Белый Волк - Геммел Дэвид. Страница 25

Усталый, он снова прислонился к дереву и закрыл глаза. Императорский парад поразил пятнадцатилетнего Скил-ганнона. Тогда он впервые увидел слонов. Стоя рядом с Гревисом, он дивился величию и мощи этих шести великанов. Их голову и грудь покрывала серебряная кольчуга, а бивни! Не менее четырех футов длиной, они сверкали, как белое. золото. Они несли на себе деревянные башенки, и в каждой сидели четверо вентрийских лучников.

— Пользы от этих зверей меньше, чем кажется с виду, — заметил Гревис. — Впадая в панику, они поворачивают назад и топчут своих же воинов.

— И все-таки они великолепны.

— Да, грандиозные существа.

За слонами следовали новые наашанские уланы, конница короля Бокрама. Во главе ехал сам король, стройный, остролицый и остроглазый, в высоком серебряном шлеме, серебряном панцире и тонкой золотой кольчуге.

— Падшие возвысятся, — прошептал Гревнс. Историю Бокрама знал весь Наашан. Лишенный старым королем всех своих титулов три года назад, он бежал в Вентрию и поступил на службу к Горбену. Вскоре после этого вентрийцы вторглись в Наашан с запада. Наашаниты держались два года, но затем король пал в сражении, пронзенный мечами Бессмертных. Ходили слухи, что Бокрам успел поговорить с умирающим монархом, а затем медленно вонзил кинжал ему в глаз. На плечах отступающей наашанс-кой армии Бокрам вошел в столицу, и сегодня его должны были короновать в присутствии подлинного правителя, Горбена Вентрийского.

— Ты поосторожнее с такими словами, — предупредил Гревиса Скилганнон. — Он суров, и говорят, что все сказанное против него непременно попадает ему в уши.

— И правильно, думаю, говорят. Многие аристократы арестованы, многие бегут из страны. Вдове короля и его дочери, Джиане, вынесен смертный приговор.

— Женщин-то зачем убивать?

— Так всегда делается, Олек. Вся семья прежнего монарха должна умереть. Чтобы не осталось ни мужчин, которые могли бы поднять мятеж против Бокрама, ни женщин, способных родить новых мятежников.

— Надеюсь в таком случае, что их не найдут.

— Я тоже. Она прелестное дитя. Впрочем, не такое уж и дитя — ей скоро шестнадцать, и ее красота обещает стать ослепительной.

— Ты ее видел?

— О да, много раз. Я обучал ее стихосложению и танцам. Скилганнон изумился, но ничего не сказал, потому что как раз в это время показался император Горбен на великолепнейшем боевом коне. Черные волосы и борода могучего всадника

блестели на солнце. Он в отличие от Бокрама не щеголял золотой кольчугой — его доспехи, хотя и отменного качества, предназначались скорее для боя, чем для парада. Позади него маршировали две тысячи Бессмертных.

— Вот она, истинная власть, — сказал Гревис. — Смотри внимательно, Олек. Ты видишь перед собой самого могущественного на свете человека. У него есть все: сила, обаяние и безмерное мужество. Солдаты боготворят его, и он знает, к чему стремится. Изъян у него только один.

— Какой?

— Он не имеет наследника, а это значит, что его империя построена на песке. Он — та известь, что скрепляет стены замка. Когда он умрет, замок рухнет.

Дождавшись конца парада, они в потоке других зрителей двинулись к дому.

— Видел ты Бораниуса? — спросил Гревис.

— Нет, а где?

— Он ехал сразу за Бокрамом. Уланами командует он. Неплохо для восемнадцатилетнего — но когда у тебя дядя король, карьеру делать легче. Давай-ка прибавим шагу, не то ты опоздаешь к Маланеку.

— Ты не придешь посмотреть на меня?

— Не могу, Олек, дела. Увидимся вечером, а теперь беги — Маланек ждать не любит.

Гревис помахал ему и перешел на другую сторону улицы. В последнее время он стал очень скрытен и порой исчезал на целые дни, не давая никаких объяснений. А теперь вдруг выяснилось, что Тш был учителем принцессы Джианы. Понятное дело, усмехнулся Олек, где же найти наставника лучше того, который долгие годы изображал принцесс на сцене?

Следуя совету Гревиса, он пустился бегом, сворачивая в переулки и поднимаясь на крутой Кедровый холм. Из храма выходили священники в желтых одеждах. Скилганнон, лавируя между ними, устремился к зданиям старой академии.

Несколько лет назад их, ввиду, близости королевского дворца, преобразовали в резиденции для именитых гостей Наашана.

Часовой у ворот махнул Скилганнону рукой — у него давно уже перестали спрашивать пропуск. Это, конечно, облегчало ему доступ к Маланеку, но в то же бремя внушало беспокойство. В старой академии живут влиятельные люди, а у таких, как объяснял ему отец, всегда есть враги. Таков закон. Если часовые будут так небрежны, то когда-нибудь мимо них проскользнет настоящий злоумышленник, и прольется кровь.

Впрочем, это не его дело. Скилганнон взлетел по ступеням в бывшую трапезную, превращенную в гимнастический зал с канатами, приспособлениями для прыжков, ваннами и массажными столами. Здесь имелись мишени для лучников и метателей дротиков, а также многочисленные мечи, как деревянные, так и стальные. На особой подставке размещались метательные снаряды — ножи и стальные круги с зазубренными краями.

Маланек у дальней стойки с мечами испытывал на равновесие две парные сабли — высокий и гибкий с виду, но мощного сложения. Голова его от затылка до ушей была выбрита. Темные волосы вздымались надо лбом высоким гребнем, а сзади связывались в конский хвост. Обнаженную грудь фехтовальщика украшала татуировка в виде пантеры, на одной руке чернел паук, другую обвивала змея, чья голова высовывалась из-за правого плеча. Будто бы не замечая вошедшего ученика, Маланек вышел на середину зала.

Там он стал разминаться, прыгая и кружась с двумя саблями в руках. Скилганнон с замирающим сердцем ждал завершающей сцены, которой всегда восхищался. Наконец Маланек подбросил оба клинка в воздух и, сделав сальто вперед, поймал их за рукояти. Скилганнон захлопал в ладоши. Мастер поклонился, но не улыбнулся в ответ и вдруг перебросил одну из сабель Скилганнону. Мальчик, не сводя глаз с бритвенно-острого, летящего по воздуху клинка, сделал шаг в сторону и перехватил рукоять, но она выскользнула из его пальцев, и лезвие оцарапало голую ногу.

— Пустяки, — сказал Маланек, осмотрев порез. — Само заживет. Ступай приготовься.

— Я почти поймал ее.

— «Почти» не считается. Ты работаешь головой, а не рукой — так не годится,

Маланек гонял Скилганнона два часа, заставляя его бегать, лазить по канату и прыгать через препятствия. Через каждые десять минут он давал ученику минутную передышку, а затем все начиналось сызнова. В конце концов учитель вручил Скилганнону одну из сабель и внезапно атаковал. Скилганнон не ожидал этого. Обычно мастер перед уроком всегда приказывал ему надеть стеганый нагрудник и такие же наручни, а порой даже и шлем. Оставшись без всякой защиты, мальчик оборонялся как мог, но не пытался пробить оборону мастера, ведь на Маланеке тоже не было доспехов. Через некоторое время Маланек отступил и холодно осведомился:

— Что ты, собственно, делаешь?

— Защищаюсь, мастер.

— А лучший способ зашиты — это что?

— Нападение, но ведь у вас нет…

— Слушай меня, мальчик! — рявкнул Маланек. — Этот Урок закончится кровью — либо моей, либо твоей. Или сражайся, или положи саблю на пол и уходи.

Скилганнон, посмотрев на него, положил саблю на пол и повернулся к выходу.

— Боишься? — процедил Маланек.

— Я боюсь одного — задеть вас.

— Поди сюда. Гляди на меня. Видишь шрамы? Этот от копья, — мастер ткнул себя в грудь, — я уж думал, что не выживу. Этот от удара кинжалом. А этим, — он показал на отметину рядом с головой змеи, — наградил меня твой приятель Бораниус во время урока. Я, как видишь, жив и здоров.

Мы можем фехтовать с тобой целую вечность, но воином ты так и не станешь. Не столкнувшись с настоящей угрозой, ты никогда не научишься ее отражать. Пойдем-ка. — Маланек подвел Скилганнона к дальней стене. Там на полке лежали бинты, кривая игла, нитки, стояли сосуды с виной! и медом. — Кому-то из нас сегодня пустят кровь — по всей вероятности, тебе, Олек. Если будешь сражаться умело, рана будет небольшой, если нет, она может быть и серьезной. Ты можешь даже умереть.