Пес, который говорил с богами - Джессап Дайана. Страница 63

Элизабет присела на корточки рядом — у нее словно гора с плеч свалилась. Отклеивая скотч, она старалась не сделать ему больно, однако руки дрожали.

— Севилл, — произнес Том.

— Это он сделал? — недоверчиво спросила она.

— Нет. Проверь внутри. Он может быть ранен.

— Да ну его к черту! Я туда не пойду. Так, вот конец ленты, не шевелись. Я быстро. — Она принялась разматывать скотч. Ночью выпала роса, и Том был весь мокрый. Сколько же он так пролежал? — Что случилось, Том? С тобой все в порядке?

Она не могла поверить своим глазам. Что-то нереальное, такое только по телевизору увидишь.

— Я думаю, это были люди «зеленых», они приходили ночью. Связали меня, а что с ним, я не знаю. — Том кивнул на дом. — Судя по тому, что я слышал, пес на них набросился. Его, кажется, серьезно ранили. Потом они все сбежали, а пес вышел следом. И тоже сбежал.

— Что?

Если Дамиана ранили, виновата она. Это она послала сюда тех людей. Элизабет обмякла и похолодела.

— Идем. — Том содрал последнюю полоску скотча с лодыжек и встал, морщась от боли — еще бы, всю ночь пролежать на гравии.

Она автоматически вошла вслед за Томом и спустилась в лабораторию. Севилл подполз к двери, но ленту разрезать не смог. Ночь он провел, прислонившись к стене.

Когда Элизабет вошла, Севилл так посмотрел на нее, что она застыла в дверях. Нижнюю часть его лица обматывала серая липкая лента, а над ней бешено сверкали глаза. Казалось, он желал испепелить девушку взглядом. Глаза Тома метались от босса к ней. Затем он подошел и достал из выдвижного ящика скальпель. Опустился на колени рядом с Севиллом, помедлил секунду и, прежде чем разрезать скотч, обернулся к Элизабет.

— Я думаю, тебе лучше уйти, — тихо сказал он.

Она поняла. Когда он освободит Севилла, ей лучше быть отсюда подальше. Девушка попятилась, повернулась и убежала.

Хотелось как можно быстрее убраться отсюда, но вместе с тем отчаянно необходимо поискать собаку. Если бы Том сказал, в какую сторону ушел пес!… Мог ли он пойти по дороге или сбежал прямо в лес? Если он ранен, то выбрал, должно быть, самый легкий путь. Она быстро осмотрела заросли по обе стороны дорожки, а затем из подвала донесся громкий голос Севилла, и она поспешила к машине. Хорошо одно — Дамиан сбежал от Севилла. Он ранен, но ей просто нужно найти его. Может, он где-нибудь рядом? Если она позовёт его, он придет. Элизабет нажала на газ и несколько минут ехала, выкрикивая в окно его имя. Но ее надежды постепенно испарялись.

Как найти собаку? Может, Дамиан захочет вернуться в лес, откуда и пришел? Или просто носится по улицам, перепуганный до смерти? Или ему так плохо, что он вообще не может идти? Лежит где-нибудь в зарослях, свернувшись клубком, и умирает? Том сказал, что его серьезно ранили. Кто — «зеленые»? Зачем они это сделали? Она вспомнила слова Тома. Пес на них напал. Эту сцену она могла себе представить легко. Они связали Севилла так же, как Тома, и Дамиан, разумеется, напал на них. Рыдания подкатывали к горлу. Дамиан защищал именно того человека, от которого его пытались спасти.

Элизабет вернулась домой только под вечер. Выходя из машины, она попыталась взять себя в руки, но Билл все же заметил неладное. Он собирал последние томаты в саду и резко выпрямился, когда она подошла. Элизабет присела на низкую кирпичную стенку. Позднее летнее солнце освещало сад рассеянным медным светом, в воздухе уже явно ощущалось хмурое дуновение осени. Через две недели начнутся занятия.

— Что случилось, Элли? Она глубоко вздохнула.

— В двух словах? Расскажу, если хочешь. — Ее голос звенел, как струна. Билл понял, что лучше дать ей высказаться. Она еще не успела начать, а он знал, о чем пойдет речь. — Прошлой ночью Дамиан убежал из дома Севилла с помощью «зеленых». Это я их туда послала. Когда они напали на Севилла, Дамиан бросился на его защиту… — Она помолчала, затем продолжила, пытаясь говорить как можно спокойнее: — Теперь я не могу найти его. Я искала везде. Может, он уже умер, я не знаю… — Она смотрела в землю. — Я просто не знаю.

Билл не выдал своих чувств. Его внучка привязалась к этой собаке, и если найдет ее, то ни за что не вернет в университет. Если пса у нее обнаружат, ей грозят серьезные неприятности. Элизабет никогда не говорила ему, для чего использовали собаку, но было ясно, что в исследовании заинтересован лично Севилл. И теперь его внучка, которая раньше лишь раздражала этого человека, назойливо вмешиваясь в его дела, дошла до того, что натравила на него борцов за права животных. Он снова отвернулся к высохшим растениям, поникшим под тяжестью спелых плодов. Над ним кружили потревоженные осы.

— Я знаю, что ты думаешь, дед, и мне тебе нечего ответить. Я просто сделала то, что считала правильным. И сейчас считаю. Но мне не с кем поговорить. Даже с тобой.

Плечи Билла окаменели. Удар попал в цель.

— Элизабет, — не оборачиваясь, сказал он. — Ты привела «зеленых» в его дом? Попросила их к нему вломиться и украсть собаку?

— Да.

Когда он повернулся к ней, в его взгляде читались замешательство и страдание. Она, конечно, понимала, что страдает он из-за нее. Девушка опустила глаза, не в силах смотреть ему в лицо.

— Ох, Элли… — Билл медленно подошел и опустился с ней рядом. От теплой земли пахло очень сладко. — Тебе следовало поговорить со мной. Нужно было…

— Я пыталась, помнишь? Ты не стал меня слушать. Ты сказал, что мои слова не изменят твоего мнения. Я просто не нашла другого способа спасти мою собаку.

— Твою собаку?

— Да, это мой пес. Ты понимаешь? Он доверяет мне, ждет меня. Где-то в этом городе Дамиан — если он еще жив, конечно, — ждет, что я приду ему на помощь. И я не брошу его, потому что он бы со мной так не поступил.

Биллу больше всего на свете хотелось обнять внучку, но он сдерживался.

— Этот человек — он может узнать, что ты стоишь за нападением?

— Он знает.

— Ты подумала о последствиях? Что будет с твоей жизнью, с твоей карьерой?

— С моей жизнью? Да, подумала. Что касается карьеры — нет, не очень. Я надеюсь, однажды ты сможешь понять, почему у меня не было выбора. Я сделала это не только для Дамиана. И для себя тоже.

— Нас ждут тяжелые времена из-за этой истории, Элли. К тебе больше не будут относиться с благосклонностью. Я не удивлюсь, если от медицинской степени придется отказаться. Я просто не знаю.

Элизабет повернулась к нему:

— Дед, будь со мной, прошу тебя. Ты подожди, это все закончится. Только будь со мной, как всегда.

Она закрыла лицо руками и разразилась беззвучными рыданиями. Биллу ничего не оставалось, только прижать ее к себе. Как всегда.

— Маленькая моя девочка, — прошептал он, обнимая ее и качая головой в бессильном отчаянии, — что же ты наделала…

Элизабет позвонила в газету и дала в утренний номер маленькое объявление в бесплатную рубрику: «Пропала собака! Полосатый питбуль. Раненый. Очень любимый. Вознаграждение» и номер своего мобильного телефона. Потом распечатала несколько листовок с тем же текстом, съездила и расклеила объявления в окрестностях дома Севилла. Вернулась к обеду, готовясь к худшему: вдруг Билл что-нибудь рассказал Дэйву. Но дед, очевидно, об истории умолчал — ужин прошел мирно.

— Элизабет, зайди сюда, — негромко позвал ее из кухни Билл — он домывал посуду. Они с Дэйвом смотрели в кабинете кино, однако она поднялась и вышла в кухню. У Билла по маленькому кухонному телевизору шли новости. Приближаясь, Элизабет расслышала слово «собака», но, когда вошла, сюжет уже закончился. Билл выключил телевизор.

Показали довольно большой репортаж о собаке. Севилл предлагает двадцать пять тысяч долларов тому, кто вернет собаку, и тысячу долларов за любую информацию о ее местонахождении. Они говорят, что собака серьезно ранена борцами за права животных, и советуют всем держаться от нее подальше, не подходить — просто сообщить, где ее видели. Сказали еще, что собака может быть очень опасна, чуть не убила одного из «зеленых» психов, который пытался ее украсть. — Судя по тону, он осуждал ее за то, что она связалась с таким животным. — Они не назвали твоего имени, но тебя приложили крепко. А Севилл у них очень неплохо выглядел — прямо-таки нобелевский лауреат и осиротевший собаковладелец в одном лице.