Рыжеволосая танцовщица - Джоансен Айрис. Страница 20

– Видно, твои родители были не совсем обычной парой, если у них все это было, – задумчиво произнес он.

– Вовсе нет. Они были самыми обыкновенными людьми. Просто они очень любили друг друга. Всю свою жизнь.

Снова воцарилась тишина, лишь в камине потрескивали поленья. Сабрина погрузилась в свои мысли.

– Сабрина! – вдруг позвал ее Алекс. Она испуганно взглянула на него. В его глазах было что-то, заставившее ее вздрогнуть.

– Ты догадываешься, что сегодня должна стать моей? – сказал он.

Она знала это. Чем еще могла завершиться эта ночь?

– Да, – прошептала она, вглядываясь в глубину его глаз. – Я знаю, Алекс.

– Иди ко мне, – произнес он, протягивая руки.

Она покорно подошла и опустилась возле него на колени, не прикасаясь к нему. В глазах ее играли отблески огня, рыжие волосы были словно языки пламени, губы готовы были отдаться неведомому до сих пор желанию.

Алекс долго и пристально смотрел на нее, словно лаская взглядом.

Наконец он потянулся к ней и развязал занавеску на ее груди. Взгляд его заскользил по мраморно-белой коже. Он бережно, но крепко прижал ее к себе.

– Алекс, – прошептала она. В ее глазах вдруг мелькнула тень сомнения. – Скажи, ты уверен, что сейчас это что-то большее, чем твоя страсть к рыжеволосым женщинам, о которой ты говорил? Можешь не клясться мне в любви, но я все-таки хочу слышать, что что-то значу для тебя. – Она попыталась улыбнуться, но вместо этого ее губы лишь слегка дрогнули. – Мне никогда не хотелось быть лишь одной из многих.

– Нет, любовь моя. Никогда ни к одной женщине я не испытывал таких чувств, как к тебе. – Глаза его потемнели, брови нахмурились. – Я вспомнил всех рыжеволосых, какие только мне встречались. Когда-то я читал в одной поэме, что все на этой земле обладает некой мистической памятью. – Его рука нежно перебирала ее локоны. – Когда я встретил тебя, то подумал, что, может, это действительно так. Может быть, я просто искал свою единственную рыжую в этой нескончаемой веренице женщин… – Он чуть заметно улыбнулся. – Ты появилась, когда я почти отчаялся…

У Сабрины запершило в горле, так что на минуту ей показалось, что она не сможет сказать ни слова. Она ожидала, что в ответ на ее вопрос Алекс произнесет всего лишь какую-нибудь полушутливую клятву в любви, но такое признание…

– Что-то слишком романтично для человека, который считает, что «любовь» – это слово для детей, – усмехнулась она.

– Это из-за тебя, – сказал он, ладонями поднимая ее лицо, чтобы заглянуть ей в глаза. – Я никогда и не хотел испытывать подобных чувств к женщине. Когда я встретил тебя, я безуспешно пытался доказать себе, что и к тебе я не испытываю ничего другого, кроме влечения.

Он нежно дотронулся до ее губ, и она вдруг вспомнила Дэвида, то, как он нежно гладил лепестки Миранды.

– Это больше, чем просто влечение, – продолжал Алекс. – Я боготворю тебя. Да, это старомодное слово, но оно лучше всего передает то, что я чувствую. Я хочу заботиться о тебе. Хочу окружить тебя стеной нежности, защитить от всего плохого в нашем жестоком мире. Ты позволишь мне заботиться о тебе, Сабрина?

– Да, любимый, – произнесла она с глазами, родными слез. – Я этого хочу.

Он развязал занавеску, отбросил ее в сторону, и ткань плавно, словно бабочка, легла на подушки. Он долго любовался ее телом, ее кожей, на которую огонь бросал причудливые отсветы.

– Ты очень красивая, – сказал он.

Руки Сабрины словно против ее воли начали снимать одежду с Алекса.

«Его тело такое же красивое, как у древнегреческих атлетов», – подумала она. Алекс был сложен удивительно пропорционально – широкие плечи, тонкая талия, узкие бедра.

Она жадно прильнула к нему, и их губы слились в поцелуе. Руки Алекса ласкали ее грудь, и от его Прикосновения по всему ее телу разливались сладкие волны, заставляя забыть обо всем на свете.

– Да-да, родная… – шептал Алекс. – Покажи мне, как ты хочешь меня.

Но Сабрина не могла выразить, как она хочет его. Человеческий язык был бессилен описать эту страсть, столь сильную, что раньше Сабрина даже не верила, что такая вообще возможна. Все, на что она была способна сейчас, – лишь стонать от сладкой боли, сильнее прижимая Алекса к своей груди.

– Дотронься до меня, – прошептал Алекс. – Я хочу чувствовать твои руки. Знаешь, сколько бессонных ночей я провел, представляя, как твои руки ласкают меня, всего меня? – Он взял ее руку в свою и положил себе на грудь. – Ласкай меня, Сабрина, – повторил он,

И Сабрина ласкала его, удивляясь, как не похоже было его мускулистое, сильное, сжатое, как пружина, тело на ее собственное – слабое, мягкое, готовое, как ей казалось, растаять. Она чувствовала, что ее прикосновения отзываются в каждой клеточке его тела.

Алекс вдруг застонал. Ее глаза удивленно распахнулись.

– Что случилось? Я сделала тебе больно?

– Нет, любовь моя, нет. – Он отстранил ее руку. – Просто я не могу больше ждать! Ты готова, любовь моя?

«Готова ли я? И он еще спрашивает?!»

Он не стал ждать ее ответа.

…Сабрине показалось, что весь мир исчез, а душа ее взлетает в запредельную высоту, в пространство, заполненное одной сплошной страстью. Это ощущение все росло и росло и наконец достигло высшей точки, за которой, казалось, ничего уже не могло быть…

Придя в себя, Сабрина увидела, что Алекс лежит рядом с ней, прижимая ее голову к своему плечу. Она снова потянулась к нему.

– Подожди, любовь моя, – прошептал он. – Дай мне минуту-другую прийти в себя.

– Это было всего лишь начало, – сказала она. – Я просто хотела узнать, каково нам будет вместе.

– Мне с тобой было очень хорошо, – сказал он. – Ты словно угадываешь все мои желания.

– В самом деле? Приятно слышать это от такого искушенного в любви человека, как ты.

– Искушенного? – нахмурился он, глядя в ее лицо. – Честно говоря, сейчас я забыл весь свой опыт.

Он вдруг резко отодвинулся от нее, подобрал лежавшие рядом занавески и протянул ей.

– Кстати, об опытности, – вдруг резко произнес он. – Набрось что-нибудь. Я должен тебя кое о чем спросить.

До Сабрины не сразу дошли его слова. С минуту она еще неподвижно смотрела на свое тело, но потом покорно накинула на плечи ветхую ткань. Слова Алекса сразу отрезвили ее и вернули в реальный мир. Она нервно облизнула губы и уставилась на него. Алекс, даже не потрудившись накинуть на себя что-нибудь из одежды, порылся в карманах лежавшей рядом рубашки и достал портсигар с тонкими длинными сигаретами и зажигалку. Сев и обхватив руками колени, он закурил, жадно втягивая в себя дым.

– Ну, спрашивай, – сказала Сабрина.

Алекс кинул на нее взгляд, подобный вспыхнувшей в темноте молнии.

– Слушай, что все это значит? Этот твой ковбой… он что, гомик?

Этот неожиданный и странный вопрос согнал с Сабрины остатки эйфории.

– Что?! – Она инстинктивно запахнулась в ткань, словно защищаясь от него. – Если ты о том, что я оказалась девственницей, то это никого не касается. Я не обязана тебе ничего объяснять!

– Нет, я должен знать, черт побери! – Алекс резким щелчком послал в камин недокуренную сигарету. – Я хочу все о тебе знать. Не каждый день встречаешь женщину, которая уже два года живет с мужчиной в одной комнате, а он до сих пор ее не тронул.

– Что ж, извини, что разочаровала тебя, – съязвила Сабрина. – Может, твоя следующая женщина тебя не разочарует.

– Не говори глупостей! – резко перебил ее он. – Ты знаешь, что я чуть не сошел с ума от любви к тебе. Нам с тобой сейчас было так хорошо! Просто я столкнулся с чем-то, чего не могу понять. – Его губы дрогнули. – А я хочу знать о тебе все, Сабрина, все, до последней мелочи. Итак, какие все-таки у тебя отношения с этим Брэдфордом?

Сабрина грустно улыбнулась.

– У меня есть некоторые обязательства по отношению к нему. Вот и все, что я могу тебе сказать.

– Забудь о своих обязательствах. – Голос его был острым, словно нож. – Не такая уж, стало быть, между вами близкая связь, если он целых два года живет с тобой в одной комнате и до сих пор тебя не тронул. – Губы Алекса скривились. – Два года! Да я бы на его месте и двух минут не выдержал! Он, часом, не готовится в монахи?