Нож сновидений - Джордан Роберт. Страница 29

Кошель уже обыскали – Эгвейн всегда клала платок поверх всего, а не в самый низ, – но с проверкой, что ей оставили и что забрали, помимо кольца, можно не торопиться. В любом случае там не было ничего такого, что пригодилось бы пленнице в узилище. Гребешок, связка иголок, маленькие ножницы, всякая малополезная всячина. Палантин Амерлин. О каком достоинстве может идти речь, как можно сохранять величественный вид, когда ее вот-вот сечь начнут? Но это – дело будущего; нельзя забывать о настоящем.

Сложив руки под грудью, Сильвиана рассматривала девушку, пока за двумя другими Красными сестрами не затворилась дверь.

– По крайней мере ты не истеричка, – промолвила она потом. – Значит, дело пойдет легче. Но почему же ты не бьешься в истерике?

– А толку-то? – ответила Эгвейн, убирая платочек в кошель. – Лично я смысла в этом не вижу.

Сильвиана подошла к письменному столу и, не садясь, стала читать лежащий на столешнице документ, время от времени поднимая взор на Эгвейн. Лицо ее ничего не выражало – совершенная маска Айз Седай, безмятежно-спокойная, непроницаемая. Эгвейн терпеливо ждала, сложив руки на поясе. Даже вверх ногами она узнала характерный почерк Элайды, расчертивший лист бумаги, хотя и не могла разобрать, что же там написано. У Сильвианы даже мысли не должно возникнуть, что ожидание заставляет Эгвейн нервничать. В настоящее время терпение было тем оружием – одним из немногих, – что у нее еще оставалось.

– Похоже, Амерлин долго раздумывала, что с тобою делать, – наконец сказала Сильвиана. Если она надеялась, что Эгвейн начнет переминаться с ноги на ногу или заламывать руки, то ничем не выдала своего разочарования. – Она придумала безупречный план. Она не хочет, чтобы Башня потеряла тебя. И я тоже не хочу. Элайда решила, что тебя обманули, использовали как слепое орудие, а посему винить тебя не стоит. Поэтому тебе не предъявят обвинения в том, что ты называла себя Амерлин. Она вычеркнула твое имя из списка Принятых и вновь вписала его в книгу послушниц. Говоря откровенно, я согласна с таким решением, хотя никогда прежде подобного не бывало. Каковы бы ни были твои способности в Силе, ты пропустила мимо ушей почти все остальное, что обязана усвоить послушница. Впрочем, не надо бояться, что тебя вновь подвергнут испытанию. Я никого не заставлю проходить через это во второй раз.

– Я – Айз Седай, так как была возведена на Престол Амерлин, – спокойно ответила Эгвейн. Раз всего лишь притязание на титул могло отправить ее на смерть, то отчего все же не побороться за него? Никакой неуместности тут нет. Промолчать значит согласиться с Элайдой, и смиренность пленницы нанесет восстанию не менее сильный удар, чем ее казнь. А возможно, удар окажется намного сильнее. Снова в послушницы? Что за нелепость! – Если угодно, могу процитировать относящиеся к этому вопросу строки закона.

Сильвиана выгнула бровь, потом села за стол и открыла большую книгу в кожаном переплете. Книгу наказаний. Макнув перо в простую стеклянную чернильницу, она сделала запись.

– Ты только что заслужила первый визит ко мне. Но вместо того чтобы сразу же уложить тебя поперек колена, я дам тебе время поразмыслить. Будем надеяться, что ночь раздумий возымеет благотворное действие.

– Думаете, задав взбучку, заставите меня отказаться от того, кто я такая? – Эгвейн, как могла, постаралась придать своему голосу скептические ноты. Но не была уверена, что ей это успешно удалось.

– Есть взбучка и взбучка, – отозвалась другая женщина. Вытерев начисто железное перо клочком бумаги, она убрала ручку в стеклянный держатель и устремила свой взор на Эгвейн. – Ты привыкла видеть на месте Наставницы Послушниц Шириам Байанар. – Сильвиана с пренебрежением покачала головой. – Я проглядела ее книгу наказанных. Слишком многое она спускала девушкам с рук и была чересчур снисходительна к своим любимчикам. И вот результат – она вынуждена была намного чаще прибегать к наказаниям, чем следовало. За месяц я внесла записей в три раза меньше, чем обычно делала Шириам, потому что я удостоверилась: каждая, кого я наказывала, уходила отсюда, больше всего желая, чтобы ее никогда впредь сюда не отправляли.

– Что ни делайте, я никогда не отрекусь от того, кто я такая, – твердо заявила Эгвейн. – Думаете, сумеете справиться со своей задачей? Как? Меня под конвоем станут водить на занятия, все время огражденную щитом?

Сильвиана откинулась на спинку стула, на свою шаль, положив ладони на край стола.

– Значит, ты намерена сопротивляться до конца, пока тебя хватит? Так?

– Я поступаю так, как должна.

– И я делаю то, что должна. На протяжении дня тебя вообще не будут ограждать щитом. Но каждый час станут поить слабой тинктурой корня вилочника. – При двух последних словах Сильвиана скривила губы. Она взяла лист с указаниями Элайды, будто бы собиралась их перечесть, потом уронила его на столешницу, потерла кончики пальцев, словно бы к рукам прилипло нечто ядовитое. – Не нравится мне эта гадость. Как будто нарочно против Айз Седай придумана. Неспособная направлять Силу женщина выпьет в пять раз больше того количества, от которого сестра рухнет без сознания, – без всякого ущерба для себя, разве что голова слегка закружится. Отвратительное пойло. Тем не менее, как видно, полезное. Вероятно, его можно использовать против тех пресловутых Аша’манов. От настоя дурноты ты не испытаешь, но не сможешь направить столько, чтобы вызвать какие-то проблемы. Только маленькую струйку. Откажешься пить, и тебе настой все равно в глотку вольют. За тобой будут хорошенько присматривать, чтобы ты не вздумала улизнуть. По ночам будут ограждать щитом, так как если дать тебе столько вилочника, чтобы ты всю ночь проспала, то назавтра весь день ты будешь ходить, согнувшись пополам от колик в животе. – Сильвиана помолчала, потом продолжила: – Ты послушница, Эгвейн, и будешь послушницей. Многие сестры все равно будут считать тебя беглянкой, что бы там тебе ни приказывала Суан Санчей. Другие, несомненно, сочтут, что Элайда допустила ошибку, сохранив тебе голову на плечах. Они будут выискивать малейшее нарушение правил, ждать малейшего промаха. Сейчас к возможной нахлобучке ты относишься с насмешкой, но как ты запоешь, когда тебя начнут присылать ко мне пять, шесть, семь дней подряд? Посмотрим, сколько времени понадобится, чтобы твое отношение к этому изменилось.

Эгвейн неожиданно для себя издала негромкий смешок, и Сильвиана удивленно вскинула брови. Она двинула рукой, словно бы хотела потянуться за ручкой.

– Я сказала что-то смешное, дитя мое?

– Вовсе нет, – со всей правдивостью ответила Эгвейн.

Ей пришло в голову, что она могла бы справиться с болью, отдавшись ей, как поступают айильцы. Она надеялась, что это сработает, но всю свою надежду возлагала на достоинство. По крайней мере, когда ее будут наказывать. В остальном же она могла только делать то, что в ее силах.

Сильвиана посмотрела на свою ручку, но в конце концов встала, так к ней и не прикоснувшись.

– Тогда с тобой все. На сегодня. Но перед завтраком мы с тобой увидимся. Ступай со мной.

Сильвиана направилась к двери, уверенная, что Эгвейн последует за ней, что та и сделала. Нападение на Красную сестру ничего хорошего не даст, разве что прибавит запись в пресловутую книгу. Корень вилочника… Что ж, нужно отыскать какой-то способ обойти эту помеху. А иначе… Об иных вариантах девушка отказывалась даже думать.

Услышав о намерениях Элайды в отношении Эгвейн, Кэтрин и Барасин были потрясены – это самое меньшее, что можно было сказать об их реакции, и без всякой радости они узнали, что им надлежит присматривать за девушкой и поддерживать установленный щит, когда она будет спать, хотя Сильвиана и сказала, что устроит так, что через час-другой их сменят другие сестры.

– Почему мы вдвоем? – захотела узнать Кэтрин, отчего удостоилась косого взгляда Барасин. Если с Эгвейн отправят одну сестру, то наверняка это будет не Кэтрин, которая стоит в иерархии Башни выше.

– Во-первых, потому, что так сказала я. – Сильвиана обождала, пока две другие Красные не кивнут в знак согласия. Поступили они так с явной неохотой, но не заставили ее ждать слишком долго. Выходя в коридор, Наставница Послушниц не стала накидывать шаль, и, каким-то странным образом, вид ее казался тут неуместным. – А во-вторых, потому, что эта девочка, по-моему, хитра и изобретательна. Я хочу, чтобы за ней приглядывали в оба глаза, спит она или бодрствует. У кого из вас ее кольцо?