Медный гамбит - Абби Линн. Страница 73

Канк подпрыгнул, когда Телами материализировалась рядом с ним. Но паника большого жука не повлияла на решимость Телами самой увидеть Акашию. Животное дернулось опять, потом встало как вкопанное. Когти всех шести ног зарылись в землю, когда Телами оказалась рядом с ней.

Крики Акашии прекратились. Она сидела без движения перед Руари с лицом, зарытом в его руки, и стонала. Павек и Йохан соскочили с канков и с помощью Руари спустили Акашию на землю.

— Дайте мне посмотреть на нее, — скомандовала Телами и опустилась на землю рядом с Акашией.

Не было никого волшебства, когда старая женщина взяла руки Акашии в свои и прижала их к своей древней груди. Совсем никакой магии или использования Пути, она просто мягко проводила своими пальцами по сжатым кулакам Акашии, и внезапно вздрогнула, когда ее руки наткнулись на узел повязки для глаз, которая все еще висела вокруг шее девушки.

— Что это?

Голос Телами был едва слышен, хотя Павек стоял прямо напротив ее, а Йохан и Руари стояли по бокам. Взяв кусок полотна обоими руками, она опять вскрикнула и развязала узел. Концы полотна заколебались от ветра, который Павек не почувствовал, потом Телами отбросила ее в сторону. С непобедимым любопытством Павек наклонился над повязкой, собираясь поднять ее.

— Позже.

Ее голос был все еще не больше, чем шепот, но такого могучего и страшного шепота он никогда не слышал. Шляпа повернулась к нему, и он мысленно поблагодарил вуаль, которая скрывала лицо Телами. — Помоги мне, — сказала она тем же страшным голосом, на этот раз Руари, который упал на колени рядом с ней и вытянул руки.

Она вызвала стража серией могучих, коротких вызовов, и он пришел как вихрь, поднявшийся из земли.

Ноги Павека задрожали от силы, идущей через Руари. Сам полуэльф вскрикнул, когда огромная сила влилась в его тело, но крепко держал руки и, прежде чем медно-волосый юноша взорвался от переполнявшей его силы, Телами начала другое заклинание, и энергия стража потекла из их сжатых рук в тело Акашии.

На один удар сердца показалось, что сейчас сама земля взорвется и похоронит их всех, но заклинание так же внезапно закончилось, как и началось. Руари остался сидеть, прислонившись к ногам Павека — ему понадобилась вся его сила и решимость, чтобы не упасть на землю.

Телами сидела на пятках, руки скрещены на коленях, кровь была на кончике каждого пальца. Но после всех усилий — ее, Руари и стража — Акашия лежала спокойная, тихая и прекрасная, как спящий младенец.

Присев перед ней, Йохан осторожно протянул руку и ласково провел по щекам и рту. Сине-зеленые глаза открылись, мигнули раз, два, потом их взгляд стал осмысленным.

— Йохан, — Каши села, подняла свою руку и схватила его прежде, чем он успел ее отдернуть. — Йохан.

Праздник закончился, не успев начаться. Телами схватила кусок полотна.

— Кто сделал это? Кто пропитал эту ткань ядом халфлинга? — Страшная сила опять заполнила ее голос. — Кто завязал это вокруг ее глаз?

— Я — я, Бабушка, — пробормотал Руари, все еще сидевший на земле и слишком усталый, чтобы врать.

Полуэльф каждое утро завязывал повязку на глазах Акашии, но не он сделал ее. Павек стоял, выше всех, даже канков, все остальные сидели или лежали. Он оглянулся, ища взглядом темноволосого мальчика — того не было рядом с ним.

— Это сделал Звайн. — Наконец он заметил Звайна. Тот лежал на животе примерно в сто шагах от них, с руками, вытянутыми над головой, и направленными на деревья Квирайта. Казалось, что он молился, неизвестно кому.

Павек выкрикнул имя мальчика.

Каши эхом повторила, добавила еще одно слово, — Экриссар! — и начала подниматься на ноги. Она не смогла — ее мышцы ослабели за это время — но она могла ползти, и она поползла как бешенный зверь на арене.

Время замедлилось, а мысли Павека бросились к единственниму, неизбежному, хотя и неприятному заключению. Звайн не молился. Звайн делал отчаянную попытку установить мысленную связь с Элабоном Экриссаром.

Он был шпионом Экриссара; и это объясняло все, объясняло и то, почему Акашия узнала его, почему его вид наполнял ее страхом вначале и наполнил ненавистью сейчас.

Это объясняло и поведение мальчишки, начиная с того момента, как он появился в норе — такой готовый помочь, услужить, прямо таки излучавший доброжелательность, и все это только для того, чтобы они взяли его с собой в Квирайт, чтобы разузнать тайну, которую хранила Акашия, и ради сохранения которой она так страдала.

Пока концы его сандалей зарывались в твердую землю, а он сам несся к скрюченной фигуре невинного мальчика, у него было время чтобы обругать себя последним идиотом, время вспомнить все свои подозрения — постоянно возникавшие — и время вспомнить, как умело Звайн сумел рассеять их.

У них еще будет время узнать, как Звайн попал в сети Экриссара: сейчас было важно только то, что Звайн навострился в проклятом умении инквизитора и его необходимо остановить прежде, чем он успеет сообщить все, что знает Элабону Экриссару.

Воздух горел в легких Павека, а время текло все медленне и медленнее.

Он бежал изо всех сил, выжимая из себя все на каждом шагу. Звайн уже поднялся на колени, его руки было по-прежнему сжаты высоко над головой.

А Павек был только на полпути.

Он еще прибавил шагу, никогда в жизни он не бегал с такой скоростью. Подошва его левой сандали скользнула по камню, он покачнулся и с трудом удержался на ногах — мышцы левого бока чуть не лопнули от напряжения — но вот правая нога снова ощутила твердую землю и он побежал дальше, пока порыв сухого, горячего ветра не ударил ему в лицо.

Последнее, что он увидел перед тем, как его подбородок ударился о землю, был Звайн, лежавший без движения под ударами вихря, который был посохом Телами.

Шестнадцатая Глава

— Я сказал ему! — Выкрикнул Звайн, его голос звенел, он был наполнен ненавистью юноши-предателя. — Я сказал ему, где вы находитесь. Он увидел это в моем сознании. Он придет сюда с армией в десять тысяч солдат и гигантов. Не имеет значения, что вы сделаете со мной. Вы все подохните. Весь Квирайт подохнет. Все, что здесь есть, умрет.

Его губы и нос были разбиты в кровь посохом Телами, мальчишка отпрыгнул от обвинявших его друидов прямо в руки одного из фермеров, мрачным кольцом окруживших площадь. Женщина-фермер схватила его и отбросила обратно, на центр площади. Он запнулся и едва не упал, но сумел удержаться на ногах, испуганный, но дерзкий, прямо в четырех шагах перед Телами и Акашией.

Павек стоял немного в стороне, не внутри круга фермеров, но и не с рассерженными друидами. Звайн не один раз взглянул в его сторону широко распахнутыми, но мало что выражающими глазами.

Он встречал взгляд мальчика, вспоминая, чем ему обязан.

Он все еще не понимал, каким образом дороги Звайна и Экриссара пересеклись, и каким образом его соблазнили объединиться с главным производителем Лага. Телами не спрашивала. Телами не интересовалась такими мелкими подробностями. Квирайт был предан, а Акашию замучали почти до смерти; это было главное. Законы Атхаса, и неважно Урика или Квирайта, не делали исключения для детей. Прощение было редчайшим даром, и глядя на суровую, ничего не забывшую Акашию, было ясно, что это не то, что получит Звайн.

Тем более, что он заслужил…

— Отведите его в мою рощу, — холодно сказала Телами. — Страж позаботиться о том, чтобы он послужил Квирайту, по своему.

— Остановитесь! — Звайн вытянул одну ладонь вперед, потом пошарил под рубашкой обоими руками. Когда его руки снова были видны, тонкая струйка тускло-серого порошка сыпалась на землю из маленького, дрожащего кулачка одной руки и тускло-коричневого из другой. — Я — осквернитель! Я знаю заклинание, которое уничтожит всех вас, если вы только коснетесь меня.

Телами даже не шевельнулась. — Отведи его в мою рощу, — повторила она, кивнув Йохану.

Дварф шагнул вперед. Его вера в Телами была, по всей видимости, сильнее, чем страх перед магией Звайна. — Пошли.