Год грифона - Джонс Диана Уинн. Страница 22

Лукину всегда бывало труднее писать, чем другим. Начало он обычно переписывал не меньше шести раз. Но к середине дня и он наконец разошелся и теперь строчил вовсю. Лукин написал уже довольно много, когда обнаружил, к своему немалому удивлению, что для доказательства его утверждения нужно процитировать что-то из того, что Вермахт диктовал им на прошлой неделе. И Лукин полез за своим золотым блокнотиком, чтобы привести точную цитату. То, что он увидел в блокнотике, так его удивило, что он вскрикнул от неожиданности.

Все было вскинулись, решив, что на Лукина набросился шестой ассасин. Но обнаружив, что он всего лишь смотрит в блокнот, народ расслабился и вернулся к работе.

А Лукин все смотрел в блокнот. Часть того, что говорил Вермахт: «Магия, лишенная определенной цели, опасна», — была на месте, но эта фраза одиноко красовалась посреди девственно чистой страницы. Страница перед ней и следующая за ней тоже были пусты. Когда Лукин наконец оправился от удивления достаточно, чтобы начать листать блокнот, он обнаружил, что часть записей по травознатству и драконоведению остались на месте, но с какими-то странными пробелами: будто на тех местах ничего и не писали. Практически единственным, что осталось нетронутым, была та страница, где Лукин неуклюже пытался описать свои удивительные ощущения от возжигания магического огня.

Ольга наконец заметила, что он отчаянно шуршит страницами.

— В чем дело? — спросила она, откинув назад свои длинные волосы.

— Мой блокнот, тот, что ты мне подарила… Посмотри: больше половины страниц снова сделались белыми и чистыми — почти все «крупные заголовки» Вермахта исчезли. Это что, какой-то фокус?

Рёскин вскочил и подбежал к Лукину.

— Ну-ка, дай посмотреть!

Он схватил книжицу и принялся бережно листать страницы, задумчиво хмыкая каждый раз, как натыкался на очередной пробел.

— Хм… Ага… Хм… Знаешь, над всеми страницами, где ты писал, потрудилась гномья магия, это точно. Но ничего больше я тебе сказать не могу. Не знаю, что это за магия и для чего она, но, сдается мне, тебе лучше добыть себе другой блокнот.

— Можешь взять пока мои конспекты. Они в сумке, вон там, — сказала Эльда и указала крылом в угол эстрады, ни на минуту не прекращая писать.

Лукин обнаружил, что, в принципе, и без конспектов прекрасно помнит, что говорил Вермахт.

— Да ничего, я и так обойдусь. Вермахт повторяет все, что говорит, так часто и так громко, что и захочешь — не забудешь. Завтра куплю себе новый блокнот. Я как раз недавно получил деньги.

— Я не хотела давать тебе блокнот с фокусами. Я не нарочно, — виновато сказала Ольга.

— Ну, ты же не знала, — утешила ее Клавдия. Тут она сообразила, что денег у Лукина так мало, что ему наверняка придется в чем-то себя урезать ради того, чтобы купить новый блокнот, и добавила:

— Слушай, Лукин, у меня с собой есть лишняя тетрадка. Возьми ее, а?

И пока Лукин не успел гордо отказаться, поспешно продолжала:

— Кто-нибудь хочет печенья? А пончиков? По-моему, сегодня моя очередь всех угощать.

Клавдия принесла пончиков, и все снова взялись за работу. День мирно клонился к вечеру. Фе-лим писал двадцать третью страницу, Эльда — четырнадцатую, и даже Лукин успел добраться до шестой. Казалось, происшествия на сегодня закончились. Но тут раздался отчаянный крик:

— Помогите!!! Помогите!!!

Это был общий магический призыв, очень неуклюже сляпанный кем-то, кто явно был ужасно напуган. Все повскакали с мест.

— Еще один ассасин! — прогудел Рёскин. — Я останусь тут, с ним, а вы ступайте, посмотрите, в чем дело.

Студенты побросали ручки и кинулись во двор. Впереди всех скакала Эльда. Они обнаружили, что почти все, кто был в университете, тоже выбежали наружу, даже библиотекарша и волшебник Умберто, которые практически не выходили на улицу. В морозном воздухе висели клубы пара из сотен запыхавшихся ртов. Все возбужденно гомонили, указывая в темно-голубое вечернее небо.

— Башня обсерватории! — говорили люди. — Их там двое! Вы только поглядите!

Эльда встала на дыбы над гомонящей толпой и посмотрела на башню, возвышающуюся над Домом заклинателей. Последние двое ассасинов, очевидно, работали в паре. Видимо, они хотели спрятаться в башне до наступления ночи. Эльда отчетливо видела их на фоне вечернего неба. Один цеплялся за самую макушку купола, который вертелся под ним, точно гигантский волчок. А второй висел чуть пониже, зацепившись обтягивающими черными штанами за какой-то штырь, торчащий из-под купола. Он болтался над пропастью лицом вниз и еще пытался трепыхаться. А тот, что на куполе, только держался что было мочи. В окнах бешено вращающегося купола виднелись размытые, перепуганные лица студентов. Видимо, именно кто-то из них и отправил этот призыв.

— Тот, что на штыре, — это было мое заклятие! — довольно гордо сказал Фелим из-за правого крыла Эльды. Он так и не послушался друзей и выскочил во двор, волоча за собой Рёскина, который вцепился в болтающийся конец его пояса. — Должно быть, они попытались на кого-то напасть, иначе бы заклятие не сработало… А вращающийся купол чей?

— Понятия не имею! — ответила Эльда. Но тут же вспомнила, как пролетела через комнату, чтобы впустить Рёскина, и как ветер от ее крыльев потревожил магические узоры.

Однако эта мысль быстро вылетела у нее из головы. Потому что рядом с ней очутился Коркоран. Его вместе с Умберто притиснули к ее левому крылу.

— А кто там, в куполе? — спросил Коркоран.

— Второй курс, моя группа. У них сейчас астрология, — ответил Умберто. — Боюсь, они там одни, без наставника. Я, можно сказать, сбежал. Коркоран, вы можете остановить купол отсюда, снизу? У меня не получается.

— У меня тоже, — ответил Коркоран. — Я уже пробовал. Очевидно, кому-то придется подняться наверх и разобраться с этим на месте. Как у вас с левитацией, Умберто?

— Боюсь, что никак, — признался пухлый Умберто.

Коркоран вздохнул и оглянулся в поисках Финна.

— И у меня так же.

Эльда поняла, что это — ее шанс оказать наконец Коркорану настоящую услугу! Ее сердце так забилось от возбуждения, что у нее даже закружилась голова не меньше, чем у того ассасина, — не говоря уже о студентах внутри купола. Грифонша широко открыла клюв, глотнула морозного воздуха и наконец застенчиво произнесла:

— Простите, Коркоран, но я могла бы взлететь туда, наверх, и поднять вас — если вы, конечно, не против.

Вышло так, что Эльда произнесла это несколько громче, чем рассчитывала. На нее стали оглядываться с одобрением, в задних рядах кто-то крикнул: «Молодчина!» Коркорану поневоле пришлось тоже обернуться к Эльде.

— Хм. Вот как? — сказал он без особого энтузиазма.

Потом оглядел себя и Умберто, сравнил. Коркоран был явно легче. Он снова вздохнул.

— Ну хорошо. Только, пожалуйста, не впивайтесь в меня когтями. И смотрите, не уроните меня, не то мое предсмертное проклятие настигнет вас прежде, чем я долечу до земли.

Эльде ничего не оставалось, как ответить:

— Да что вы, я вас не уроню! Я очень надежная.

По правде говоря, она никогда прежде не поднимала людей в воздух — Дерк ей не разрешал. Но теперь признаваться в этом было уже поздно. Все, кто находился во дворе, подбадривали ее радостными криками, и Умберто — громче всех.

Коркоран нехотя подошел и встал перед Эльдой, спиной к ней, и Эльда очень бережно обхватила его за бока, под мышками. Волшебник Умберто тоже не стоял сложа руки: он бегал вокруг них, расталкивая народ и крича:

— Отойдите! Отойдите подальше! Грифону нужно место, чтобы взлететь!

Люди испуганно и почтительно подались назад, и в конце концов вокруг Коркорана и Эльды образовалось довольно обширное пустое пространство. Когда Эльда увидела, что уже может расправить крылья, она взмахнула ими, напружинила лапы и взлетела. «Ох ты!» Первый взмах дался ей без особого труда. Зато второй стоил титанических усилий. Коркоран оказался таким тяжелым! Когда его ноги и ее лапы оторвались от земли, Эльда едва не рухнула обратно. Она отчаянно захлопала крыльями. «У меня все получится! — сказала она себе. — Я большая и сильная, у меня все получится!» Люди, стоявшие вокруг, закрывали лица от ветра, а она все никак не могла по-настоящему оторваться от земли. «Только без паники!» — твердо сказала себе Эльда.