Бык из моря - Джеллис Роберта. Страница 46

Несмотря на чудесную площадку, которую Дедал создал для ее танцев, Ариадна не жаловала его. Он был мрачным нытиком, действовал исподтишка либо обманом, потому что вынужден был платить услугами за приют. Однако сделка есть сделка; что бы ни думал по этому поводу Минос, но он сам приказал Дедалу помочь Пасифае принять обличье коровы. Он не имел права наказывать Дедала за повиновение своей воле.

Ариадна по-прежнему упорно отказывалась появляться в храме Бога-Быка даже как простой зритель. А десятидневье спустя горячо поблагодарила Андрогея за то, что он вооружил ее против уловок отца.

— Где он? — Голос, по которому Ариадна столько тосковала и плакала, взорвался одновременно в ее голове и ушах. — Где он?

Ариадна резко села и вцепилась руками в пальцы, что впились в ее плечи, продавливая плоть до костей. Она онемела от ужаса, испугавшись спросонья, что Дионис обвиняет ее в переходе на службу Богу-Быку.

— Она убьет его! Мне надо туда! Где он? Восклицание «она убьет его» исцелило Ариадну от страха, а невидящие глаза Диониса и струйки липкого пота, поблескивающие на его лбу в тусклом сиянии ночника, подсказали ей, что Дионис бьется в когтях Видения — или же только что вырвался из них.

— Расскажи мне все! Господин мой, ты должен мне все рассказать! Я вижу твои Видения, только когда ты о них говоришь.

Дионис сглотнул, силясь объяснить.

— Темная комната, освещенная тусклым светом... луны? Ночника? В этом я не уверен, но вижу ложе, только... только половина его скрыта во тьме.

Он судорожно вздохнул, и Ариадна, воспользовавшись тем, что держит его за руки (хватка их слегка ослабела), повернула его и усадила на постель.

— Тьма злая? — Но она уже знала, что нет: цветок в ее сердце раскрылся и серебристые лепестки сказали ей, что не в тьме таилась причина испуга Диониса.

— Нет! В тьме нет зла. Это лишь покров — но я не понимаю...

— Предоставь понимать мне, господин мой. Тебе надо только пересказать мне свое Видение.

Глаза его стали совсем невидящими, и Ариадна поняла, что Дионис восстанавливает Видение в памяти.

— Я Вижу, как свет приближается к дверям залы, — начал он. — Он становится ярче, в дверном проеме возникает женщина с лампой в руке; другой рукой она держит что-то... по-моему, клочок ткани.

Ариадна задохнулась и вздрогнула, когда Дионисово Видение внезапно предстало перед ней. Она не просто слушала своего бога — серебристые лепестки приносили ей образы его Видения, картины, полные потерянности и страха. Но она не была уверена — исходят ли эти чувства из самого Видения или ей передаются печаль и страх Диониса.

— Она красива, красивее всех олимпийцев, кроме, разве что, Афродиты, — продолжал Дионис почти нараспев. — Но это смертная.

Ариадна слышала его — но ее куда больше заинтересовало выражение лица женщины, чем ее красота.

— Она подходит к ложу и начинает шептать что-то, взмахивая рукой с тканью. Она наводит чары. Я вижу, как они исходят из ее руки и лентами света падают во тьму. Ленты плывут во тьме, высвечивают фигуру человека и следы других чар, породивших тьму... Он шевелится. Ленты обращаются в пламя. Он вскрикивает — раз, другой... Тьма исчезает. Это Эрос — мой друг Эрос, он корчится от боли...

Ариадна глубоко вздохнула. Она лишь мельком видела того, кого терзали. Ее внимание было приковано к женщине, которая, когда Эрос стал виден, отшатнулась с криком отчаяния.

Дионис снова вцепился ей в плечи и тряхнул.

— Уста, — потребовал он, — поведай мне, где они! Это не покой Эроса в доме Афродиты, тот покой я хорошо знаю. Скажи мне, где они, чтобы я успел остановить ее прежде, чем она убьет Эроса.

— Она не убьет Эроса, — сказала Ариадна. Видение истаяло, но она по-прежнему видела его в памяти.

— Где они? — проревел Дионис. — Я Видел: она убивает Эроса. Я разорву ее в клочья, и Афродита мне поможет.

— Нет! — вскрикнула Ариадна, хватая его за руки. По ее пальцам в него начал перетекать целительный покой. — Женщина не хотела зла Эросу и не причинила ему никакого вреда. — Желая успокоить Диониса, Ариадна говорила медленно и внятно. — Разве ты не слышал ее слов, когда рассеялась тьма? Она не знала, что тьма скрывает именно Эроса.

Дионис сморгнул и обратил взгляд на девушку. В тусклом свете глаза его казались не ярко-синими, а серебряными, словно цвет лепестков, что связывали его с Ариадной, перелился в них.

— Если она не хотела зла, зачем ей тогда наводить чары, которые причинили ему такую боль?

Он был все еще зол, но опасность безумия миновала. Ариадна повела плечами, но он не отпустил их.

— Твое Видение не сказало мне этого. Я могу поведать лишь то что увидела в лице женщины до того, как она наложила заклятие, — то была любовь, великая любовь, и жажда помочь тому, кто сокрыт тьмой.

— И такие муки... — прошептал Дионис. — Ты хочешь сказать, что я не должен ничего делать?.. — По лицу его побежали морщины тревоги. — Но Эросу плохо! Я это чувствую.

Ариадна тоже это чувствовала, но была уверена, что ее толкование верно. Потрясенная, она в поисках успокоения взглянула за спину Дионису, на черную тень на стене. Уж не шевельнулась ли та?.. Возможно, и нет, но Ариадна различила жест. Боль Эроса не будет долгой, да и не она важна. Тем не менее Дионису все-таки придется кое-что сделать.

— Да, — произнесла она более глубоким и мягким, чем обычно, голосом, — кое-что сделать ты должен. На сей раз Видение было послано тебе, чтобы ты спас друга — но не от чародейки, так что совершенно не важно, где они. Ты должен остановить Афродиту прежде, чем она убьет женщину. Если умрет она — умрет и Эрос

— Он не должен умереть, — сказал Дионис. — Эрос мой друг. Он никогда не спрашивает: «Что-тебе-Дионис?», желая поскорее от меня избавиться, исполнив мою просьбу. Он угощает меня вином и лепешками и беседует со мной. Он не должен умереть.

Ариадна слегка удивилась, как эгоцентрична и проста причина, по которой Дионис защищает Эроса, — но тоска в его голосе обнажила страшное одиночество и порочный круг боли, что вели к гневу, гнев пробуждал страхи, а страхи доводили до бегства и отчуждения, которые, в свою очередь, порождали боль. Удивляться тут было нечему. Она потянулась и мягко коснулась лица Диониса.

— Эрос не умрет, — сказала она и добавила, почему-то уверенная в своей правоте: — Мать очень любит его, и это Она послала тебе Видение, чтобы ты спас его. Ступай, Дионис. Объясни Афродите.

Дионис едва успел перехватить Афродиту: она как раз собиралась перенестись туда, где жила женщина, чтобы, как он опасался, убить ее. Он схватил ее и крепко держал, не обращая внимания на ее возмущенные вопли — а равно и на маленькие кулачки, что колотили его по спине и ногам, и на ноготки, что царапали его бедра, и на детские зубки, что пытались его кусать. Дионис слишком привык к укусам и царапинам, чтобы сейчас отвлекаться на них.

— Эрос жив? — рявкнул он, встряхивая Афродиту. Пинков, тычков и укусов стало больше; раздались гневные вопли; в него вцепилось еще несколько рук.

— Да! — выкрикнула она. — Отпусти меня. Позволь отомстить Психее за боль, которую она причинила ему.

— Нет, — сказал он. — Или по крайней мере мсти, не убивая. Мои Уста заглянули в мое Видение — и Говорят, что если ты убьешь женщину — Эрос умрет.

Афродита со вздохом обмякла в его руках.

— Я знаю. Я не собиралась убивать ее — просто заставить пострадать, заплатить за то, что она сделала. — Тут она уставилась на Диониса. — Ты Видел, как Психея заколдовывает Эроса? Почему же ты не остановил ее?

— Потому что понятия не имел, где находятся она и Эрос! Я почти обезумел от страха. Перенесся на Кносс. Тамошняя жрица — истинные Уста. Это она сказала мне, что страдать от заклятия Эрос будет недолго, но если женщину, которая наложила чары — ты говоришь, ее зовут Психеей? — убить, умрет и Эрос.

— Он глубоко привязан к ней, — сердито кивнула Афродита и снова вздохнула. — Называет ее «своей душой». Что она сделала? И почему она это сделала?