Царь мышей - Абаринова-Кожухова Елизавета. Страница 68

Правда, на сей раз они были не совсем одни — шагах в пятидесяти, на другом краю поляны, подложив кеды под голову, в одиночестве загорал паренек примерно их возраста в темных «семейных» трусах.

— В будущем году непременно постараюсь вступить в комсомол, — говорил Вася, мечтательно глядя на медленно плывущие по синему небу кучевые облака.

— Ну дался же тебе этот комсомол, — тут же откликнулся Генка, загоравший стоя. Одет он был в синие плавки, слегка закатанные на боках. — Какой толк от твоего комсомола?

— A толк есть, — ехидно подпустила Маша, встряхнув копной темных волос, чуть стянутых обручем — косу она расплела. — Можно хорошую карьеру сделать, особенно ежели на собраниях правильно повыступать. Ну там в поддержку идей и все такое. — C этими словами Маша перевернулась на спину, подставив солнцу и нескромным взорам друзей две упругие грудки.

Однако Вася не обратил на девичьи прелести должного внимания:

— Что вы заладили — карьера, идеи. В комсомол я хочу не ради карьеры, а потому что, состоя в нем, смогу принести больше пользы своей стране, своему народу.

— Ой, ребят, ну хватит вам нести всякую чепуху, — тоненьким голоском протянула Люся. Она, так же как и Маша, загорала без «верха», но не потому что ей было что показать, а скорее наоборот — оттого что не было чего скрывать. — Действительно, каникулы ведь, — продолжала Люся, — а вы тут устраиваете какое-то собрание отряда. Один вот даже галстук напялил.

Последние слова относились к Митьке. Правда, пионерский галстук он повязал не на шею, а соорудил из него что-то вроде плавок.

— Эй, Митька, — уже громче продолжала Люся.

— Ну? — поправив галстук, нехотя повернулся Митька.

— Ты собираешься вступать в комсомол, или как?

— A его и не примут, — вдруг заявил Генка.

— Не больно-то и надо, — усмехнулся Митька.

— Почему это не примут? — возмутилась Маша. — Если не Митьку, то я уж не знаю, кого туда принимать!

— Митьку сначала из пионеров выгонят, — серьезно продолжал Генка и сам, не удержавшись, прыснул со смеху. — За надругательство над красным галстуком. Oн ведь с нашим знаменем цвета одного!

— Смейтесь, смейтесь, — проворчал Вася, который уже давно понял, что друзья просто насмехаются над его патриотическими чувствами. — A я вам докажу, что и состоя в комсомоле, можно сделать что-то полезное!.. Кстати, Митя, вообще-то Генка прав — галстук предназначен несколько для другого.

— A что делать, если у меня плавок нет? — возразил Митька.

— У меня тоже нет, — подхватил Вася, — но я же галстук вместо них не надеваю!

То была истинная правда — Вася загорал вообще без плавок, лишь на самом интересном месте лежала аккуратно сложенная рубашка. Так что в несоблюдении формальных приличий его обвинить было бы сложно.

— Ну что, пойдем искупаемся? — не спеша поднялась со своей подстилки Маша. — A то совсем тут заснем.

— Вода холодная, — поежилась Люся. Мальчики молча с нею согласились.

— Ну, тогда я без вас. — Маша сняла с пальца изумрудное колечко и положила прямо на середину подстилки. — Отвернитесь, — велела она и, прежде чем остальные успели исполнить эту просьбу, скинула трусики и побежала к реке. Пока Вася с немалым интересом рассматривал Машины ягодицы, особенно привлекательные в движении, Митька, схватив фотоаппарат, успел все это несколько раз запечатлеть на пленку. Добежав до реки, Маша с разбегу бултыхнулась в воду.

От взгляда друзей не укрылось, как рубашка на Васе начала постепенно приподыматься.

— Это все от разговоров о комсомоле, — ядовито заметил Генка.

— Ага, а тебя завидки берут, — не остался в долгу Вася.

— Бесстыдники, — захихикала Люся.

Слегка поплескавшись, Маша вышла на берег. При этом она немного задержалась, дав возможность Митьке запечатлеть себя еще раз. Не спеша вытеревшись махровым полотенцем, она столь же не спеша натянула трусики:

— A вода и вправду не горячая. Но и не такая уж холодная — советую вам тоже сполоснуться.

— Да, пожалуй, — протянул Вася, делая вид, что поправляет рубашку: она поднялась выше всякого неприличия, что не укрылось от взора Маши. Впрочем, краем глаза она заметила, что и Митька уже не совсем справляется с тем, что под галстуком. Тогда он просто перевернулся, подставив солнцу и ветерку обнаженную загорелую попку.

— Маша, что ты ищешь? — удивленно спросил Генка. Маша в это время старательно разглядывала свою подстилку.

— Колечко пропало! — с тревогой и удивлением сказала Маша.

— A оно очень ценное? — заволновалась Люся.

— Да нет, не так чтобы особо, — Маша внимательно оглядела друзей, — но мне оно очень дорого. Прошу вас, если кто взял, то верните. — Ребята переглянулись, но никто возвращать колечко не собирался. Над полянкой повисло неприятное молчание.

— Да, нехорошо получается, — покачал головой Генка. — Нужно бы найти.

— A если оно не затерялось, а было похищено? — предположила Люся. — Интересно, что по этому поводу говорит дедуктивный метод?

Последний вопрос явно адресовался к Васе, который уже тогда любил штудировать книжки про всяких Великих Сыщиков, еще не зная, конечно же, к чему это приведет в дальнейшем. Но едва только Вася открыл рот, чтобы высказать свое компетентное мнение, как заговорила Маша:

— Ребята, это колечко мне действительно очень дорого. И кто его найдет, того я… — Маша замялась, как бы не решаясь договорить. И наконец решилась: — Ну, скажем так, поцелую!

Этот посул вызвал у ребят некоторое оживление.

— Ого, за такую награду стоит постараться! — хохотнул Митька.

— Всю полянку перевернем, — как бы всерьез добавил Генка.

— А мне мама, а мне мама целоваться не велит, — пропела Люся тоненьким голоском.

Говоря по большому счету, Машины слова не должны были особо удивить ее друзей. Дело в том, что нередко они, бывая на речке, да и не только там, устраивали игры «в бутылочку» и им подобные — с поцелуями. Иногда они в этих забавах заходили и чуть дальше — впрочем, неизменно оставаясь в рамках пристойности и целомудрия. Для подобных забав имелась другая лужайка, совсем небольшая, всего несколько шагов в длину, куда вела извилистая тропинка в ивняке. Там можно было предаваться невинным шалостям в сторонке от нескромных взглядов товарищей. Правда, однажды Митька ухитрился пробраться со «Сменой» следом за одной парочкой и сделал целый фоторепортаж. Получив снимки, герои репортажа сначала грозились надавать фотохудожнику по шеям, но, оценив художественные и иные достоинства снимков, были ему весьма благодарны. С тех пор ребята нередко просили Митьку снять их «скрытой камерой» и так же охотно, хотя и не столь профессионально, фотографировали самого Митьку, когда тому доводилось уединяться с кем-нибудь из девочек на малой полянке. Порой дело доходило до курьеза: так, однажды ребята в полном составе ушли за ивовые заросли и, раздевшись догола, устроили настоящую «кучу-малу», хотя на «большой» поляне никого из посторонних не было и не предвиделось.

Так что если в словах Маши и было что-то необычное, то скорее в некоем подтексте, смысл (да и само наличие) которого каждый мог понимать, как говорится, «в меру испорченности». Ну а для Василия это был верный случай применить на практике следственные приемы, которые он изучал по произведениям художественной литературы.

— Да, так вот насчет дедуктивного метода, — немного помолчав, заговорил Вася. — Давайте определимся. Стало быть, колечко лежало на подстилке и никуда закатиться не могло?

— Ну конечно, не могло! — уверенно подхватила Маша. — Oно лежало прямо на середине, где я его оставила.

— Значит, если отбросить фантастические версии, что колечко слямзил некто посторонний в шапке-невидимке или унесла падкая до блестящих побрякушек сорока, то вынужден вас огорчить — его похитил кто-то из нас, — уверенно заявил Вася.

«Спасибо, Васенька», — подумала Надя Чаликова, которая как раз находилась поблизости от него в шапке-невидимке. Пользуясь своим особым положением, она вполне могла бы «слямзить» кольцо, но, конечно же, этого не делала.