Шмели и термиты - Халифман Иосиф Аронович. Страница 14

В несколько раз издававшемся сочинении Ж. Букгаза о вредных насекомых (оно впервые появилось в конце XVIII века) между главами об осах и шершнях помещена глава «Шмель». И почти все сказанное здесь не имеет никакого отношения к шмелям: «Насекомое, которого следует остерегаться… оно производит в полях огромные опустошения… В 1679 г. Польша была наводнена этими крупными созданиями, которые жестоко жалили людей и животных, вызывая опухоль и воспаление. Только глубоким разрезом кожи можно было предотвратить гибель животных..

Сходных курьезов в старых книгах немало. И не только в старых… Листая в поисках нужной справки русское издание знаменитой книги Чарлза Дарвина «Действие перекрестного опыления и самоопыления растений», я обнаружил примечание переводчиков, разъясняющее, что род Бомбус обозначает… шершней! А ведь одним из переводчиков книги был профессор, редактором издания академик, автором предисловия другой академик. И вот в классическом труде вегетарианцы шмели объявлены хищными шершнями!

Энтомологу положено отстаивать правду о насекомых, развенчивать неверные представления о них. В свое время Жан-Анри Фабр решительно вступился за кузнечика из басни Лафонтена «Кузнечик и муравей» (сюжет ее у нас известен по басне И. А. Крылова «Стрекоза и Муравей»). Лафонтен изобразил кузнечика легкомысленным бездельником, охочим пожить на чужой счет. Великий знаток естественной истории и нравов насекомых поправил великого баснописца: «У кузнечика прекрасный нрав, — возразил Фабр, — это — веселый труженик, он бодр и поет, несмотря на горести».

Поклеп, возведенный на кузнечика, очень расстроил Фабра. И в своем варианте басни он дал волю чувствам.

«О, жадные крючковатые пальцы, толстобрюхи, управляющие миром с помощью несгораемых шкафов! Вы распространяете слух, будто мастеровой — всегда лодырь, бездельник, будто он болван, по заслугам бедует. Замолкните!»

И русские специалисты не раз выступали с поправками и уточнениями, в частности по поводу некоторых басен И. А. Крылова, тоже «немало погрешившего против энтомологии», как заметил в статье «Комар и муравей» профессор Петр Юльевич Шмидт.

Пора, давно пора снять безосновательные подозрения и с миролюбивых, нисколько не докучливых, а, наоборот, симпатичных и полезных шмелей, неутомимо опыляющих цветки. Не случайно во многих странах пришлось этих насекомых взять под защиту закона — закона об охране природы.

Чтоб защита оказалась надежной, важно установить, на какой почве выросли, чем питались возведенные на шмелей наветы. Откроем любое — старое или современное, отечественное или зарубежное — руководство по энтомологии и в соответствующем разделе без долгих поисков найдем предупреждение: шмели весьма схожи с некоторыми другими насекомыми, не обязательно даже родственными, — с Антофорами, например, или с Ксилокопами, которых и называют шмелями-плотниками, с Цератинами — малыми шмелями-плотниками.

Русский энтомолог И. А. Порчинский в обзоре «Шмелеобразные двукрылые» писал, что в Средней и Северной Европе водятся такие двукрылые, «окраска которых очень сходна, а в некоторых случаях даже тождественна с окраской шмелей».

Порчинский имел в виду мух-сирфид, ктырей, слепней…

«…Интересное зрелище можно наблюдать, — пишет он, — летом на каком-нибудь лугу, богатом цветущими зонтичными, сложноцветными и другими растениями. Большие соцветия зонтичных обыкновенно привлекают множество мух разных родов и семейств… Здесь-то желающим познакомиться с шмелеобразными видами не раз случается увидеть и поймать двукрылых, похожих на мохового или садового шмеля, и пр., так как почти все шмелеобразные двукрылые ловятся почти исключительно только на цветах».

Именно частым сходством шмелей с некоторыми даже неродственными им видами объяснял Порчинский тот «страшный хаос» — это его собственные слова, — какой наблюдается в систематике шмелей, хотя они и представляют одно из самых интересных семейств перепончатокрылых.

О шмелеобразных двукрылых, которые встречаются уже не на цветах, но представляют вредителей животных, рассказывает путешественник Фарли Моуэт. В книге «Люди оленьего края» Ф. Моуэт, перечисляя самых страшных врагов оленя, выделяет две разновидности «крупных, ярких, напоминающих шмелей» насекомых. В оленя, увидевшего или услышавшего полет хотя бы одного из них, вселяется ужас, какого в нем не вызывает даже волк.

«Однажды я наблюдал спокойно пасущееся на крутом берегу реки небольшое стадо и заметил вдруг, что они пришли в ужасное смятение. Стадо мгновенно рассеялось. Олени карибу со всех ног мчались в разные стороны, мотая головами. Они делали огромные нелепые прыжки и иной раз больно ударялись об острые обломки скал. Один из оленей повернул к реке и, ни мгновенья не колеблясь, бросился с берега в мелкую воду. Оп сломал себе шею… Я подплыл на лодке к трупу и увидел сидевшего на нем убийцу — мохнатое насекомое желтого цвета. Яйцеклад насекомого вздувался и пульсировал, откладывая в тело оленя свои крошечные яйца. Потом из этих яиц вылупляются малютки-личинки. Пробуравив кожу, они попадают в кровь живого оленя, затем проникают под кожу и здесь, покрываясь оболочкой, оседают. К весне следующего года каждая личинка разрастается до размеров фаланги человеческого пальца.

На туше Одного мертвого оленя я насчитал около двухсот этих паразитов. В июне они выбираются сквозь кожу, изрешечивая ее, словно она побывала под пулеметным огнем, и, падая на землю, окукливаются… Второй из этих двух видов, похожих на шмеля дьявольских мух, еще опаснее. Их личинки плотной массой забивают носоглотку оленя, который в конце концов погибает от удушья…»

Не удивительно, что шмеля побаиваются и остерегаются те, для кого эти насекомые представляют только давно знакомого незнакомца, на свою беду схожего с целой серией двойников, действительно ничуть не симпатичных и доброго слова не заслуживающих.

В том, чтоб научиться безошибочно отличать подлинных Бомбус от всякого рода обманчивых двойников и «вылитых копий» — летающих, жужжащих и жалящих, — незаменимую службу оказывает в последние годы уже упоминавшаяся нами наука о поведении живых существ — этология.

Посмотрим же дальше, что еще разузнали этологи вместе с биологами других специальностей о жизни и нравах героя этой повести.

Шмели и пчелы: дома и на цветках

ЧЕЛОВОД обходит пасеку. Одну за другой снимает он крышки с ульев, осматривает гнездо и, вынимая рамки, проверяет состояние пчел, расплода, ячей. Вдруг на рамку опускается какое-то крупное насекомое. Оно сразу припадает к ячее и начинает сосать корм. Пчелы пробуют помешать чужаку, тот снимается с места, взлетает, но вскоре возвращается. А затем в выброшенном из гнезд мусоре под ульями тот же пчеловод частенько обнаруживает тела зажаленных в ульях незваных гостей. Иных принимают за шмелей, почему многие и убеждены: «Шмели воруют мед из ульев!»

Чтоб проверить, насколько справедливо такое мнение, на одной пасеке изо дня в день осматривали полтораста пчелиных гнезд и брали на учет всех живых и мертвых насекомых, попадавшихся под корпусами ульев, под летками, на дне, на стенках, на крышах, на сотах… И в течение целого сезона ни единого ни живого, ни мертвого шмеля здесь не удалось обнаружить. А между тем вокруг пасеки было немало шмелиных гнезд, и шмели часто пролетали над ульями. Правда, на дне десятка примерно ульев нашлись тела зажаленных Ксилокоп, тех самых, которых иначе зовут большой шмель-плотник. Однако это же Ксилокопа, а не шмель, не Бомбус.