Корона мечей - Джордан Роберт. Страница 117

Однако Кадсуане ничего не потребовалось объяснять.

– Я предполагала, что дела у вас идут неважно, – сухо сказала она, – но чтобы докатиться до такого дерьма... Позвольте мне называть вещи своими именами. Вы, дети мои, взбунтовались против законно избранной Амерлин, а потом так или иначе связались с этим мальчишкой ал’Тором, неудивительно, что вы ходите на цыпочках не только перед этими айилками, но и перед ним самим. – В ворчливом тоне Кадсуане звучало такое отвращение, точно она съела какую-то тухлятину. Покачав головой, она заглянула в свою чашку и снова перевела взгляд на пришедших. – Ну, что полагается изменницам? Совет может продержать вас на коленях до самой Тармон Гай’дон, а то и просто снять головы с плеч. А что с теми, которые в айильском лагере? Все они, я полагаю, сохранили преданность Элайде. Они тоже... стали... ученицами? Ближе первого ряда палаток никого не подпускают. Эти айильцы, похоже, не жалуют Айз Седай.

– Не знаю, Кадсуане. – Лицо Кируны так пылало, что казалось, вот-вот вспыхнет. – Нас держали отдельно.

Глаза Мераны широко распахнулись. Никогда прежде ей не доводилось слышать, чтобы голос Кируны звучал почтительно. Бера глубоко вздохнула и подтянулась, будто готовясь к выполнению неприятной задачи:

– Элайда не...

– Элайда честолюбива сверх всякой меры, почти в той же степени, в какой я лишена этого, – прервала Беру Кадсуане, наклонившись вперед так неожиданно, что и Мерана, и Анноура отшатнулись, хотя она смотрела не на них. – И она может быть фатально несдержанной, но она все еще на Престоле Амерлин, избранная Советом Башни в полном соответствии с ее законом.

– Если Элайда законная Амерлин, почему ты не выполнила ее приказание вернуться в Башню? – Догадаться о том, что Бера вне себя, можно было лишь по рукам, противоестественно неподвижно повисшим вдоль тела. Только титаническое усилие, которое требовалось для того, чтобы все время не теребить и не разглаживать юбки, могло сделать ее руки настолько неподвижными.

– Выходит, хотя бы у одной из вас есть характер, – мягко рассмеялась Кадсуане, но в глазах у нее не было и тени веселья. – Садитесь. У меня накопилось множество вопросов.

Мерана и Анноура поднялись, чтобы предложить свои места на постели, но Кируна стояла, с тревогой глядя на Кадсуане, а Бера не отрывала взгляда от подруги; потом обе покачали головами. Кореле округлила голубые глаза и по какой-то непонятной причине снова усмехнулась, но Кадсуане, казалось, их отказ ничуть не обеспокоил.

– Половина слухов, которые дошли до меня, – сказала она, – о том, что Отрекшиеся освободились. Этому вряд ли можно удивляться, учитывая все остальное, но я хотела бы знать, есть у вас какие-либо свидетельства за или против.

Как никогда прежде, Мерана очень охотно осталась сидеть; как никогда прежде, она понимала теперь, что чувствует белье под вальком прачки. Кадсуане продолжала задавать свои вопросы, перепрыгивая с одного на другое, так что невозможно было догадаться, о чем будет следующий. Кореле держала язык за зубами, лишь время от времени посмеиваясь или покачивая головой, Дайгиан, конечно же, не позволяла себе и этого. Больше всех досталось Меране, Бере и Кируне, но и Анноуре, конечно, пришлось несладко. Стоило советнице Берелейн расслабиться, полагая, что она уже свободна, как Кадсуане опять насаживала ее на вертел.

Эта женщина хотела знать все. Насколько велика власть этого мальчишки ал’Тора над айильцами и зачем Госпожа Волн Морского Народа встала на якорь на реке? На самом ли деле погибла Морейн, и действительно ли этот мальчишка вновь открыл талант Перемещения, и затащила ли уже Берелейн его к себе в постель или только собирается? Как Кадсуане воспринимала ответы? Понять это было невозможно, за исключением момента, когда она узнала о том, что Аланна связала ал’Тора узами, и о том, как это произошло. Губы у нее сжались в ниточку, она хмуро уставилась в окно, но в то время, как на лицах остальных отразилось явное отвращение, Меране показалось, что Кадсуане обдумывает, не взять ли еще одного Стража ей самой.

На многие из ее вопросов никто просто не мог ответить, что, однако, не умерило ее аппетита; она буквально выдирала из человека те клочки и крупицы знания, о присутствии которых в своей памяти тот зачастую даже не догадывался. Они ухитрились кое-что скрыть, в основном то, о чем и следовало умолчать, тем не менее благодаря настойчивому допросу наружу выплыли некоторые удивительные вещи, весьма удивительные. Анноура, например, как оказалось, получала от Берелейн подробные письма начиная почти с того самого дня, как Первая ускакала на север. Кадсуане требовала все новых ответов, но никто их не знал, и это начало беспокоить Мерану. Она видела, как на лицах все чаще появляется загнанное, обиженное, виноватое выражение, и очень хотела бы знать, выглядит ли точно так же ее собственное лицо.

– Кадсуане! – Мерана должна была попробовать еще раз. – Кадсуане, почему ты появилась здесь именно сейчас?

На мгновение немигающий взгляд той встретился с ее взглядом, а затем Кадсуане вновь обратила внимание на Беру и Кируну.

– Значит, они ухитрились выкрасть его прямо из дворца, – промолвила седовласая женщина, протягивая Дайгиан пустую чашку, чтобы та наполнила ее.

Никому другому чаю не было предложено. По выражению лица и тону Кадсуане настолько ничего нельзя было понять, что Меране захотелось рвать на себе волосы. Ал’Тор был бы не в восторге, узнай он, что Кируна проговорилась о похищении, пусть даже неумышленно; Кадсуане использовала любую оговорку, чтобы вытянуть то, что стояло за случайно оброненными словами. Хорошо еще, что не выплыло наружу в деталях, как с ним обращались. За это он уж точно не погладил бы их по головке. Мерана возблагодарила Свет за то, что Кадсуане не способна долго задерживаться на одном предмете.

– Вы уверены, что это был Таим? И уверены, что эти, в черных мундирах, не просто прискакали на конях?

Бера отвечала неохотно, Кируна – с мрачным видом. Уверены настолько, насколько это вообще возможно; ни одна из них не видела появления или исчезновения Аша’манов, а... проем... через который они проникли сюда, мог создать и ал’Тор. Такой ответ, конечно, не удовлетворил Кадсуане.

– Пошевелите мозгами! Вы уже не глупые девчонки! По крайней мере не должны ими быть. Уф! Вы должны все подмечать.

Мерана почувствовала себя больной. Она и все остальные потратили полночи, споря о том, как следует понимать данную ими клятву. И пришли к решению, что она означает точно то, что они сказали, – и исполнить ее придется, не увиливая. По крайней мере даже Кируна признала, что они должны защищать, поддерживать ал’Тора и повиноваться ему и что оставаться в стороне от происходящего ни в коей мере не допустимо. Никого не беспокоило, как на такое решение отреагировала бы Элайда и преданные ей сестры. По крайней мере никто даже не заговорил об этом. Что само по себе в высшей степени удивительно. Но Мерана очень хотела бы знать, отдают ли себе Бера и Кируна отчет в том, что понимала она. Может статься, что им придется вступить в противоборство с этой живой легендой, всем им, кроме, пожалуй, Кореле и Дайгиан, которые, похоже, уже сделали свой выбор в пользу Кадсуане. Хуже того... Взгляд Кадсуане на мгновение остановился на Меране, не давая ничего и требуя всего... И Мерана была уверена, что и Кадсуане тоже прекрасно все понимает.

Спеша по дворцовым коридорам, Мин даже не обратила внимания на приветствия знакомых Дев, просто почти пробежала мимо них, не сказав ни единого слова в ответ, ничуть не беспокоясь о том, что им это может показаться оскорбительным. Бежать в туфлях на каблуках было нелегко. На какие только глупости не идут женщины ради мужчин! И ведь Ранд вовсе не просил ее носить эти туфли, но она когда-то давным-давно появилась в них при нем и заметила, что он улыбнулся. Они понравились ему. Свет, до туфель ли ей сейчас! Ни в коем случае не следовало заходить в комнаты Колавир. Вздрагивая, глотая невыплаканные слезы, девушка припустила еще быстрее.