И.П.Павлов PRO ET CONTRA - Павлов Иван Петрович. Страница 107

Военномедицинская академия в конце прошлого века (1898 г.) блистала европейски известными именами ученых (В. В. Пашу тин, И. П. Павлов, М. Д. Лавдовский, А. П. Бородин, В. М. Бех терев, покинувшие Академию И. Ф. Цион, И. М. Сеченов и др.). Еще большей известностью в Петербурге пользовались практи киклиницисты: С. П. Боткин, Евгений Павлов, К. Ф. Славян ский, В. А. Манассеин, В. Н. Сиротинин и др. И все же чуткая студенческая молодежь старших курсов, выделяя Ивана Петро вича, говорила нам, новичкамстудентам: «Вот подождите, на втором курсе познакомитесь с Павловым… Узнаете настоящих ученых».

Наконец дождались. В точно назначенное время торопливой походкой вошел в аудиторию Иван Петрович. Ответив на при ветствие, он сел в кресло и сразу приступил к изложению пред мета. Мы слушали и в то же время рассматривали его. Среднего роста, плотный, с широкой, окладистой, уже поседевшей боро дой, он обладал юношески живой мимикой, звучным голосом, необычайно простой и в то же время яркой речью, умением под бирать слова, четко отображавшие то, что он хотел сказать и под черкнуть в своей лекции.

Читая уже третий год курс физиологии, Иван Петрович отме тил в своей первой лекции, что в современных учебниках его курс отображен плохо и что лекции поэтому лучше записывать. Трое студентов, в числе которых был и я, откликнулись на этот призыв и решили записать и издать лекции. Когда мы предста вились Павлову и сообщили ему об этом, он встретил нас чрезвы чайно дружески, одобрил наше решение и обещал свою помощь. Он сказал нам, что главная задача заключается в том, чтобы составить компилятивный конспект, а исходя из описания опы та как научного факта, дать товарищам обоснования теоретиче ских закономерностей функций органов и систем. Как я учился и работал у Павлова 421

Так начались наш частые встречи с Иваном Петровичем не только на лекциях, но и в специальные часы просмотра наших записей. Так как из Военномедицинской академии И. П. Пав лов обычно торопился на свои опыты в любимый им Институт экспериментальной медицины, то для просмотра записанных нами лекций он выделял часы своего домашнего досуга.

Вспоминаю первую нашу всречу на квартире у Ивана Петро вича. Признаться, мы шли к нему несколько робея. Когда же Иван Петрович приветливо принял нас в своем кабинете, усадил, да еще и угостил чаем, вся робость пропала, и мы принялись по очереди читать записанное. Помахивая своим пенсне, он внима тельно слушал, вставляя замечания, одобряя, поправляя и уточ няя выводы. Двое из нас благополучно прочли записи, однако когда принялся за чтение третий, Иван Петрович стал часто об рывать его, потом замахал руками и воскликнул: «Нет, это че пуха какаято. Это надо переделать наново!» И тотчас же стал прощаться с нами. Мы все чувствовали себя тогда страшно не ловко.

Первая неудача не имела серьезных последствий. Через не сколько дней Иван Петрович снова пригласил нас к себе. С тех пор мы часто посещали нашего учителя.

Во время встреч живой и общительный Иван Петрович инте ресовался нашими студенческими делами, студенческим движением. Происходило это в памятный 99й год, когда молодежь Петербурга активно участвовала в первых революционных вы ступлениях масс. За участие в уличной демонстрации 8 февра ля студенты были избиты полицией и ответили на это забастов кой. Павлов, единственный из профессоров Военномедицинской академии, понимал студенчество и сочувствовал ему.

Иван Петрович никогда не искал популярности и, насколько мне известно, не выступал на студенческих сходках и вечерин ках. Однако нам хорошо было известно, что в академической среде он был ярым сторонником и защитником студентов.

Студенты платили за это Павлову горячей любовью и уважением. В резолюции бастовавших в 99м году студентов Акаде мии, осудившей поведение профессоров, было подчеркнуто един ственно незапятнанное имя Ивана Петровича.

Павлов бесстрашно выступал за справедливость и против ре акции не только внутри Академии. Известны его неоднократные выступления и по крупным научным проблемам. Монархическая суворинская газета «Новое время» предоставила тогда свои стра ницы для систематической травли Павлова и его сектора. Это серьезно угрожало научной работе Павлова и его положению в 422 И. С. ЦИТОВИЧ Академии. Несмотря на это, Иван Петрович выступил в защит вивисекции.

Поражала нас всегда его скромность. Живя далеко от Акаде мии, он ездил в конке и нередко в хорошую погоду забирался на «империал». Общительный по характеру, он тут же заводил бе седу на интересующую его тему — была ли это научная новость или общественное событие, он не стеснялся обсуждать тему во всеуслышание, а в те времена это было далеко небезопасно. Все это влекло к нему учеников.

Но было бы неправильно думать, что Иван Петрович не был требовательным. Студенты на лекциях по физиологии нередко были свидетелями того, как неудавшаяся демонстрация опыта вызывала со стороны Павлова бурю негодования по адресу асси стентов. Попадало иногда и тем студентам, которые были невни мательны или готовы были «на слово поверить профессору, что бы не терзать только кролика или собачку». Много позднее мы поняли, что для него все эти опыты не были только шаблонной наскучившей иллюстрацией лекций, а ими он неустанно прове рял и испытывал природу.

Но физиологический эксперимент надо было не только видеть, но и правильно понять; вот почему Павлов никогда не уставал подробно разбирать, разъяснять опыты, вдумчивые вопросы сту дента всегда радовали его и превращали лекцию в живую и яр кую беседу. Прошли десятки лет, когда мне снова привелось случайно услышать его лекцию в Академии, и я видел, что Иван Петрович вел свое преподавание с прежним жаром, с прежним энтузиазмом. Это был его метод.

Интересен был Иван Петрович и как экзаменатор. Здесь, как и всегда, не было ни капли формализма. Студенты, любя его и читаемый им интересный курс, никогда не шли на экзамен без достаточной подготовки. Живо и спокойно проходили беседы, и никогда у студента перед лицом великого физиолога «не уходи ла душа в пятки». Правда, случалось, что студент скажет иног да такое, от чего Иван Петрович даже подскочит, но при этом всеобщее возмущение было настолько велико, что неудачник оставалось только поскорее ретироваться.

Основная задача преподавания Павлова заключалась в том, чтобы передать свой курс с предельной ясностью, разъяснить целесообразность многочисленных реакций организма, свести их в одно стройное целое. Насколько восторженно принимал Пав лов научные факты, настолько сдержанно относился он к раз ным гипотезам. Экспериментальный курс он считал единствен Как я учился и работал у Павлова 423 но правильным, всегда оправдывавшим себя при подготовке ме диков.

Как педагог он понимал, что для будущего врача не столь важно, чтобы тот «вызубрил» курс физиологии, сколько необхо димо, чтобы врач научился логически мыслить, а для этого глу бокие знания надо связать с клиникой.

Считая крайне важным поддерживать научную связь со сту дентами старших курсов, Павлов объявил, что кроме лекций второму курсу он будет читать для всех желающих необязатель ный цикл лекций по новым вопросам физиологии. И вот в течение многих лет он совместно с биохимиком проф. А. Я. Дани левским систематически читал академический курс о новых завоеваниях в разрабатываемой им области науки. Эти интерес ные лекции посещали не только студенты, но и врачи и даже профессора.

Таким образом, на третьем курсе и я имел возможность, углуб ляя свои знания, снова слушать замечательные лекции Павло ва, на этот раз по академическому курсу — о роли вагуса. Это знакомило нас уже не со студенческим курсом, а с методами научноисследовательской работы и глубоко захватывало. Поэто му нет ничего удивительного в том, что я, а позднее и студенты Л. А. Орбели, А. И. Смирнов и другие решили испытать свои силы на исследовательской работе в лаборатории Павлова. До сих пор у него в лаборатории и в Институте экспериментальной ме дицины работали лишь врачи и докторанты, поэтому я не знал, примет ли он в свои стены рядового студента четвертого курса. Чтобы доказать серьезность своих намерений, я явился к нему с уже готовым планом своей темы, которая давно интересовала меня и касалась чувствительности нервных окончаний вкусово го прибора. Сначала меня удивило, что профессор не забыл меня — составителя его лекций, радушно принял и вниматель но выслушал мой план работы, не отверг его, ободрил меня, но нашел, что для начинающего работа будет трудновата. Поэтом через некоторое время он дал мне свою тему с тем условием, чтобы на опыты я приходил к нему в физиологическую лабора торию Института экспериментальной медицины. Излишне опи сывать глубокое волнение, охватившее меня при мысли, что я включаюсь в число работающих в лаборатории выдающегося ученого.