Шизофрения: клиника и механизмы шизофренического бреда - Каменева Елена Николаевна. Страница 20
Такое разнообразие в понимании этого явления отчасти объясняется большим разнообразием переживаний больных. Если у одних больных нарушение сенсорной сферы несомненно, то у других больше выступает бредовая сторона — неправильное суждение. Мало удачным надо признать старое понимание этих явлений как галлюцинаций общего чувства. Если понимать под галлюцинацией восприятие, возникающее без внешнего объекта, то этот термин не может вообще быть применен по отношению к ощущениям, относящимся к общему чувству, так как эти ощущения и в норме (соматические, висцеральные) обязаны своим происхождением внутренним, а не внешним раздражениям и исключить их не представляется возможным. Самые же утверждения больных о физическом воздействии на них («вытягивают желудок», «электризуют половые органы», «чертят на теле» и т. п.), которого на самом деле не оказывается, являются ложными суждениями, не поддающимися коррекции, то есть подходят под категорию бреда.
Эта неувязка отражает общую неточность психиатрической терминологии, сложившейся на этапе недостаточного развития знаний в области физиологии и патофизиологии головного мозга. В настоящее время более углубленное изучение заболеваний центральной нервной системы показало, что ряд патологических ощущений, сходных с шизофреническими, встречается у органиков и имеет церебральную основу, как, например, ощущение увеличения или уменьшения конечностей, деформации тела и внутренних органов, исчезновения частей тела и т. п. Эти расстройства встречаются иногда наряду с другими патологическими ощущениями в синдроме физического воздействия, что говорит за их общую церебральную природу. Клинико-психопатологическое изучение многих больных с бредом физического воздействия, ярко и образно рассказывающих о переносимых ими физических мучениях, тоже говорит за то, что в основе их лежат патологические ощущения.
Приведем наблюдение, из которого это особенно ясно видно.
Больной Р., 35 лет. Холост, находился в 1-й Московской психиатрической больнице с перерывами с 1936 по 1938 год.
Отец больного умер от прогрессивного паралича. Двоюродная сестра по линии матери, а также мать больного — душевно-больные.
Больной со школьных лет был неусидчив, нетерпелив, никогда не мог довести до конца начатое дело. С коллективом товарищей был связан только формально. В пятнадцатилетнем возрасте тяжело переживал смерть своего товарища. Появились мысли о «бренности существования», долгое время снился товарищ, его похороны: «находился в каком-то тумане». Стал бояться похорон и избегал их. Такое состояние длилось приблизительно год. С этого времени отмечает у себя появление какого-то «чувства симметрии». Не мог видеть неровно стоящих предметов, неправильно лежащих вещей, должен был обязательно поправить: «косое положение напоминало гробовые формы». Стал педантичным и аккуратным. Часто проверял, хорошо ли заперта дверь, плотно ли закрыт ящик и пр. Вскоре после смерти товарища дядя больного заболел сыпным тифом. Зная, что тиф передается через насекомых, больной стал испытывать зуд во всем теле; казалось, что его кусают насекомые, не мог заснуть. Обратился к врачу, который не нашел никакого заболевания.
В шестнадцатилетнем возрасте перенес операцию аппендицита, при этом отмечались сильные боли, которые ощущал не только в полости живота, но и во всем теле. Боли, по его словам, были скорее «психические, чем физические». После уменьшения болей чувствовал общую слабость, к которой примешивалась какая-то тоска. После операции чувствовал себя удовлетворительно, продолжал ученье.
В 7-ом классе совершенно не занимался психологией, т. к. боялся, что, изучая законы психики, найдет у себя какие-либо «непорядки». В возрасте 16–17 лет перенес корь с осложнением на сердце. Когда узнал об этом, «сразу почувствовал свое сердце», стал прислушиваться к малейшим ощущениям, возникавшим в области сердца, стал усердно лечиться у врачей. Постепенно стал забывать о сердце, но долго еще старался быть осторожным, не ходил быстро. В 1921 году (19 лет), после некоторого напряжения в работе (в это время учился в вузе и работал корреспондентом) почувствовал слабость, повышенную утомляемость, стал хуже работать, в связи с чем обратился к невропатологам.
Проводились физиотерапия, общеукрепляющее лечение, после чего почувствовал себя лучше, приступил снова к работе. В 1923 г. перенес тяжело протекавший грипп, после чего снова почувствовал слабость, повышенную утомляемость, появилась тоска, пропал интерес к жизни, собственное существование стало казаться бессмысленным, хотелось его прекратить, приобрел даже револьвер, но не осуществил своего намерения, вследствие болезни отца и проснувшегося в связи с этим чувства долга. После некоторого перерыва снова приступил к работе, проработал до 1925 г. и был призван в армию. Через год заболел тропической малярией и «неврастенией» и был демобилизован. Работал секретарем, в дальнейшем занимал другие должности. Активность, которую проявлял больной вначале на каждой новой работе, скоро пропадала, появлялась подавленность, ослабевал интерес к работе. Наряду с этим нарастала сонливость, повышенная утомляемость, появлялись головные боли. Все последующие годы лечился у невропатологов и психиатров, несколько раз был в санаториях для нервнобольных, после чего чувствовал временное улучшение, хотя какая-то подавленность оставалась.
В 1936 году, после безуспешного лечения электризацией, впервые появилось ощущение каких-то токов проходящих по телу, подергиваний и мысль о том, что тело его «намагничено» Вскоре почувствовал, что им владеет какая-то «сила», что в нем «два человека» один — он сам, другой — какой-то беспокойный, буйный, одержимый этой силой. Эта сила, или «магнит», заставляла его кричать, бегать, вскакивать на койку, передвигать мебель и т. д. В то же время стало казаться, что один из врачей задался целью его отравить, для чего давал ему пить какое-то желтое лекарство. И когда он его выпил, сразу почувствовал перемену в своем физическом состоянии — «сместилась нервная система». Казалось, что его хотят убить. После выписки дома все время лежал, чувствовал, что находится «под влиянием токов», испытывал «адские боли» во всем теле. В 1936 году был впервые помещен в 1-ю Московскую психиатрическую больницу.
Соматически и неврологически — без особых уклонений от нормы.
Психический статус: сознание не расстроено, ориентировка правильная. В отделении ведет себя по-разному: иногда старается быть полезным персоналу, помогает в уходе за больными, выполняет канцелярскую работу; иногда отказывается выходить в зал, уединяется, лежит закрывшись одеялом. Много времени проводит за писанием писем родным, в различные учреждения и ответственным лицам. Режиму не всегда подчиняется, часто подолгу не встает, не умывается, не ест вместе с остальными больными. С персоналом вежлив, корректен Мимика вялая, несколько манерен, речь монотонная, высказывания однообразны. С врачом насторожен, высказывает не все, отказывается говорить о половой жизни и об ощущениях в половых органах, которые испытывает, как можно понять по некоторым его намекам.
Настроение почти всегда подавленное, часто плачет, во время беседы рыдает. Избавиться от своего тяжелою состояния, от всех страданий которые испытывает, решил путем смерти, предпринимает суицидальные попытки. Имеются идеи преследования, самообвинения, обвиняет себя в том, что в прошлом занимался онанизмом. Высказывает бредовые идеи физического и психического воздействия. Группа врагов с целью мести, при помощи где-то скрытой особой электро-радиоустановки, наэлектризовывает его «индукцией физиологического электричества». Он — «человек-электрод», «электро-моточеловек» и совершенно «автоматизирован и механизирован». Он никогда теперь не сможет владеть собой, а его психической и моторной деятельностью управляет особая радиотелефонная станция на расстоянии, она находится в распоряжении его врагов. Он постоянно находится под «внешним влиянием». Люди, находящиеся в радиотелефонной станции, передавая в его «наэлектризованный мозг» разные мысли, «думают за него», «сводят его с ума»; «лишают сознания». Он переносит тяжелые «средневекового характера муки», «дикие пытки тончайшего изуверского садизма»; страдания его носят физический характер: испытывает, по его словам, сильные боли в различных частях тела и во внутренних органах. Его желудок искусственно наполняется воздухом, вследствие чего он чувствует «адские боли» не может дышать. Чтобы уменьшить эти боли и «дергания в желудке», которые сильнее при наполненном желудке, он старается не есть. При помощи электричества его враги сжимают ему также шейные мышцы, затрудняют дыхание. Это приводит его в «бешенство» и поэтому он делается «буйным», не может владеть собой, чувствует «как будто на шее надет железный ошейник». Через эту же радиостанцию ему передаются голоса, внушают разные несвойственные ему мысли, внушают ему «разные я», таких он в себе чувствует несколько; мысли, взгляды и поведение этих «я» ему совершенно чужды. Он чувствует, как будто ему «вдвигают в голову разные диапозитивы» разных переживаний и мыслей. Голоса внушают ему разные циничные и преступные мысли, превращают его в преступника, заставляют его заниматься онанизмом, нарушать режим и т. д. Он не может от них избавиться при всем желании, он «паяц на воздушной привязи» при помощи «контакта физиологического электричества наэлектризованного организма с воздушным электричеством, получаемым радиотелефонной установкой». Голоса как бы «обволакивают мозг», они не носят характера звучности, он ощущает их в передней части головы, в области лба. По временам чувствует себя «как какое-то облако тяжелое и мохнатое», представляющее из себя электрический центр, вокруг которого особая электрическая атмосфера, действующая на всех. В своих многочисленных письмах и жалобах, адресованных в различные учреждения и прокуратуре, просит принять меры, оградить его от влияния этой радиоустановки. Родственников не хочет видеть, так как уверен, что он своим наэлектризованным организмом может плохо подействовать на своих близких и даже убить их. Предпринимая суицидальные попытки, со слезами потом говорит, что люди с радиостанции, управляющие его волей, парализуют все эти попытки, создают у него анестезию или делают так, что он парализован во всех своих действиях. Считает себя погибшим человеком. Состояние больного за время пребывания его в больнице резко не менялось. Переведен в колонию.