И.П.Павлов PRO ET CONTRA - Павлов Иван Петрович. Страница 61

Абсолютное, а не относительное определение силы тормозно го процесса может быть произведено прежде всего пробой его на продолжительность, т.е. определением: как долго клетка может выносить сплошное тормозное состояние. Главное основание этого различения заключается, как это уже отмечено выше, в следующем. Как сильные, но неуравновешенные животные, так и слабые не выдерживают затягивающегося, удлиненного тор можения, причем нарушается вся система условных рефлексов временно или получается хроническое нервное расстройство — невроз. Но первые — потому, что у них имеется чрезвычайно сильный раздражительный процесс и ему не соответствует по степени напряжения, хотя сам по себе еще достаточный, тормоз ной процесс — относительная слабость тормозного процесса; у слабых может быть слабо как раздражение, так и торможение — абсолютная слабость. При сильном тормозном процессе (специ ально дифференцированном) экстренное или хроническое про дление его до 5—10 мин может быть без малейшего нарушения или лишь с легким. При слабом тормозном процессе хроническое продление его, например вместо 15 сек только до 30, часто уже неосуществимо без серьезных последствий, а продление до 5 мин, даже однократное, уже ведет к краху всей условнорефлекторной деятельности в виде упорного невроза.

Вторым существенным признаком силы тормозного процесса является способность его быстро и точно концентрироваться. Обыкновенно, когда в определенном пункте начинается выработ ка тормозного процесса, он во всех случаях сначала иррадииру ет, дает длительное последовательное торможение. Но, раз у данного животного имеется сильное торможение, оно непремен но со временем все больше и больше концентрируется, и, нако нец, последовательное торможение почти или совсем исчезает. При слабом торможении оно в большей или меньшей степени остается навсегда. В связи с концентрированием сильного тор можения стоит острая, т.е. сейчас же или некоторый небольшой срок спустя наступающая положительная индукция, выражаю щаяся в повышении возбудимости как в отношении ближайше го по времени раздражителя, так и на самом месте торможения (по миновании периода торможения) в отношении его положи тельного раздражителя.

Следующим показателем силы или слабости тормозного про цесса является скорость, с какой образуются тормозные услов ные рефлексы, причем замедление в образовании тормозного рефлекса может происходить как от очень большой силы раздра жительного процесса, следовательно, от относительной слабости, так и от абсолютной слабости торможения. Но еще более пока зателен конец выработки. Как долго иногда ни продолжается процедура выработки тормозного процесса, он навсегда остается неполным — это чаще при относительной слабости, в случае сильного раздражительного процесса; или же он является грубо недостаточным и представляет постоянные колебания, даже до полного исчезания, — это обыкновенно при абсолютно слабом тормозном процессе у слабых животных.

Слабость тормозного процесса выражается и в том, что тормоз ной условный рефлекс может получиться почти полный лишь тогда, когда он ставится в опыте на первом месте, ранее всех положительных условных рефлексов; помещение же его среди этих последних ведет к его значительному или почти полному растормаживанию.

Наконец, можно видеть абсолютную слабость тормозного про цесса и в отношении животного к брому. Для слабых собак год ны, полезны, т.е. поддерживают у них порядочную условнореф лекторную деятельность, лишь очень маленькие дозы брома, до нескольких сантиграммов и даже миллиграммов, а самое боль шее — до нескольких дециграммов на ежедневный прием. Факт надо понимать так. Так как бром имеет несомненное отношение к тормозному процессу, его усиливая, то только небольшое уси ление его под влиянием брома выносимо при прирожденной сла бости тормозного процесса.

Вероятно, и следующий факт должен быть использован для суждения о силе или слабости тормозного процесса. Когда при каком-либо положительном раздражителе вырабатывается диф ференцировка, обычно наблюдаются два противоположных след ствия: то эффект положительного раздражителя растет, делается большим, то, наоборот, становится ниже того, чем он был до дифференцировки. Что говорит факт в том или другом случае о силе нервных процессов? Можно полагать, что здесь дело идет о силе или слабости специально тормозного процесса. В первом случае сильный тормозной процесс концентрируется и обуслов ливает положительную индукцию; во втором — как слабый, растекаясь, он постоянно принижает эффект своего положитель ного раздражителя. Сопоставление с другими более определен ными индикаторами силы процессов может точно установить механизм данного факта.

Что касается определения подвижности нервных процессов, мы до последнего времени, как сказано, не выделяли этого осо бенного свойства нервных процессов, а потому не имели, лучше сказать, не отмечали специальных способов для определения ее. Следовательно, предстоит их или выработать, или особо выде лить среди уже имеющихся у нас соответствующих форм опытов. Может быть, специальный и наиболее точный способ удас тся выработать при помощи условных следовых рефлексов. Меняя, с одной стороны, продолжительность индифферентного раздражителя, который должен превратиться в условный следо вой специальный раздражитель, с другой — меняя промежуток времени между концом индифферентного агента и началом под крепляющего его безусловного раздражителя, мы будем непосредственно измерять ту или другую степень инертности или ла бильности данной нервной системы. Нужно ожидать, например, что, смотря по тому, как долго держится, затухая, след прекра щенного раздражителя, указанный промежуток времени будет иметь существеннейшее значение для большей или меньшей скорости образования условного следового рефлекса или даже вообще возможности его образования. Точно так же даст себя знать и сама продолжительность индифферентного раздражителя. Мыслимо, что у особенно инертной нервной системы для этого раздражителя специально и скоро обнаружится минимальный предел продолжительности, при котором еще возможно образование следового рефлекса.

А затем идут приемы, которые уже были применены у наших двух собак, обнаруживших такую резкую противоположность в отношении подвижности их нервных процессов и описанных выше в качестве примеров. Мы остановимся на них теперь не сколько подробнее, частью ради дальнейшего их испытания в качестве соответствующих методов и возможного усовершенство вания, частью в видах выяснения механизма их действия.

Последний прием, примененный на инертной собаке и состо ящий в правильном ритмическом подкреплении и неподкрепле нии одного и того же раздражителя, что обусловило достижение выработки соответственно сменяющихся раздражительного и тормозного процессов, казалось бы, именно рассчитан на обна ружение подвижности этих процессов, но это, однако, требуется доказать более строго. Меняя систематически как у одной и той же, так и у собак разных типов нервной системы длину про межутка между подкрепляемым и неподкрепляемым раздражи телем и сопоставляя полученные эффекты, и будет возможно вполне убедиться в существенном значении при этом именно подвижности нервных процессов. На этой нашей собаке теперь это только что и было испытано. После последнего летнего пере рыва собака наконец одолела требуемую от нее ритмику при обыкновенных для нее промежутках между раздражителями в 5 мин. При уменьшении промежутков до 3 мин состояние рит мики резко ухудшилось. Следовательно, успех выработки рит мики у разных животных будет определяться промежутками, а следовательно, той или другой подвижностью нервных процес сов: чем больший будет нужен промежуток, тем меньше, значит, подвижность, и наоборот.

Еще дольше, именно в видах выяснения механизма, надо оста новиться на сложном опыте (бесплодно проделанном на той же собаке) с необыкновенной выработкой условного раздражителя из внешнего агента, который, применяясь несколько раз в течение опыта среди других готовых условных раздражителей, под креплялся лишь при четвертом применении. Удача решения задачи могла произойти только при полном исключении дей ствия остальных рефлексов опыта на повторяемый агент. Толь ко при этом условии могла произойти дифференцировка первых повторений этого агента от последнего его применения так же, как, очевидно, происходит дифференцировка отдельных момен тов продолжающегося раздражителя в случае сильно запазды вающего условного рефлекса, где на начальные фазы действия одного и того же продолжающегося раздражителя образуется отрицательный, тормозной рефлекс, а на позднейшие — положи тельный. Иначе, т.е. при действии остальных раздражителей, раздражительный процесс повторяемого агента не изменялся бы правильно в зависимости только от своего повторения, а коле бался бы случайно и неправильно, подвергаясь в каждом отдель ном опыте различным влияниям предшествующих меняющихся раздражителей, а потому и не могла бы произойти дифференци ровка между разными применениями повторяющегося агента. Следовательно, только большая подвижность нервных процес сов, т.е. быстрое протекание и прекращение процессов всех дру гих раздражителей опыта, включая, конечно, сюда и акты еды, могла обусловить успешное решение анализируемой задачи. Надо прибавить, что другой собакой эта тяжелая задача, правда в течение большего срока и с большим, мучительным напряжением, была все же решена (опыты Выржиковского). Эффект на первые три повторения одного и того же нового внешнего аген та, при меняющемся положении среди системы других поло жительных и отрицательных условных раздражителей, был за торможен, а последнее, четвертое, повторение его сделалось постоянным, прочным условным раздражителем. Так как у этой собаки условная слюнная реакция всегда была налицо раньше присоединения безусловного раздражителя, то, значит, никаких посторонних сигналов, которыми пользовалась наша инертная собака, быть здесь не могло, и, следовательно, дифференцирование разных повторений одного и того же агента могло совершиться только на основании различения периферическим рецептором и соответствующей нервной клеткой последнего повторения от первых трех.