом деле, – говорил он, – как вы организуете охрану отдаленных территорий в районе Таймырского озера? Каждый полет туда – целое предприятие. Закрыть рыботочки на Таймыре – значит, нанести ущерб Норильскому рыбозаводу. Я заметил, что Барсуков кивнул при этих словах.