Пещера Черного Льда - Джонс Джулия. Страница 77

Райф посмотрел вокруг. Солнце зашло за гору, и серебристое небо заволакивалось тьмой. Он лежал на мягком снегу у ворот. Решетка была поднята, и шесть трупов лежали в мешанине из крови, снега и грязи по ту ее сторону. Райф нащупал свой амулет. Клюв, гладкий, как вырванный зуб, был теплее кожи. Райф выпил еще, чувствуя, что тело начинает гореть, как настеганное. В голове у него прояснилось, и он понял, что Ангус ранен: из дыры в дядином полушубке текла кровь. Райф попытался встать, но Ангус надавил ему на плечо и уложил обратно.

— Тихо, парень. Пусть призрачное питье сделает свое дело.

— Призрачное питье?

— Твое лекарство. — Ангус оглянулся через плечо и поморщился от боли. — Иди сюда. Не бойся. Мы тебя не тронем.

Райф не сразу сообразил, что дядя обращается к кому-то другому. К девушке. Подвинувшись немного, Райф увидел ее у воротного столба. Она смотрела на них. Ветер трепал обрывки ее платья. В светлых волосах поблескивал лед, запекшаяся кровь обвела рот двумя черными линиями. Девушка молчала. Ангус с трудом держался на ногах, прижимая руку к груди.

— Ты должна ехать с нами. С Райфом. Они скоро вернутся. Тебе нельзя здесь оставаться.

— Кто вы? И почему помогли мне?

Райфа удивило спокойствие ее голоса. Ее серые глаза смотрели холодно, и держалась она с неожиданной для нищенки уверенностью.

Ангус взглянул на город у нее за спиной.

— Я Ангус Лок из Иль-Глэйва, а это мой племянник Райф Севранс. Мы помогли тебе потому, что ты нуждалась в помощи, и опять поможем, если ты нам позволишь. Тебе нужны пища, одежда и защита. Едем с нами, и мы отвезем тебя в безопасное место.

— Куда?

Райф сдержал улыбку. Эту девочку не проведешь обычными недомолвками Ангуса Лока.

Ангус, как ни странно, улыбку сдерживать не стал и ответил:

— В Иль-Глэйв.

Девушка, медленно кивнув, посмотрела на Райфа. В это время в городе послышались крики и конское ржание, и ее лицо напряглось.

— Решайся же, — поторопил Ангус. — Клянусь всем, что для меня дорого, я не причиню тебе вреда.

Райф никогда еще не слышал, чтобы дядя говорил так тихо, и забеспокоился. Почему Ангус рискнул своей жизнью для спасения этой худышки?

— Мы поедем отсюда, от Тупиковых ворот? — Спокойствие девушки таяло по мере того, как шум в городе усиливался. «К воротам!» — проревел чей-то голос, и ее плечи дрогнули.

— Вы с Райфом — да, а я опущу за вами ворота, чтобы создать видимость, будто вы остались в городе вместе со мной. Я поведу Рубак в другую сторону и встречусь с вами на восточной дороге после полуночи.

— Нет. Тебе нельзя идти в город одному. — Райф стиснул кулаки и встал, пересиливая боль и тошноту. — Я с тобой.

— Нет. Ты останешься с девушкой. Всякого, кто выехал за ворота города, легко обнаружить — кому-то надо отвлечь Рубак. — Вся сердечность исчезла с лица Ангуса, и он вдруг показался Райфу чужим. — Поезжайте — я приказываю это тебе как твой дядя. — И Ангус, не дожидаясь ответа, направился к воротам. Рука его дернулась, когда он проходил мимо девушки, но Ангус, так и не притронувшись к ней, пошел к воротной башне.

Миг спустя он выбил стопор, колеса заскрипели, и решетка обрушилась вниз. Пики с грохотом вошли в свои гнезда, и со свода осыпался лед, обнажив изображение какого-то чудища. Девушка двинулась к Райфу. Ее яркий пристальный взор будил в нем какое-то воспоминание, но он не мог сообразить какое. Пожав плечами, он спрятал фляжку с остатками призрачного питья за пазуху. Голова его стала легкой, и тело наполнилось ложной силой. Что ж это за зелье такое, во имя всех богов?

Ангус вышел из башни. Кровавое пятно на его полушубке ширилось, и его качало на каждом шагу.

— Езжайте верхом, — сказал он Райфу. — Призрачное питье действует недолго — когда стемнеет, тебе опять станет худо. Держите на юго-восток. Примерно через час вы доберетесь до звериной тропы над лиственничной рощей. Следуйте по ней — тогда вас никто не увидит со стороны. Как доедете до Злых ворот, сворачивайте на восток. Я найду вас там, на дороге.

«Позволь мне пойти вместо тебя», — вертелось на языке у Райфа. Но он промолчал, догадываясь, что ответит Ангус: дядя знает город, а он нет. Кланнику, да еще чужому в городе, от красных клинков не уйти. При взгляде на дядины медные глаза Райфу осталось только кивнуть и сказать:

— До полуночи. — Все прочие слова только отняли бы у Ангуса время.

Топот подкованных копыт приближался. Слышались команды и шорох клинков, вынимаемых из кожаных ножен.

— Позаботься о девушке, — напомнил Ангус и ушел, не успел Райф опомниться. Райф повернулся к воротам спиной. Четверо человек лежали за ними с его стрелами в сердце, и он не желал на это смотреть.

Девушки уже не было с ним рядом — она бежала по рыхлому снегу и каменной осыпи на склоне. Райф сбегал за лошадьми, догнал ее и заставил отойти обратно к стене. На востоке уже темнело, и тени ползли по снегу, как черное масло. Райф прислонился спиной к известковому камню стены — холодному и такому гладкому, точно это и не камень. Земля под ним содрогнулась — это прибыл к воротам вооруженный отряд. Он слышал, как красные клинки осаживают коней, и дыхание царапало ему горло. Поднять ворота им будет проще простого.

После невероятно долгого мгновения все затихло. Райф представлял себе, как красные клинки молча стоят над телами убитых, переводя взгляд с одного мертвеца на другого. Лось фыркнул, и Райф впился в него таким взглядом, что в пору было пасть мертвым на месте. Снег заскрипел под сапогами, и решетка ворот тихо зазвенела, тронутая то ли чьей-то рукой, то ли ветром. Пусть они уйдут, молился про себя Райф. Боги, пусть они уйдут.

В городе раздался крик, протяжный, словно волчий вой, и Райф сразу узнал голос Ангуса. За воротами поднялся шум, и земля сотряслась еще раз: красные клинки кинулись в погоню.

Райф перевел дух, чувствуя гнев против девушки. Это из-за нее Ангус ушел в город один. Он повернулся к ней и увидел, что она стоит на снегу на коленях. Голова ее упала на грудь, и лицо как-то странно застыло, будто она спала. Что с ней такое? Не в себе она, что ли?

Девушка не подняла головы, когда он подошел к ней. Впервые он заметил, как она бледна — точно ледяная статуя. Как только он собрался что-то сказать, ее руки начали подниматься. Словно невесомые, словно бескостные, они тянулись к чему-то, чего Райф видеть не мог. Глаза ее были закрыты, и ему стало страшно.

Он не знал, что побудило его к дальнейшим действиям. Он знал только, что с девушкой творится неладное и что это надо остановить. Он схватил ее за руку, опять разбередив свой волдырь.

Протяни нам руку, прекрасная госпожа. Разорви наши кровавые цепи. Так близко теперь... так близко. Протяни.

Голоса вторглись в ум Райфа — страшные, нечеловеческие, обезумевшие от нетерпения, шипящие, словно гнилостные газы, что выходят из разлагающегося тела. Страна черного льда открылась перед ним, с острыми пиками и черными щелями. Талисман жег Райфу грудь. Первым его побуждением было убрать руку, порвать связь между собой и этим местом, где он не должен был находиться. Его удержало присутствие девушки. Он сразу узнал ритм, в котором билось ее сердце, и она перестала быть ему чужой.

Его вороний амулет, словно раскалившись добела, жег мышцы сквозь кожу. Райф глотнул воздуха. Девушка как будто проникала ему в грудь вместе с амулетом. Она открыла глаза — серые, — и Райф понял, где видел ее раньше. Священный камень показал ее ему.

Память окатила его, как холодной водой. Вложив в это всю ложную силу, приданную ему призрачным питьем, он убрал руку. В воздухе что-то щелкнуло, и капли крови Райфа образовали между ними красную дугу. Девушка пошатнулась, шаря рукой по снегу в поисках опоры, Райф прижал нарывающую руку к груди с таким чувством, будто обмакнул ее в субстанцию некого иного мира.

Девушка застонала, но Райф отвернулся от нее и распахнул тулуп. Здоровой левой рукой он рвал тесемки одежды, спеша добраться до кожи. Амулет остался прежним, темным и холодным — бескровным клювом давно издохшей птицы, — и даже кожа как будто не пострадала. На ней осталась краснота и легкое углубление, но ни раны, ни багрового ожога не было. Райф нахмурился. Но ведь он чувствовал! Чувствовал до сих пор, что бы это ни было — ожег, чужое присутствие, пятно. Точно раскаленную кочергу ввели ему под кожу.