Принцесса и Гоблин (др.перевод) - МакДональд Джордж. Страница 27

— Тогда я засну спокойно, — сказала Айрин; через несколько минут она уже сладко спала.

На этот раз, поднимаясь по горной дороге, Керди не мог ни петь, ни посвистывать. Он досадовал на Айрин, которая пыталась его надуть, как он это называл, но и на себя досадовал тоже, ведь он так грубо с ней разговаривал. Едва он добрался до дому, как его мать радостно вскрикнула и тот час же принялась собирать на стол, не переставая в то же время задавать вопросы, на которые Керди отвечал не так задорно, как обычно. Когда еда стояла на столе, мать оставила свои расспросы, чтобы мальчик спокойно поел, а сама поспешила в рудник оповестить мужа о том, что сын нашёлся. Когда она возвратилась, Керди мирно спал в своей кровати. Он проснулся только к вечеру, когда отец вернулся с работы.

— Ну-ка, Керди, — обратилась к нему мать, стоило всей семье сесть за ужин, — расскажи нам всё от начала до конца, как и что с тобой приключилось.

Керди охотно рассказал о своих приключениях вплоть до того момента, как они с принцессой вышли на лужайку в саду королевского дома.

— А что же было потом? — спросила его мать. — Вместо того чтобы радоваться своему спасению из лап этих тварей, ты такой мрачный, каким я тебя никогда не видела. Несомненно, с вами что-то произошло. Кстати, я хотела бы побольше узнать об этой смелой девочке, а как раз о ней-то ты и молчишь. Она рисковала собственной жизнью, чтобы спасти твою, а тебя, как будто, совсем это не заботит.

— Она наговорила мне столько чепухи! — ответил Керди. — Столько нагородила, ни капли правды. Я не смог этого стерпеть.

— А что она наговорила? — спросил его отец. — Может, твоя мать прояснит нам всю историю?

Керди смирился и чистосердечно всё им пересказал.

Родители посидели некоторое время в молчании, размышляя над необычным рассказом. Наконец мать сказала:

— Но признайся, сынок, что во всём этом есть что-то, чего ты не понимаешь.

— Разумеется, матушка, — согласился сын. — Я не могу понять, как ребёнок, сроду не бывавший внутри горы и даже не догадывавшийся, что гоблины заперли меня там, один-одинёшенек прошёл такой долгий путь и нашёл меня. А потом, после того, как Айрин помогла мне выбраться, она провела меня через всю гору, где я сам десять раз заблудился бы. А она — ничего, словно там было светло как на открытом воздухе.

— Тогда у тебя нет права утверждать, что её слова — чепуха. Она тебя вывела, значит, у неё тоже было что-то, что вело её саму. Почему не ниточка или верёвочка, или ещё что-нибудь? Раз ты сам не можешь этого объяснить, тебе придётся принять её объяснение.

— Но это вовсе не объяснение, матушка, и я не могу в него поверить.

— Это просто потому, что ты его не понимаешь. Я не хочу винить тебя за то, что ты не в силах поверить, но неужели ты воображаешь, будто такая маленькая девочка будет пытаться тебя обмануть? И с какой стати? Она наверняка рассказала тебе всё, что знала сама. Пока ты не нашёл лучшего объяснения, не торопись её осуждать.

— То же самое говорит мне мой внутренний голос, — сказал Керди, опустив глаза. — Но вот её рассказ насчёт прабабушки... Этого уже я не стерпел. Повела меня на старый чердак и стала убеждать вопреки тому, что я видел, будто это прекрасная комната с голубыми стенами, на которых сияют серебряные звёзды, и что в этой комнате много прекрасных вещей. А на самом деле там была всего лишь старая лохань да высохшее яблоко, и ещё куча соломы. И солнечные лучи пробивались сквозь дырявую крышу! Это было слишком! Пусть бы там в самом деле оказалась какая-нибудь старая женщина, которая могла бы сойти за её прабабушку!

— А она утверждала, будто видит всё то, о чём говорит?

— Утверждала. Это-то меня и разозлило. Можно подумать, она и впрямь верит, что там была каждая из тех вещей, о которых она рассказывала. А там их не было! Ни одной! Вот что мне не понравилось, матушка.

— Возможно, Керди, кто-то способен видеть то, чего не способны видеть другие, — задумчиво проговорила мать. — Я лучше кое-что тебе расскажу, что и я однажды видела... Только ты и мне, скорее всего, не поверишь!

— Матушка! — воскликнул Керди, заливаясь слезами. — Я не заслужил, чтобы ты так говорила!

— Но то, о чём я собираюсь тебе рассказать, очень необычно, — продолжала мать. — И выслушав мой рассказ, ты решишь, что мне, должно быть, это лишь приснилось. Я не думаю, что имею какое-то право сердиться на тебя за это, хоть точно знаю, что это был не сон.

— Расскажи мне, матушка. Возможно, тогда я стану думать о принцессе лучше.

— Потому-то мне и захотелось тебе рассказать, — ответила мать. — Вот что произошло лично со мной. Однажды вечером твой отец стал собираться в копи, и я готовила ему ужин. Это было вскоре после того, как мы поженились и незадолго до твоего рождения. Ко входу в рудник мы подошли вдвоём, а затем он отпустил меня домой одну, потому что я знала всю округу так же хорошо, как уголки собственного дома. Было довольно темно, над дорогой то и дело нависали скалы чернее ночи. Но я шла как ни в чём не бывало, ничего не опасаясь, пока не дошла до того места, которое ты, Керди, хорошо знаешь, — дорога там резко огибает высокий утёс, стоящий по левую сторону. Когда я подошла к этому месту, меня внезапно окружила полудюжина кобов. Я вообще видела их впервые, хоть много раз о них слыхала. Один из кобов преградил мне путь, а остальные принялись толкаться и дразниться, так что и сейчас я вспоминаю об этом с содроганием.

— Жаль, что меня там не было! — воскликнули отец и сын в один голос.

Мать ласково улыбнулась и продолжала:

— С ними были также какие-то отвратительные звери, так что я, должна признаться, здорово перетрусила. Они едва не изорвали на мне платье, и я подумала, что они и меня саму разорвут на куски, когда внезапно меня осветил молочно-белый сноп света. Я взглянула вверх. Широкий луч точно светящаяся дорога исходил от огромного шара, сияющего не очень высоко над землёй серебристым светом — не так высоко, как остальные звёзды, потому что это была не звезда и не луна. Кобы перестали толкать меня, они тоже смотрели во все глаза. Я уже подумала, что они сейчас разбегутся, но тут они набросились на меня вновь. И в эту минуту прямо от сияющего шара слетела птичка, блестевшая как серебро под лучами солнца. Она захлопала крыльями, а затем расправила их и ринулась вниз вдоль снопа света. Мне показалось, что это был белый голубь. Но как бы то ни было, а когда гоблины увидели, что он несётся прямо на них, они ринулись по кручам кто куда, не разбирая дороги, пока я, сильно-сильно напуганная, не могла и пошевелиться. Разогнав кобов, птичка вновь устремилась вверх к сияющему шару, и в ту минуту, когда она его достигла, свет пропал, будто окошко ставнями закрыли. Стало темно, но кобы мне больше не досаждали — ни в тот вечер, ни после.

— Как удивительно! — воскликнул Керди.

— Хочешь — верь, хочешь — нет, только я это прекрасно помню, — ответила мать.

— Твоя мать рассказала мне об этом на следующее утро, — подтвердил отец.

— Да я и не сомневаюсь в том, что говорит мне собственная мать, — заверил Керди.

— Но ведь на свете существуют и другие люди, которым стоит верить, как собственной матери, — обратилась мать к сыну. — Скорее иная мать скажет неправду, только не маленькая девочка, которая любит разговаривать с примулами, как я сама наблюдала пару недель тому назад. Если бы она вдруг стала врать, я бы начала сомневаться в себе самой.

— Принцессы врут, как и все остальные, — сказал Керди.

— Только не такие принцессы, как этот ребёнок. Она хорошая девочка, я в этом уверена, а это даже главнее, чем то, что она принцесса. Тебе ещё будет стыдно, Керди, что ты был таким скорым в суждениях.

— Мне уже стыдно, — ответил Керди.

— Тогда ты должен пойти и сказать ей об этом.

— Но как же мне это сделать? Не пустят же мальчика-рудокопа вроде меня поговорить с принцессой наедине; и я не смогу увидеться с ней, не поговорив сперва с её няней. А няня имеет привычку задавать столько вопросов, что я даже не знаю, на какие из них лучше не отвечать, чтобы не навредить маленькой принцессе. Ведь Лути, по словам принцессы, ничего не знала о том, что принцесса отправилась вызволять меня из заточения. А узнай она про это — тут уж мне принцессы ни за что не видать! Лучше я попытаюсь что-нибудь для принцессы сделать. Я думаю, отец, что уже напал на след.