Влюбленная герцогиня - Джеймс Элоиза. Страница 23

Он подал ей руку, и они молча направились к библиотеке. Джина изо всех сил пыталась рассуждать здраво, а это весьма трудная задача для человека, которого переполняет гнев.

Она хотела выйти за Себастьяна. Действительно хотела. Он поддерживал ее в нелегкие годы, когда она была молодой замужней женщиной, но без мужа. Он станет ответственным, любящим супругом и отцом. К тому же он красив, на него приятно смотреть. Конечно, она хотела выйти за Себастьяна.

«Просто он не в меру строг по отношению к морали. Но зачем он так настаивал, чтобы я отказалась от этого подарка? Может, и к лучшему, что графиня Линьи умерла до нашего бракосочетания», — размышляла Джина, вспоминая письма, которые она писала и с надеждой отправляла во Францию. Все остались без ответа, тем не менее она писала их до того дня, как Раунтон сообщил ей о смерти графини.

— Ты действительно хочешь, чтобы я отвергла подарок графини Линьи? — спросила она маркиза, когда они вошли в библиотеку.

Поскольку огонь в камине погас, Себастьян взял кочергу и принялся ворошить тлеющие поленья.

— Какое бесстыдство! Слуги леди Троубридж обманывают ее и пренебрегают своими обязанностями, злоупотребляя вдовьим статусом хозяйки.

— Себастьян?

Он прислонил кочергу к стенке камина и обернулся.

— Возможно, никакого вреда не будет, если ты оставишь у себя ее последний подарок. Ведь она была твоей матерью. И она умерла.

Джина облегченно вздохнула.

— Спасибо тебе, — сказала она, понимая, как нелепо прозвучали эти два слова.

— Я разочарован готовностью твоего мужа публично обсуждать подобные темы. — Лицо Себастьяна выражало нечто весьма похожее на презрение. — Кажется, его совершенно не беспокоит чрезвычайная щекотливость положения.

— Кэм никогда не придавал значения условностям, — объснила Джина. — В отличие от своего отца, который неукоснительно их соблюдал.

Боннингтон кивнул.

— Судя по тому, что я о нем знаю, герцог всегда поступал именно так, как следовало. Подойдя к жениху, Джина положила руки ему на грудь.

— А ты, Себастьян, тоже всегда поступаешь именно так, как следует?

Он посмотрел на нее с таким выражением, будто она спросила его о чем-то непристойном. Тлеющая в ее сердце надежда, которую она весь этот вечер пыталась разжечь, на миг вспыхнула и умерла. Ее руки соскользнули с его груди.

— Джина, ты хорошо себя чувствуешь? — наконец спросил маркиз. В его глазах были доброта и любовь.

— По-моему, да.

— С тех пор как приехал твой муж, ты не похожа на себя.

— Кэм только вчера приехал.

— Да, и ты сама не своя, не та Джина, которую я знаю. — И «люблю» повисло между ними.

— Ты имеешь в виду, что я добивалась, чтобы ты меня поцеловал? — спросила она высоким голосом, звеневшим от подступающих слез. — Но я вела себя таким же образом и на пикнике, до приезда Кэма, если ты помнишь. Ты назвал тогда мое поведение неподобающим.

Поколебавшись, Себастьян быстро оглянулся.

— Мы совершенно одни, — с легким презрением заметила Джина. — У тебя нет причин для беспокойства за свою репутацию.

— Я беспокоюсь о твоей репутации, Джина. — Его взгляд был настолько обезоруживающим, что ее гнев исчез. — А твоя репутация всегда под угрозой, ибо ты замужняя женщина. Я не хочу, чтобы общество наказывало тебя за недостаток уважения со стороны твоего мужа.

— Ты думаешь, что Кэм такой? — удивленно спросила она.

— Так думает каждый разумный джентльмен. Твой муж безответственный, невоспитанный человек, надолго сбежавший из Англии, оставив тебя, неопытную девушку, на милость первого встречного распутника. Если бы ты не обладала этой врожденной неприступностью, страшно подумать, что могло бы с тобой случиться без супружеской защиты.

— Я не нуждаюсь в мужской защите!

— Согласен. Ты очень необычная женщина. Правда. Многие из юных девушек не имеют подобной ауры невинности, даже когда дебютируют в свете. Они бы сразу оказались в постели какого-нибудь развратника. Только взгляни на леди Роулингс.

— Положение Эсмы всецело…

Себастьян прервал ее:

— Я обвиняю Роулингса. Если слухи верны, он покинул супружескую постель через месяц. Он несет полную ответственность за то, что оставил красивую молодую жену на милость бездельников вроде Берни Бардетта.

— Давай оставим эту тему, — сказала Джина, ибо ей не хотелось снова затевать уже порядком надоевший спор. — Роулингса надо повесить, — сверкая глазами, выкрикнул маркиз, и Джина с удивлением воззрилась на жениха. Подобной горячности она в нем прежде не замечала. Потом он, казалось, вспомнил, о чем говорил до этого. — Лишь женщина твоей высочайшей добродетели могла бы сохранить себя нетронутой.

Джина вздохнула, осознав наконец, почему Себастьян отвергает ее попытки к сближению.

— Потому-то, — сказал он, понизив голос, — меня не слишком беспокоит, что твоя мать не была замужем. И потому я не придаю значения глупым слухам насчет твоего учителя. Как истинная леди ты не подвержена низким, распутным эмоциям, которые в последнее время управляют большинством женщин. Я буду горд назвать тебя своей маркизой.

— Никаких особенных достоинств у меня нет, — ответила Джина. — Просто я не хотела быть похожей на свою мать.

— Надеюсь, — фыркнул он.

— Себастьян, ты любишь меня или свое представление обо мне?

— Конечно, тебя. Разве я этого не говорил? О, так вот в чем дело! Ты беспокоишься, что я не люблю тебя? Конечно, люблю. — Он сиял, будто преподнес ей луну и звезды. — Ты довольна? Теперь мы снова можем успокоиться. — И он взял ее за руку.

Джина поднималась по лестнице молча, а лорд Боннингтон, расслабившись как солдат после битвы, весело говорил о планах на следующий день. Когда они подошли к двери ее комнаты, он поклонился и поцеловал ей руку. Она тщетно пыталась улыбнуться, но Себастьян, похоже, не заметил этого.

— По-моему, наша маленькая дискуссия пошла нам обоим на пользу, — сказал он. — Ты должна простить меня за недостаток понимания. Я забыл, насколько чувствительны молодые леди. Впредь буду яснее выражать свои чувства и постараюсь не приводить тебя в смущение.

Именно так все и будет, подумала Джина, закрывая за собой дверь. Вероятно, он станет каждое утро перед завтраком информировать свою жену, что любит ее, чтобы не нарушить супружескую гармонию. Ибо жить со столь чувствительной женой — это, конечно же, великий труд.

Сняв перчатку, она бросила ее на кровать. Вторая никак не расстегивалась, и она яростно сорвала ее с руки. Жемчужная пуговица отлетела и запрыгала по полу.

Джина хотела было вызвать горничную, но передумала. В данный момент она так раздражена, что с досады может накричать на бедную девушку.

Какой уж тут сон! Она помолвлена с каменнолицым маркизом, который всегда делал именно то, что следует. Так же он будет вести себя и после того, как они поженятся. О чем она думала раньше?

Подойдя к окну, Джина раздвинула тяжелые бархатные портьеры. Разве Себастьян изменится в лучшую сторону, когда наденет ей на палец обручальное кольцо? «Но ведь он прекрасно ко мне относится», — нехотя признала она. Просто дело в том, что жених абсолютно… бесстрастен. Она видела страсть в глазах Эсмы, когда та рассказывала про мускулистую руку Берни. Страсть была и в жесте Роулингса, когда он прикасался к щеке леди Чайлд.

А на что может рассчитывать она? Только на привязанность, это совершенно ясно. Конечно, Себастьян ответственный, уравновешенный, но он ее не хочет. Итак, страсть и ответственность, Кэм и Себастьян.

«Я могу соблазнить его, — вдруг подумала она. — Карола соблазняет Перуинкла, я могу сделать то же самое. Завоевать Кэма с его темными глазами и сильными руками». Соблазнить… но для чего? Разделить с ним постель — определенно. Любить его — сомнительно. Жить с ним и растить детей, быть герцогиней для своего герцога — никогда. Лучше остаться с Себастьяном и попытаться разжечь в нем желание.

Из темного сада доносился аромат омытых дождем красных роз и запах влажной черной земли. Дождь еще шел, но так лениво и неохотно, что воздух не успел посвежеть. Она сбросила кашемировую шаль и встала у окна.