Полночные наслаждения - Джеймс Элоиза. Страница 34

— Постараюсь. Но у меня, Алекс, все будет немножко иначе, у вас с Шарлоттой с самого начала была страстная любовь, а у нас с Софи… Нет, я ничего такого не хочу сказать, но все равно не следует забывать, что первоначально она собиралась выйти за Брэддона Четвина.

Алекс вопросительно вскинул брови.

— Я же тебе говорил, — добавил Патрик. — Ее соблазнил титул Брэддона.

— А что она сказала о герцогском титуле?

— Я ей об этом не говорил. — Тон Патрика не предполагал уточнений.

— Почему? — настойчиво поинтересовался брат. — Решил сделать это после свадьбы?

— Ничего я не решал. Просто не думал об этом и все. Тем более что в Турцию я поеду один. Мне и в голову не приходило, что Софи заинтересуется тем, что может случиться через год. Именно может, потому что точно еще ничего не известно. Ведь все это только прожекты Брексби.

Алекс внимательно посмотрел на брата:

— Патрик, а ты уверен, что действительно хочешь жениться?

— Рано или поздно этого не избежать все равно, так почему бы не Софи? Мне она нравится, к тому же…

— …потрясающе хороша собой, — продолжил брат.

— Вот именно. — Патрик улыбнулся, вспомнив солнечные локоны Софи.

— К тому же необыкновенно умна и образованна, — поспешил добавить брат.

— Возможно. И флиртовать умеет превосходно. Так что скучать с ней не придется.

— Флиртовать? — удивился Алекс. — Ты бы поинтересовался относительно ее знания иностранных языков.

— Мне пора.

Патрик так нервничал, что последнюю фразу брата не услышал. Он уже опаздывал на ужин в доме родителей невесты, от которого не ожидал ничего хорошего, кроме общения с Софи. Стоило только представить ее необыкновенные лучистые глаза и черешневые губы, как у него перехватило дыхание.

— Хочешь сказать, что совершенно равнодушен к своей невесте? — усмехнулся Алекс, выходя с братом из дверей «Боксерского салона Джексона» на Пиккадилли. — То есть отправишься в Турцию на несколько месяцев, как будто уезжаешь на охоту. Верно я понял?

Патрик состроил недовольную гримасу.

— Ни одна красавица пока не смогла пленить мое сердце. Поверь, у меня их было достаточно.

— Думаю, такую ты еще просто не встречал, — насмешливо проговорил брат. — Ну да ладно, как говорится, поживем — увидим. Ты не против небольшого пари?

— Пари на что?

— Сейчас скажу. Я ставлю пятьсот крон, что ровно через год ты признаешься мне, что безнадежно влюблен в свою жену.

— Мне бы не хотелось грабить такого законченного тупицу, как ты, — сказал Патрик с язвительной улыбкой. — Сам заболел Этой дурацкой болезнью, а теперь, значит, не терпится заразить собственного брата, чтобы он тоже страдал. Нет уж, дудки.

— В таком случае почему бы тебе не принять пари? — возразил Алекс.

— Зачем пари? Если надо, — усмехнулся Патрик, — я подарю тебе пятьсот крон, просто из родственных чувств. Впрочем, давай договоримся так: если я действительно распущу слюни, то с той поры буду спать в ночной рубашке. Идет?

— Ты забыл о том, дорогой братец, что я видел тебя рядом с Софи, видел, как ты в ее присутствии просто дуреешь от желания. — Глаза Алекса заблестели. — Так что в случае проигрыша тебе все-таки придется выдать мне пятьсот крон на ночную рубашку, отделанную тончайшими брюссельскими кружевами.

Патрик взял поводья.

— Тебя подвезти до Гросвенор-сквер?

Крона — английская монета в пять шиллингов.

— Нет, спасибо. До клуба «Уайт» я пройдусь пешком. Патрик уперся ногой в ступеньку своего фаэтона.

— Значит, мечтаешь нарядить меня в ночную рубашечку с оборками и бантиками?

— Непременно. — Граф Шеффилд и Даунз улыбнулся и, щегольски помахивая тростью красного дерева, пошел по улице.

Итак, брат наконец женится. Знаменательное событие, куда уж важнее. Причем женится со скандальной поспешностью. Венчание должно произойти ровно через шесть недель в соборе Святого Георгия, в три часа дня.

Глава 12

Оглянуться не успели, а эти шесть недель уже на исходе. Софи казалось, что пролетело всего шесть дней. Над подвенечным платьем — его подгоняли уже, наверное, в сотый раз — корпели пять белошвеек, передавая из рук в руки, как если бы это была напрестольная накидка, предназначенная для самого папы. Софи вздохнула. Был бы обычный день, она бы сейчас села и часа два поработала.

Стоило ей потянуться к учебнику турецкого языка, как дверь отворилась. В спальню вошла мать.

— Софи, мне кажется… — Элоиза умолкла. — Что это? Еще один учебник?

Софи удивленно посмотрела на книгу в коричневом переплете, как будто впервые увидела.

— Да, maman. Элоиза вздохнула:

— Боже, почему у меня уродилась такая бестолковая дочь? Неужели ты до сих пор не поняла, что сейчас, когда девушка выходит замуж, все эти детские забавы пора отложить в сторону? Иностранные языки — это… это вздорное занятие, которым ты увлекалась в детстве. Эта глупость должна быть забыта, как и все остальные Школьные предметы.

— Вообще-то Патрик добрый, — робко возразила Софи. — Не думаю, что он станет возражать против моего увлечения иностранными языками.

— Софи, не будь дурочкой. Ты что, хочешь предстать перед ним синим чулком? К твоему сведению, чересчур образованных женщин мужчины терпеть не могут. И это вполне справедливо, потому что с ними скука смертная.

«До сих пор, кажется, ни один лондонский джентльмен скучной меня не находил», — подумала Софи, но вслух произнести это не решилась.

— Боже, как бы мне хотелось, чтобы ты навсегда покончила с этим пустым времяпрепровождением, — раздраженно воскликнула Элоиза. — Подумать только, моя дочь не нашла себе в жизни более интересного занятия, чем изучать какие-то дурацкие иностранные языки.

Софи молча наблюдала за матерью. У нее очень рано проявились способности к иностранным языкам, но мать относилась к этому с поразительным равнодушием. Правда, не запрещала, только поставила условие, чтобы преподаватели непременно были женщины. И вот к двадцати годам Софи незаметно освоила французский, итальянский, уэльский, гэльский, а затем немецкий и турецкий одновременно. В этом ей помогала жена заезжего из Германии турка.

— И вот еще что. — Элоиза порывисто подошла к гардеробу, раскрыла и принялась хмуро оглядывать платья. — Твой отец пытается скрыть от меня правду, но я все прекрасно понимаю. В том смысле, почему эта, свадьба готовится в такой спешке. Так что беседу относительно таинства брачной ночи, я полагаю, можно опустить.

Софи покраснела.

— В любом случае, — продолжала мать, — это не так уж важно. Единственный совет: постарайся, чтобы твой брак не был похож на мой. Но как это сделать, я и сама не знаю.

На глаза Софи навернулись слезы.

— Не волнуйтесь, maman. Все будет в порядке. Элоиза развернулась и села на стул у камина.

— Нет, Софи, само собой все в порядке не будет. Я, например, свой брак безнадежно испортила. Теперь меня иногда посещает мысль, что, может быть, следовало проявлять больше терпимости и не изводить твоего отца бесконечными придирками.

Софи опустилась в кресло напротив.

«Мама пришла к тому же самому выводу, что и я. Нам всем было бы гораздо легче жить, если бы она не придавала большого значения связям отца. И у меня наверняка сейчас был бы брат или сестра, а может быть, и тот и другая».

— Но я не могла с этим смириться, — хрипло прошептала Элоиза. — Понимаешь, не могла. Воспитание не позволяло и еще что-то, что сидело во мне. Когда я вышла замуж, мне ведь еще не было и восемнадцати. А тебе, Софи, уже почти двадцать, и ты, несомненно, воспринимаешь все значительно легче. Поэтому, пожалуйста, прошу тебя, увидев, как муж ухаживает за другими женщинами, отвернись. И не выгоняй его из своей постели. Не изводи упреками. Это не поможет. И вообще не делай ничего такого, что дало бы ему повод проявить недовольство. В том числе не щеголяй своим знанием иностранных языков.

Софи тяжело вздохнула:

— Я попытаюсь, мама. Никаких языков, пусть думает, что я говорю только по-английски. И сцен устраивать ему тоже не буду, пусть себе заводит любовниц на здоровье. Я знаю, что выхожу замуж за ловеласа.