Леди ангел - Джонсон Сьюзен. Страница 72

Они целовались снова и снова и прикасались к телам друг друга, словно стремясь запастись нежностью на долгую холодную зиму, которая ждала их впереди. А потом они снова и снова любили друг друга — до тех пор, пока ночь не уступила место рассвету. Любили отчаянно и самозабвенно.

Лежа в объятиях Кита и глядя на робкие рассветные лучи, с трудом пробивавшиеся сквозь тяжелые гардины, Анджела думала о том, как было бы хорошо навсегда остаться с ним в этой комнате — запершись от всего света и проблем, атаковавших их подобно сарацинам.

Потом Кит, как и предполагала Анджела, вновь попросил ее выйти за него замуж, обещая защитить и от Брука, и от пересудов света, а она в ответ заплакала, как беззащитное дитя. Анджела умоляла Кита остаться с нею, обещая сделать все, что угодно, чтобы удержать его.

Она действительно была готова на все. Кроме… брака.

По тем же самым причинам, что и прежде, ее позолоченная клетка вновь захлопнула свою дверь.

— Так я жить не могу, — сказал он наконец. — Я не могу делить тебя с кем бы то ни было.

И это была чистая правда. Кит не мог перенести мысли, что эта женщина была женой другого мужчины, каким бы иллюзорным ни было присутствие мужа в ее жизни.

Встав с постели, Кит принялся одеваться, а Анджела, из глаз которой не переставая текли слезы, следила за ним обезумевшим от горя взглядом.

— Если я понадоблюсь тебе, свяжись с Чамберсом, — спокойно вымолвил Кит. — Он отыщет меня где угодно на этом свете. Но запомни, mon ange: либо — свадьба, либо — ничего. Я скорее умру, чем стану жить так, как живут твои друзья в своем презренном мире.

Он нагнулся, чтобы поцеловать Анджелу на прощанье, и она бессильно повисла на нем, не в силах сдержать рыданий. Лишь через несколько минут ему удалось расцепить ее руки, крепко обвившиеся вокруг его шеи, и произнести:

— Не пытайся разжалобить меня. Ты — сильная девочка. Ты выдержишь это.

Но, говоря это, Кит сам не знал, верит ли он своим словам.

Он ушел, и это было самым трудным, что ему когда-либо приходилось делать.

Через некоторое время в дверь постучала мадам Чентизи и сказала, что кучер Кита отвезет ее домой. Анджеле не оставалось ничего другого, как вытереть заплаканные глаза и сказать самой себе: ну что ж, многие люди живут на этом свете, не имея ни счастья, ни любви. И она стала одеваться, словно отправляясь на встречу с неизбежным.

Когда она очутилась в карете Кита и вдохнула витавший здесь запах любимого, то не удержалась и снова расплакалась, да так громко, что кучер удивленно подумал, что же его хозяин сделал с этой леди.

Все следующую ночь Анджела не сомкнула глаз. Снова и снова она писала Киту жалобные письма, умоляя его вернуться, прося остаться с нею, но каждый раз — рвала и бросала в камин. Она не привыкла просить, да в этом и не было смысла — он все равно бы не остался.

Ни в чем больше не было смысла.

24

Бродя в то утро по Лондону, Кит дошел от Вест-энда до Сити и вернулся по набережной Темзы. Утреннее солнце поднималось во всем своем великолепии, словно не замечая мужчины, бесцельно бредущего по улицам.

Вернувшись наконец к себе, Кит сел за стол в кабинете и, как всегда, выпил свой «завтрак». В девять часов утра распахнулась дверь, и появившаяся Саския сказала:

— По-моему, тебе бы не помешали хорошие новости. — Кит поднял на нее безжизненные глаза.

— Извини, — ответил он, — но для меня больше не существует такого понятия, как «хорошие новости».

— «Дезире» будет закончена через десять дней. Это — совершенно точно.

Вместо того чтобы обрадоваться. Кит печально вздохнул.

— Ты поедешь со мной?

— В качестве друга? — вопросом на вопрос ответила Саския. Трепет, охвативший ее, пока она ждала его ответа, стал неожиданностью для нее самой.

Кит молчал так долго, что она решила: он не расслышал ее вопроса, но наконец он произнес:

— Да, в качестве друга.

— Нет, — твердо ответила женщина. — Думаю, настало время узнать, что может предложить мне Париж.

— Могу я как-нибудь навестить тебя?

— Конечно, — ответила она, глядя на этого мужчину, который вернул ей жизнь. — Я всегда тебе рада.

На губах Кита появилась едва заметная улыбка, как если бы ответ девушки подарил ему слабую, почти несбыточную надежду.

— Не уезжай хотя бы до тех пор, пока я здесь.

— Хорошо, если ты хочешь…

— Я буду крайне признателен тебе. — С легкой гримасой Кит взглянул на невысокий бокал с виски, который он крутил, зажав между ладонями. — Я виделся с ней сегодня.

— Я уже догадалась. — Он вздохнул.

— Мне кажется, я готов вырвать сердце из груди, чтобы только остановить эту боль. — Мрачно усмехнувшись, Кит поправил самого себя: — Нет, пожалуй, лучше вырвать сердце ее мужа, Гревиля, чтобы положить конец всем этим мучениям.

— Кстати, это мысль, дорогой, — спокойно откликнулась Саския. Ей так часто угрожала смерть от руки собственного мужа, что она считала месть благим и вполне оправданным делом.

— Нет, — возразил Кит, — до этого я еще не дошел. — Теперь он сосредоточенно обводил кончиком пальца окружность стакана. — Вероятно, хладнокровное убийство требует определенного состояния души.

В то утро Анджела должна была навестить свою матушку, и ей в голову не приходило ни одного мало-мальски правдоподобного предлога, под которым она могла бы отвертеться от этой неприятной в ее обстоятельствах обязанности. Единственное, что ей удалось, так это упросить Виолетту сопровождать себя. В том состоянии, в котором она находилась, Анджела не смогла бы выслушивать материнские нравоучения.

— О, как устало ты выглядишь, дорогая, — бесцеремонно заявила ей мать сразу после того, как они с Виолеттой вошли в гостиную. Прямая, как палка, она сидела в своем обычном кресле у окна, и от нее исходил ледяной холод. — А ведь я неоднократно предупреждала, что все эти твои сумасбродные затеи в Истоне высушат тебя и раньше времени превратят в старуху. Разве не так?

— Со мной все в порядке, матушка, — тусклым голосом откликнулась Анджела и бросила взгляд на циферблат фарфоровых часов. Она пробудет здесь ровно полчаса и ни минутой дольше!

— Виолетта, может, ты поможешь мне вложить хоть каплю здравого смысла в голову Анджелы? — патетически воскликнула вдовствующая графиня Росс. — Она тратит слишком много времени и денег на свою деревенщину. Я уверена, что все эти людишки не способны оценить заботу о себе, — брюзгливо продолжала старая дама. — Кстати, мои дорогие, что вы предпочитаете — чай или шоколад?

Обе женщины выбрали горячий шоколад, и, разливая его по чашкам из стоявшего на столе серебря-ного чайника, графиня, наморщив лоб, произнесла:

— Сестра Брука сообщила мне одну крайне неприятную новость. Подобные мимолетные и сомни-тельные связи унижают твое достоинство, Анджела. Гвендолин была так расстроена!

— Гвендолин — противная сплетница, — тут же вступилась за подругу Виолетта. — Это известно всем и каждому, графиня.

— Вполне возможно, и, тем не менее, то, о чем она рассказала, не может не тревожить меня. Она даже говорила о каком-то кольце по случаю помолвки. Это правда?

— Я не собираюсь обсуждать то, о чем наболтала вам Гвендолин, мама, — ответила Анджела, изо всех сил сжимая зубы, чтобы только не закричать. — Пусть она отправляется к дьяволу!

— Я только хочу надеяться, что ты хотя бы понимаешь серьезность таких поступков, как провоцирование Брука, Анджела, — жестко оборвала ее мать. — Леди Орм недавно виделась с королевой и утверждает, что терпение той по отношению к принцу Уэльскому висит буквально на волоске. В этой ситуации ты не можешь сейчас позволить себе вступать в конфликт со своим мужем. Опять всплывет его имя, а ты ведь отдаешь себе отчет, какова будет реакция Ее Величества?

— А может, наоборот, мама? Может, это именно Бруку стоит поостеречься и задуматься о том, как опасно провоцировать меня? Ведь может статься и так, что мне будет наплевать и на Берти, и на королеву…