Бык из моря - Джеллис Роберта. Страница 44

Ариадна порылась в сундуке и вытащила несколько головоломок. Они Астериону не очень нравились — однако он все же укладывал фрагменты в надлежащие места, но только если эти места показывала ему Ариадна. Девушка с печалью отметила, что он не способен различать образы. Равно не мог он и провести мячик по простейшему лабиринту. И дело было не в том, что он считал возможным положить мячик, куда захочет, — он просто не мог понять, что его нужно привести назад, причем привести определенным способом.

Поскольку эти игры раздражали Астериона, Ариадна отыскала такую, с которой никогда не могла справиться сама. Игрушка состояла из мячика, лопасти и чашечки на перекладине. Нужно было так бросить мячик из чашечки, чтобы попасть в лопасть, а потом, когда он отскочит, снова поймать его чашечкой. Потом повторить... С помощью лопасти можно было направлять мячик на стены и потолок. Ариадне удалось поймать мяч всего пару-тройку раз; потом ей надоело и бросать мяч, и ловить его. Астерион же повторял все раз за разом, гоняясь за мячиком по покою: лопасть отбрасывала его вверх, вбок, вниз... И всякий раз он без малейших усилий ловил мяч.

— О, милый, у меня уже кружится голова, — воскликнула наконец Ариадна. — Ты не голоден? Время полдничать.

— Храм в полдень. — Астерион в последний раз поймал мяч и отдал игрушку Ариадне.

— Ты ведь пойдешь, милый? — спросила она. — Я все равно не смогу сегодня остаться и играть с тобой. У меня много дел. Ты разрешишь слугам войти? Они тебя покормят и оденут.

— Меньше времени в храме?

— Не в этот раз. Просто потерпи немного, пока я не поговорю с царицей. Но врать я тебе не стану. Если она откажется сократить церемонию принесения даров — так и скажу.

— Ридна никогда не врет. Придет завтра? Пожалуйста!

— Ох, Астерион.,. — Она обняла его, прижала к себе и поцеловала в щеку. — Не знаю. Но я постараюсь прийти. Правда постараюсь.

— Ридна приходит. Бог-Бык идет в храм.

Возможно, опекуны, что ждали с той стороны двери, услышали последние слова Астериона: его трубный голос проникал повсюду, даже когда он не кричал. Во всяком случае, больше препятствий ей не чинили и пропускали к Астериону свободно — и на следующий день, и потом. Его надсмотрщики, прежде безразличные к ней, надменные или откровенно недружелюбные, теперь встречали ее поклонами и улыбками. Ариадна даже отважилась дать им несколько советов, как обходиться с Астерионом. И хотя Пасифая не разговаривала с ней, даже не смотрела в ее сторону, Ариадна сумела через Федру довести до нее требование Астериона сократить церемонии жертвоприношений.

По этой ли причине процессии стали короче или же угас изначальный пыл верующих — Ариадну это не интересовало. Астерион без сопротивления ходил на церемонии, и они его больше не раздражали. И чувствовал он себя лучше: расчесанная шерсть лоснилась, запах почти не ощущался. Он по-прежнему встречал ее радостным криком, но в голосе его было меньше отчаяния. А один из помощников даже поблагодарил Ариадну за напоминание о том, что, несмотря на его рост, Астерион — всего лишь дитя.

Во дворец, храм и святилище пришел мир, и лозы, что благословляла Ариадна, цвели даже более пышно, чем раньше. Два года небывалых урожаев и вина, что вернули себе прежнюю сладость и крепость, несли Криту процветание. Даже если никто не решался обделять дарами Бога-Быка — а кое-кто все же отваживался на такое, — все равно у людей оставалось что принести в святилище, дабы почтить Диониса. С каждым днем поток даров все прибывал. Приближалось весеннее равноденствие, и Ариадна начала тревожиться: Пасифая назначила церемонию в храме Бога-Быка на тот же день. Ариадна не верила, что ее мать и в самом деле считает, что нанесла поражение тому, кому служит ее дочь; тем не менее во время обряда кое-что случилось — но ни Пасифая, ни Астерион в этом замешаны не были.

В чаше Ариадны снова возникло лицо Вакха, и он ядовито напомнил, что ей велели не Призывать более своего бога. Ариадна, однако, была готова к этому — и довольно резко ответила что она верховная жрица и должна проводить обряд, а Призывание является частью его — и если Дионис желает, чтобы его более не Призывали, пусть приходит и изменяет обряд. У нее на это власти нет.

При этой отповеди на лице Вакха отразились такая бешеная злоба и такой страх, что Ариадна задумалась — а знает ли вообще Дионис о том, что Вакх приказал ей прекратить Призывать его? Возможно ли, чтобы бог не знал, что творят его прислужники? Погруженная в свои мысли, Ариадна, как во сне, разделась, легла на алтарь, затем встала и снова оделась. Ей в голову пришла еще одна мысль — куда менее пугающая. Быть может, гнев Диониса на нее раздувался слугой, ревнивым к вниманию бога? Не по той же ли причине Пасифая одарила Крит Богом-Быком — оттого что позавидовала отношениям Ариадны с ее богом?

Ариадну очень радовало то, что гнев Диониса не отпугнул придворных — она разглядела их в толпе. К ее удивлению, их стало не меньше, а больше. Но главной радостью для нее было увидеть среди них Андрогея. Его она любила больше прочих своих братьев. Но к ее радости примешивалось подозрение: Ариадна сомневалась, что он пришел сюда почтить бога. Перед тем как она благословила толпу, Андрогей едва заметным знаком дал ей понять, что хочет остаться и поговорить, когда все уйдут. Это лишь укрепило подозрения Ариадны. Когда за последним прихожанином закрылись ворота, Андрогей подошел к ней и почтил приветственным жестом.

— Разве царица Пасифая не разгневается, узнав, что ты предпочел мой обряд ее? — осведомилась Ариадна.

— Нет, потому что она сама прислала меня сюда: посмотреть, придет ли бог, и если нет — попробовать убедить тебя принять участие в нашем обряде.

— Обряде?.. Это богохульство, — холодно произнесла Ариадна. — Астерион не бог, ты это знаешь, и царь Минос знает, и, я совершенно уверена, царица тоже знает — как бы ни закрывала она на это глаза.

Андрогей вздохнул.

— Твоя служба почти не будет связана с Богом-Быком. Думаешь, мне приятно падать ниц перед безмозглым чудищем? Но я...

— Он не безмозглый! — возразила Ариадна. — Ему всего только два года! Сам-то ты в два года был очень разумен?

— Знаю я, что ему два года! Пасифая постоянно твердит всем и каждому, что он вышел из ее чрева всего два года назад. Он ростом с меня и куда сильней... и, кстати, это единственное его чудо, которым может похвастать царица.

— Ну что ж, его рост и сила доказывают, что он действительно отпрыск Посейдона, и ему нужны внимание и забота. Но служение?.. Нет. Во всяком случае, я ему служить не собираюсь.

— На то есть и другие причины, — настойчиво произнес Андрогей.

Ариадна поняла, что спора ей не избежать. Она вздохнула и знаком позвала Андрогея за собой. Был день, дорогу она знала хорошо, так что лампы в коридоре не горели. Здесь царил полумрак, и Андрогей, разумеется, споткнулся. Ариадна тут же взмахом руки зажгла свет. Она отворила дверь в свои покои и посторонилась, пропуская брата.

— И что за причины? — поинтересовалась она, легким движением руки в воздухе захлопывая за ним дверь.

Андрогей ответил не сразу — он оглядывал со вкусом обставленную залу. Изящные, покрытые прекрасной резьбой кресла окружали украшенные такой же резьбой деревянные столы. В глубине, вокруг овального столика слоновой кости, стояли два мягких кресла и в пару к ним — двойная «скамья влюбленных». А поодаль от всего остального, близ оконной ниши, красовалось высокое, тоже мягкое, кресло со скамеечкой и позолоченным столиком перед ним. На столике поблескивала золотая чаша.

— Садись. — Ариадна указала на «скамью влюбленных» — и стоящая поблизости жаровня тотчас начала тлеть.

Андрогей переводил напряженный взгляд с жаровни на лицо сестры. В глазах его мелькнуло сомнение — но через мгновение губы его сжались и он сел. Ариадна вздохнула и заняла кресло напротив.

— Ты очень хорошо выглядишь, Ариадна, — начал Андрогей. — Ты стала красавицей, да еще обладаешь Силой. Тем не менее Дионис не появлялся уже два года. Если он хочет сохранить своих почитателей и противостоять Богу-Быку, ему стоит поторопиться.