У рыбацкого костра - Коллектив авторов. Страница 34

- Действительно, много новых лиц, очень много, - принужден был признаться мой учитель-рыболов.

«Пусть, - думала я про себя, - ведь и я отношусь к этим «новым лицам». До сих пор не могу управиться с дождевым червяком, мне все еще нужен помощник. Но одно я усвоила хорошо, что ловить на червяка надо на одном месте. Бывало и так, что из-за своей усидчивости я становилась помехой для бродячих рыболовов-спин- нингистов. Это такого сорта люди, которые не признают покой одиночного рыболова и ни во что не ставят выбранное им для лова место. Их можно оправдать тем, что в нашей реке мало рыбы. Вполне естественно, что ни один рыболов не хочет вернуться домой с пустыми руками.

Если однажды где-нибудь поймал рыбину, тебя опять тянет на то же место. И мы снова оказались на берегу этой речки в разгаре весны, когда цвела иван-да-марья. После обеда я и муж прилегли отдохнуть. В «работе» были только две донки. На концах удилищ на лесках были привязаны звонкие колокольчики. С соломинкой в зубах, рассеянным взглядом я наблюдала, как на другой стороне по берегу шли гуськом три рыболова с почти пустыми рюкзаками, наверное, они шли на станцию.

Вдруг зазвенел колокольчик. Звонарь попался довольно энергичный, леска дергалась резко. На донку поймался рыбец. Шедшие по тому берегу рыболовы, увидя это, остановились, словно сговорившись, сбросили с себя снаряжение, проворно отыскали в своих рюкзаках донки, и по направлению к нам почти со свистом полетели свинцовые грузила.

Да, для моего типа рыболова «жизненное пространство» настойчиво стремилось сузиться. Что будет, если перейти на «бродячее рыболовство» и попробовать забрасывать блесну? Такая мысль мучила меня давно, но до сих пор спиннинг был в нашей семье для меня неприкосновенным. Говорили просто: «Запутаешь леску! С ним надо обращаться умеючи!» И я держалась от этого таинственного спиннинга подальше. Наконец моя женская настойчивость взяла верх и меня начали обучать забросам на покрытом цветами берегу реки Вяна. К леске привязали подходящий свинцовый груз. Долго пришлось помучиться, учась забрасывать блесну, прежде чем оценили мое мастерство настолько, что я сама стала владетельницей спиннинга - этого священного оружия и могла идти к реке попробовать ловить по-настоящему. Первое время я ошибалась в оценке расстояния, и несколько раз блесна повисала на ольховых сучьях противоположного берега. Но все же сказали, что мне вполне можно поставить три с плюсом. Не сама оценка меня так радовала, а именно лазанье вниз и вверх по берегу, барахтанье в воде, прочесыванье под противоположным берегом прогалин между ольхами и лопухами. Случилось, что в этот самый день я пережила и минуты волнения - такие знакомые для спиннингиста. Почувствовала поклевку, которая передалась по удилищу к сердцу, а оттуда до самых кончиков пальцев ног. Лицо побледнело. Сделала подсечку… Нет, это не подводная кочка или коряга!

Сердце колотилось бешено, во рту пересохло. Только бы не сорвалась! Я, как умела, утомила рыбу и подвела ее к берегу. Первая щука! Моими руками пойманная щука. Так я получила первое крещение спиннингом, почувствовала, что стала настоящим рыболовом. И когда в тот день засунула в рюкзак еще пару щучек, или, как их называли, щурят, тогда я окончательно отдала свою душу дьяволу.

Следующий рейс был на море. Плавали мы, главным образом, около Маарямяэй, где я познакомилась с еще большими рыбами. На этот раз я оказалась среди трех спиннингистов единственной с 5-килограммовой щукой. И как «настоящие» рыболовы ни накаляли забросами свои спиннинговые катушки, счастье им не улыбалось.

Повысив за следующую весну и лето свое мастерство на ловле морской форели и щуки, я могла мечтать осенью начать спортивную ловлю спиннингом, попытать свои силы и умение на нашем короле рыб - лососе.

Пасмурное туманное утро на реке Пирите. Стоим под перекатом «смотрим на стремительную воду, пену и воронки. На рассвете мы видели поднявшийся на поверхность воды большой плавник, - значит, место выбрано правильно.

Тщательный осмотр удилища, лески, катушки - лосось шутить не любит. На втором или третьем забросе вдруг почувствовала, что блесна за что-то зацепилась. Сделала быструю и сильную подсечку - леска вдруг пошла против течения. Быстро подняла конец удилища вверх, как приказали, засунула рукоятку удилища под мышку и прижала катушку ладонью. Вот это был танец! Даже нельзя представить! Сжимая зубы, я заставляла себя быть спокойной и делала все так, как мне все время кричали. Но удилища из рук не отдала. Скоро лосось стал спускаться вниз по течению. Я спокойно пошла за ним по берегу, и около 100 метров ниже по реке мой рыболов вытащил его багориком. Красивый крупный самец. В том, что рыболовы дружелюбный народ, пришлось убедиться еще раз. Меня сразу окружили - откуда их столько взялось? - и крепко жали мне руку.

И какое чувство было у меня? Это должен каждый сам испытать. Идите и попробуйте, правда, идите! Камень вам в мешок!

‹№ 15, I960)

Перевод с эстонского К. Ю. Реппа

Арвид Григулис

Два рассказа

Вот этому везет!

Поди угадай: что принимать за счастье и что считать несчастьем?

Все началось с ярко-алого, как костер, заката. Солнце полыхало в острых верхушках елей за озером и бросало лучи прямо в широко открытые двери кузницы. Когда Эйдис обернулся к дверям, ему пришлось даже зажмуриться. Но, может быть, не только от яркого света… Там он увидел еще кое-что. Слегка размахивая рукой с какими-то листками бумаги, по тропке неподалеку от кузницы шла девушка. Это была Гунта, продавщица из кооперативной лавки.

Нельзя сказать, что до этой встречи Эйдис не знал Гунту. Нет, он знал ее давно, так давно, что трудно было вспомнить то утро, когда он увидел ее впервые. Она была всегда тут же, рядом, почти столько же времени, сколько он жил на свете. Когда-то Гунта - девочка Гунта - бегала там, внизу, мимо мельницы. С тех пор прошло, пожалуй, больше двадцати лет. Но то, что Гунта очень красива, он понял только в этот час заката. Он долго смотрел вслед, пока девушка не скрылась за ивами у мельницы. За это время железный обод колеса так остыл, что его пришлось вновь положить на угли и раздувать горн. Такая рассеянность не делает чести колхозному кузнецу.

С этого часа Эйдис потерял душевный покой. Сваривал ли он какие-нибудь части или ковал подкову, мысли его то и дело возвращались к Гунте. Все чаще возникала надобность заглянуть в кооператив. Каждый раз, прежде чем перейти дорогу, Эйдис наклонялся над чаном и рассматривал свое темное от загара лицо. Что за несчастье с его льняными волосами: не лежат, как у людей, сколько ни причесывай - тут же опять встают и упрямо торчат кверху. А еще беда, что в лавке всегда толкутся люди. Приходилось и Эйдису покупать что-нибудь. Наконец в один прекрасный день, когда он, багровый от смущения, принес домой оцинкованное ведро, мать всплеснула руками:

- Ой, сыночек, третье ведро на одной неделе! Что с ними делать, на базар, что ли, везти?

- Пригодятся, - буркнул Эйдис и поспешил скрыться в кузнице.

Если раньше при встречах с Гунтой Эйдис перекидывался дву- мя-тремя словами, хотя краснобаем он и не был, то теперь слова вовсе застревали у него в горле. Он только смотрел на нее и вздыхал.

Но лед постепенно подтаивал, и Гунта стала все чаще поглядывать на Эйдиса. Иногда по вечерам, закрыв лавку, перед тем как пойти домой, девушка приближалась к двери кузницы и спрашивала: «Что это кует сегодня кузнец?» Однажды даже попробовала приподнять тяжелую кувалду. Надо ли рассказывать, что чувствовал при этом Эйдис!

Такое поведение Гунты постепенно придало мужества застенчивому кузнецу. Как все это произошло, он и сам не смог бы объяснить, но невозможное совершилось. Однажды в субботу он застал Гунту в лавке одну. Девушка была весела, она откровенно дразнила Эйдиса и предложила встретиться вечером у обрыва Диких Яблонь.