Вересковый рай - Джеллис Роберта. Страница 30

Как трудно, обнаружила Рианнон, сохранять равновесие со связанными руками и ногами. Она открыла это, пока пыталась встать прямо, опираясь на дерево. Затем она замерла на мгновение, прислушиваясь, и, убедившись, что никто не заметил ее побега, выбрала место поровнее и прыгнула туда. Достаточно благополучно приземлившись, хотя не без боли в вывихнутой лодыжке, она удержалась на ногах, выбрала новую точку и снова прыгнула.

Поначалу с каждым прыжком вперед ее радость росла одновременно с беспокойством. Когда удача, казалось, была в руках, ее посетил страх, что похититель вот-вот вернется и вырвет эту удачу у нее. Она начала выбирать места для приземления все больше и больше в сторону. В конце концов она переоценила свои силы и упала. Удар о землю был болезненным, но еще большим было разочарование, когда она с усилием вновь встала на ноги. Ей стало ясно, что таким образом уйти достаточно далеко, чтобы оторваться от преследователей, ей вряд ли удастся. К тому же она оставляла за собой такие ясные следы, что даже слепой найдет ее. Нужно остановиться и попытаться найти острый или достаточно шершавый камень, о который она могла бы перетереть связывавший ей руки ремень.

Это оказалось куда легче сказать, чем сделать. Земля в лесу была достаточно каменистой, но все камни помельче скрывались в земле и под многолетним слоем осыпавшихся листьев, а крупные валуны были сглажены дождем и ветром. Единственным местом, где можно найти достаточно острые камни, представлялся ручей, там весенние паводки сталкивали камни друг с другом с такой силой, что они разламывались, и, кроме того, грубые камни вымывались из берегов.

Кусая губы, чтобы удержать слезы разочарования, Рианнон повернула назад, к ручью, протекавшему возле дерева, под которым ее спрятали. Превозмогая боль, она осторожно прыгала на связанных ногах, чувствуя, как конечности ее все больше немеют. Отчаяние захлестывало ее. Движение еще поддерживало жизнь в ее ногах, но руки совсем одеревенели. Даже если найдется подходящий камень, как она сумеет работать руками, если совсем не чувствует их?

Ее охватила паника. Она отчаянно прыгала к ручью, от которого в течение получаса столь же отчаянно удалялась. Паника породила беспечность, и Рианнон снова упала. На этот раз она осталась лежать, рыдая, слишком изможденная и слишком испуганная, чтобы продолжать борьбу. Голова болела, все тело разрывалось на части от ушибов и усталости. Потеряв надежду и совершенно обессилев, продолжая тихо плакать, она постепенно погрузилась в забытье.

Много-много времени спустя во сне ее позвал едва слышный голос: «Это Саймон! Вы слышите меня?», но ей снились похищения, преследования и предательства, и она лишь тихо-тихо шевельнула губами, боясь даже во сне отозваться на эту, такую соблазнительную надежду на спасение.

Когда Саймон не дождался ответа на свой зов, страх за Рианнон охватил его с новой силой. Ему казалось невозможным, чтобы Рианнон, которая наверняка была крепко связана, могла уйти так далеко, чтобы не услышать его голос. Сотня предположений, одно страшнее другого, промелькнули у него в голове. Не оглядываясь больше на Мадога, он пошел по следу, оставленному Рианнон. Однако не успел он достаточно отойти от поваленного дерева, как увидел ее, лежавшую на земле.

– Рианнон! – вскрикнул он. – Любимая!

На таком расстоянии его голос был слишком громким, чтобы принять его за сон. Глаза Рианнон открылись.

– Саймон, – прошептала она, – ох, Саймон! Как вы нашли меня?

Он не стал отвечать на это, стараясь поскорее перерезать связывавшие ее путы, после чего поднял ее на руки и так крепко прижал к себе, что она поморщилась от боли. Но вместо того, чтобы отстраниться, она сама обвила Саймона изо всех сил своими онемевшими руками и прижалась к его широкой груди. Вскоре она подняла голову и улыбнулась. Саймон дрожал. Видимо, он испугался еще больше, чем она сама.

– Саймон, со мной все в порядке, – уверила она. – Я не ранена, если не считать нескольких ушибов от падений. Но как же вы нашли меня?

Он начал рассказывать, как Мэт разбудил его и как в нем росло беспокойство из-за ее затянувшегося отсутствия.

– Вы были правы. Маллт попросила меня пойти с ней в лес собирать травы. Я собиралась вернуться вскоре после рассвета, – глаза ее загорелись. – Подождите, вот я вернусь в Абер и научу Маллт, как знаться с похитителями, жаждущими выкупа. Я…

– Она умерла, – сказал Саймон, – а Мадог… Боже милостивый, я совершенно забыл о нем!

Он поднялся, продолжая держать Рианнон на руках, но, когда они вернулись к упавшему дереву, Мадога и след простыл. По пути Саймон вкратце объяснил Рианнон, что произошло.

– Но почему? – спросила она, когда Саймон поставил ее на землю. – Это чистое безумие. Не думал же он, что сумеет силой заставить меня стать его женой…

– Он вовсе не жениться хотел, – ответил Саймон, осматривая следы на месте, где лежал Мадог. – Он был уверен, что вы прокляли его. Это его почуял Имлладд вчера, когда мы были на берегу.

– О Господи, – вздохнула Рианнон, – это моя вина! Как я раскаиваюсь! И как бесполезно теперь мое раскаяние! Маллт тоже думала, что я ведьма, из-за моей дурацкой привычки разговаривать с Мэтом. Она услышала несколько слов, которые я в шутку обронила… А теперь она мертва, бедная глупая женщина.

– И поделом, – жестким тоном произнес Саймон. – И вы будете дурой, если станете горевать о ней. Она знала, что собирался сделать Мадог, и если действительно считала вас ведьмой, вправе была разоблачить вас перед отцом…

– Не говорите ерунды, Саймон, – с тихой грустью ответила Рианнон. – Как может кто-то в положении Маллт набраться смелости заявить, что дочь принца Ллевелина – ведьма? Известно, что подобного рода сплетни разносились и насчет моей матери, и все-таки Ллевелин спал с ней. К тому же, я любимица…

– Маллт была подлой, злобной сукой, и мир ничего не потерял с ее смертью, – утешительно произнес Саймон, но тон его выдавал, что думал он вовсе не об этом.

Все его мысли, пока он успокаивал Рианнон, занимал вопрос, не стоит ли погнаться за Мадогом. Саймон не был уверен, что сумеет настичь его, если будет нести Рианнон, а оставить ее хотя бы на минуту он не допускал и мысли, тем более, что догнать Мадога и приволочь его назад заняло бы, видимо, гораздо больше минуты. Не мог он допустить и того, чтобы Рианнон отправилась с ним своим ходом. Он понял, что ее руки и ноги обретали чувствительность, видя, как она шевелила ими, пытаясь облегчить боль от возвращавшейся в них крови, но нужно было выждать еще некоторое время, прежде чем она сможет идти.

Рианнон догадалась, какая борьба происходит в душе Саймона.

– Бегите за ним, – сказала она, – не ради меня, а потому, что человек, убивший соучастника в преступлении, – последний негодяй. Бедная Маллт! Я не боюсь остаться здесь. Оставьте мне свой нож, я скоро буду в состоянии воспользоваться им.

– Нет! Я не спущу с вас глаз, пока не передам в целости и сохранности вашему отцу.

– Вы ведь не расскажете ему! Нет, Саймон! Нет!

Саймон поднял ее на руки.

– Что значит – нет? Думаете, я собираюсь позволить Мадогу выйти сухим из воды после того, как он бросил вас одну умирать от голода и жажды? Не говоря уже о прямом убийстве Маллт? Даже если бы я был такой тряпкой, чтобы согласиться на это, как вы предложите мне объяснить ваше состояние? Если вы думаете, что я могу доставить вас в Абер никем не замеченной, то вы сумасшедшая.

Рианнон подумала об этом и вздохнула.

– Ну, пожалуйста… – взмолилась она. – Я не имею в виду, чтобы вы не рассказывали отцу о Мадоге. Он должен знать, что Маллт была убита, но…

– Рианнон, не будьте идиоткой, – сказал Саймон. – Чего вы от меня хотите? Я должен сунуть вас под тунику и сказать, что я беременная женщина?

Она рассмеялась, но продолжала настаивать:

– Я скоро смогу идти сама. Все, что вам нужно сделать, это вернуться в Абер и доложить об убийстве Маллт. Просто вообще не упоминайте обо мне. Я могу сказать, что упала.