Корона с шипами - Джонс Джулия. Страница 2

Внезапно у нее возникло неприятное ощущение. Как будто кто-то — кто-то у нее в голове, в висках — тихонько скреб ногтем по школьной доске. Зззззззз. У Тессы упало сердце. Только не сейчас, не сегодня. Приступов так давно не было, она уж надеялась, что навсегда избавилась от них. Тесса изо всех сил надавила на акселератор — как будто от шума тоже можно убежать. Она по опыту знала, что чем быстрее и дольше едет, тем меньше беспокоит ее этот ненавистный звук.

Звон в ушах — такой диагноз поставили Тессе, когда ей минуло пять лет и семья их еще не перебралась из Англии в Америку. Она, как сейчас, помнила, как сидела на лужайке — а тогда у них перед домом была лужайка, — зажимала уши ладонями и вопрошала мамочку — когда же наконец прекратится этот противный свист? Не свист, скорее это напоминало звоночек — кто-то у нее в голове звонил в крошечный колокольчик.

Шум все не утихал. И через неделю ее родители вызвали семейного врача, доктора Бодсилла, толстого красноносого мужчину, который благоухал портвейном и имел странное пристрастие к ярким вязаным жилетам. Осмотрев девочку и произнеся несколько многозначительных «гм» и «хм», он посоветовал ее матери отправиться в Лондон и показать дочь специалисту. Через десять дней Тессу, несмотря на жару, укутали в зимнее пальто, натянули на нее теплые носки, заплели волосы в тугие косички и, ревущую и протестующую, потащили на станцию.

Но в поезде Тессе понравилось. Ритмичный стук колес по рельсам и лязг железной махины за два часа дороги почти заглушили звон в ушах. Настолько, что, когда они прибыли на вокзал Виктория, Тесса заявила: «Мамочка, в ушках больше не шумит». Это заявление искренне расстроило маму — поездка в Лондон, договоренность с известнейшим врачом — и все это, чтобы ее невозможная и неблагодарная дочь взяла и исцелилась собственными силами. От неприятной перспективы предстать перед лондонским светилом с эгоистичным и чудесным образом оправившимся ребенком избавил мать Тессы железнодорожник со свистком на шее.

Тесса запомнила это на всю жизнь. Окно поезда было открыто, а тот тип прохаживался по четвертой платформе. Он остановился в четырех шагах от ее левого уха и изо всех сил дунул в свой форменный свисток начальника станции.

Жуткий звук ворвался в ухо, проткнул его и прошел насквозь, разрывая ткани, нервы и мембраны, заполнил весь ее мозг, все существо — все потонуло в адском шуме. Было так, точно в голове заработал громадный железный механизм. Тесса помнила, как забилась в истерике, как вопила и умоляла маму помочь ей. Только через несколько часов она поняла, что от криков становится еще хуже.

По дороге на улицу Харлей матери пришлось связать руки дочки своим желтым нейлоновым шарфом — Тесса не переставая молотила себя кулаками по голове, пытаясь выбить из нее ненавистный шум.

Отоларинголог, доктор Хэмш, дал Тессе успокоительное, стакан лимонада и игрушечного мишку, чтобы было не так страшно. В течение часа врач осматривал ее уши с помощью блестящих и холодных металлических инструментов и испытывал слух, заставляя различать разные, высокие и низкие, звуки, а строгая нянечка с прохладными руками брала на анализ мочу и кровь.

Свое заключение доктор Хэмш изложил отдельно матери и дочери. Тесса навсегда осталась признательна за то, что сначала он поговорил с ней.

— Тесса, — сказал он, наклоняясь к девочке и снимая очки — под ними оказались добрые синие глаза, — у тебя то, что в медицине называется звон в ушах. Порой — как сегодня на вокзале — звук будет становиться громче. А иногда он будет почти неразличим. — Доктор потрепал Тессу по плечу. — Мы с тобой будем одной командой. Давай договоримся — ты постараешься держаться подальше от шумных мест, например, от вокзалов, где ходят люди со свистками. Понимаешь, хоть мы и не знаем причину этого звона, но можем сказать, от чего он становится сильнее.

— А вы не можете его убрать совсем? — спросила Тесса, приободрившись от захватывающей мысли, что они с доктором Хэмшем будут одной командой.

Доктор посмотрел прямо ей в глаза:

— Нет, Тесса, не могу. Зато могу сделать так, чтобы он тебе почти не мешал. И если эта неприятная штука не пройдет сама собой, мы вместе подумаем, как быть дальше.

Тесса обогнала ехавший по левой стороне дороги грузовик и печально улыбнулась. Им с доктором Хэмшем не пришлось поиграть в одной команде. Вскоре после первого визита ее родители перебрались в Нью-Йорк. Звон в ушах прекратился во время девятичасового перелета, и целых семь лет приступов больше не было. Синеглазый доктор и медсестра с прохладными руками остались лишь приятными воспоминаниями.

Водитель грузовика прибавил газу, и автомобиль с ревом обогнал Тессу по внутренней стороне. Теперь Тесса видела надпись на бампере — жирными черными буквами: «Я не беру — я создаю». Она инстинктивно сбавила скорость.

Тесса понимала, что едет слишком быстро. Но ничего не могла с собой поделать. В то лето, когда она училась водить машину, звон в ушах возобновился, и она очень скоро обнаружила, что чем сильнее давит на акселератор, тем громче ревет мотор. А лучший способ борьбы с проклятым звоном — заглушить, замаскировать его столь же громким, но более низким внешним шумом. По-видимому, один звук поглощал другой. На самом деле не совсем так, но это помогало. Иногда лучше, иногда хуже, но помогало.

Тесса отметила, что скоро поворот на Северное шоссе Ай-15. Желтая «хонда», по-прежнему держась левой стороны, поехала точно за черным грузовиком. Но только она пристроилась сзади, вспыхнули предупредительные огни. Тесса ногой нащупала тормоз. Шоссе было свободно, однако грузовик мигнул два раза подряд, приказывая ей сбавить скорость.

Если верить калифорнийским дорожным знакам, до развилки с Ай-15 оставалось около километра. Тесса снова взглянула на грузовик, и звон в ушах усилился. Проклятая колымага снова подмигнула красным огоньком. Тесса резко надавила на тормоз, ремень безопасности натянулся и отбросил ее на спинку сиденья. Водитель грузовика ухмылялся в зеркальце заднего обзора. У него были темные усы, двойной подбородок и маленький зубастый рот. Кровь бросилась Тессе в лицо. Ей захотелось врезаться в грузовик, протаранить его ко всем чертям.

Но привычное, порядком надоевшее за двадцать один год предупреждение крепко сидело в голове: «Спокойно, Тесса. Спокойно. Доктор запретил тебе волноваться — это может вызвать приступ».

Привычка к самоконтролю одержала верх и на сей раз. Тесса притормозила и сбавила скорость до пятидесяти пяти километров. Грузовик умчался вперед, к развилке. Тессу трясло, в висках билась кровь. Ей вдруг расхотелось ехать на это Северное шоссе. Расхотелось смирно плестись в хвосте у грузовика, признав свое поражение. Вцепившись в руль влажными от пота руками, она съехала с дороги и повернула обратно, на Восьмое Восточное шоссе.

Теперь она начала злиться на себя, а от этого звон в ушах опять усилился. И так каждый раз! Она изо всех сил старалась сдерживаться и от этого дергалась еще сильнее.

«Хонда» на приличной скорости ехала по Восьмому шоссе мимо санаториев с их обширными зелеными зонами, складов и домиков-мотелей, выцветшие вывески которых гостеприимно предлагали «Бесплатную стоянку и телеграф». Тесса опять прибавила скорость до семидесяти километров в час в надежде, что мерный рев мотора успокоит ее измученные нервы. Она оставила мечту о первоначальной цели своего путешествия — о Миссии Первопроходцев с ее дубами, соснами и тропинками, вьющимися по тенистым долинам и песчаным холмам. Теперь Тесса понятия не имела, куда едет, просто без всякой цели двигалась на восток.

Она так и не пришла в себя после стычки с водителем грузовика и напрасно пыталась отделаться от этого отвратительного ощущения. Звон в ушах, неотступно преследовавший ее всю жизнь, все усиливался.

«Успокаивающая музыка, — авторитетно заявил ее последний врач, — обязательно поможет, где бы ни застиг вас приступ». И доктор Иглмэн, так его звали, протянул пациентке кассету с надписью «Лечебный океан». За эту штуковину месяц назад она выложила девяносто девять баксов. Как выяснилось, на ней был записан шум бьющихся о берег волн вперемежку с какой-то музычкой, вроде той, что можно услышать в аэропортах захолустных городишек.