И.П.Павлов PRO ET CONTRA - Павлов Иван Петрович. Страница 122

<1965>

У.X.ГЕНТ

Павловсая лаборатория Университета Джона Гопинса

11 октября 1922 г. я записал в своем дневнике: «Самый сча стливый медицинский день, который я пережил в Европе до это го времени, — день в лаборатории И. П. Павлова в Институте эк спериментальной медицины».

На стене моей лаборатории, павловской лаборатории в Уни верситете Джона Гопкинса, висит фотография, сделанная в 1922 г. и изображающая Быкова и Павлова, которые наблюдают за собакой в экспериментальной комнате Института на Лопухин ской улице, дом 12.

Когда я 9 июня 1922 г. прибыл в Россию, закончив только за 2 года до этого медицинскую школу, я хотел пробыть здесь че тыре месяца, но работа и сам Павлов задержали меня в Европе и в России на 7,5 лет.

Павлов был тот, кто впервые вселил в меня уверенность, что объективное изучение психической жизни возможно. Изза пута ницы, двусмыслицы и ложных философских теорий, которые характеризовали психиатрию, я потерял надежду серьезно зани маться в этой области. Но учение Павлова было тем ветром, кото рый наполнил паруса моего корабля надеждой. Этот ветер подул так сильно, что привел меня через бурные моря ложных фило софий и квакерства к пристани, где превалируют факты и науч ный метод порождает факт.

Когда я поехал в Россию, то совершенно не владел русским языком и даже русским алфавитом. Но здесь я выучил русский язык, чтобы читать произведения Павлова и работать с ним. И я перевел с помощью Фольборта, Спирова и Кеннона работу Пав лова «Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей не рвной деятельности». В течение этих лет я также работал с Фоль бортом, Быковым, Сперанским, Фурсиковым и Купаловым и 478 У. Х. ГЕНТ близко сошелся с другими его учениками, в частности Орбели, Анохиным, Асратяном, Майоровым, Скипиным и многими дру гими.

После моего пребывания в СССР и работы с Павловым, с 1922 г. по август 1929 г., я вернулся в США с русской делегаци ей на Международный конгресс физиологов в Бостоне. Когда Павлов, прощаясь со мной в конце этого конгресса, сказал, по жимая мне руку: «Ну, др Гент, я предполагаю, что это навсег да, так как я вас больше никогда не увижу», — в моих глазах появились слезы.

Но мне посчастливилось встретиться с ним в Колтушах в 1933 г. и еще раз на Международном конгрессе физиологов в Ле нинграде и Москве в 1935 г.

Все мы, и знавшие Павлова лично, и познакомившиеся с ним через его печатные труды, одинаково высоко ценим Павлова и как ученого и как человека. В то время как личные воспомина ния о нем с годами сглаживаются, мы не можем забыть, что он никогда не шел против правды, что он боролся, чтобы дать ос новы для международной науки — науки, которая предназначе на для улучшения жизни человека.

Он пережил два правительства в России, прошел через самые большие испытания бедности, войны и революции, но всегда ставил честь и принцип выше личного благополучия. К счастью, он жил так, что получал все увеличивающиеся почести и вознаг раждения от своего правительства.

За границей знание его работ растет хотя медленно, но не уклонно, так что мы начинаем видеть, как исполнилось предска зание Герберта Уэллса: «Павлов — это звезда, которая освещает мир, проливает свет на еще неизведанные пути», и что «через сто лет его работы еще более будут цениться, чем при его жиз ни».

Русская земля породила Павлова — человека, равного кото рому еще не было.

У народа СССР имеется преимущество, что Павлов с ним жил и что он, этот народ, способствовал его работе, начиная от декре та Ленина о необходимости науки для новой культуры. Весь мир обязан исключительному гению Павлова.

<1965>

Н. А. КРЫШОВА Иван Петрович в нервной клинике

Осенью 1933 г. я была приглашена работать в нервную кли нику Всесоюзного института экспериментальной медицины, где И. П. Павлов вместе с группой сотрудников занимался изучени ем патологии высшей нервной деятельности человека. На одно из клинических «сред» (в сентябре 1933 г.) я была представлена Ивану Петровичу как новый сотрудник. К подбору сотрудников для работы в нервной клинике он относился с особым внимани ем и тщательностью; я это почувствовала при первой же наше встрече и беседе. Мне было известно, что Ивану Петровичу 84 года, но его юношеская живость, жизнерадостность и привет ливое обращение поразили меня. В разговоре с сотрудниками он настойчиво призывал всех работать дружно, сообща, с сознани ем чувства ответственности.

Твердый порядок проведения клинических «сред», введен ный И. П. Павловым, при котором соблюдался точный регламент времени, где каждому было отведено и свое определенное место в комнате, убедили меня в том, что Иван Петрович очень ценит свое время и время своих сотрудников.

Годы, которые мне довелось работать в клинике с И. П. Пав ловым, оставили в моей памяти неизгладимое впечатление от этого замечательного человека, обладавшего исключительно памятью и такого внимательного к своим сотрудникам и боль ным клиники. Правда, иногда он говорил, что в последние годы отмечает у себя признаки старения, ослабления памяти и вни мания.

Меня удивляла огромная подвижность ума И. П. Павлова, его способность быстро переключаться при исследовании от одного вопроса к другим. Он мог остановиться на фразе, прервать ход своей мысли и совсем прекратить свою речь, если наступило время закрыть заседание. Но эта же мысль Ивана Петровича 480 Н. А. КРЫШОВА развивалась им в начале следующего заседания через неделю, как будто бы она и не прерывалась.

Мне хотелось бы здесь подчеркнуть большую требователь ность И. П. Павлова к своим сотрудникам и строжайшую дис циплину, которую он прививал всем нам.

Я заметила, что его очень раздражали многословные, не кон кретные выступления некоторых врачей, предположения, не подкрепленные наблюдениями и фактами; тогда он сердился, обрывал говорившего, бывал иногда невежлив. Павлов полагал, что такие слова, как «я думаю, я предполагаю», показывают лишь склонность человека рассуждать вообще, отвлекаясь от действительности, и он не любил выслушивать несерьезные речи, а предпочитал узнавать продуманные и аргументирован ные обобщения сотрудников, которые бы опирались на наблю дения и анализ хода лечения больных. Нас удивляло, что наря ду с такой требовательностью и жесткостью во всем, что имело отношение к работе в клинике, у Ивана Петровича всегда про являлось чуткое и внимательное отношение к сотрудникам. Наша клиника помещалась в доме № 4 на 15й линии Василь евского острова, около Невы, а Иван Петрович обычно после за нятий в клинике отправлялся к себе домой, на 7ю линию. По кидая клинику, Иван Петрович подходил к ожидавшему его автомобилю «Линкольн» и весело кричал нам: «Дамы, дамы, садитесь, пожалуйста!» — и усаживал нескольких женщин. «А как же вы, Иван Петрович?» — спрашивали мы его. Но он уже быстро удалялся по направлению к Неве, слегка прихрамывая, опираясь на свою палку.

Для меня остались незабываемыми беседы И. П. Павлова с больными: он вдумчиво и деликатно расспрашивал их о здоровье, симптомах болезни, о профессии, семье, условиях быта, интере совался, нравится ли им в клинике, как они относятся к врачам, не имеют ли жалоб. Сведения, которые он получал в результате задушевной беседы, цепко удерживались в его памяти и помога ли Ивану Петровичу оригинально, посвоему анализировать причины заболевания пациента, намечать соответственное лечение.

Пытливость и сосредоточенность мысли Ивана Петровича, его доброта и сердечность помогали ему легко устанавливать контакт с больным, замечать некоторые особенности его психики, кото рые могли бы иногда быть не замеченными более опытными врачами. Повидимому, сама новизна исследований больных в клинике физиологами, ласковое и чуткое отношение И. П. Пав лова к больным, да и весь его облик, манера речи, добродушие и Иван Петрович в нервной клинике 481 живость — все это располагало больных к откровенному разго вору с академиком, заражавшим своим оптимизмом и больных, и врачей.