Белый Волк - Геммел Дэвид. Страница 26

— В этом нет никакого смысла.

— А в войне есть? Выбирай, уходить тебе или сражаться. Если уйдешь, я больше не желаю тебя здесь видеть.

Скилганнону хотелось уйти, но в свои пятнадцать он счел такой выбор позорным и сказал:

— Я буду драться.

— Тогда приступим.

Скилганнон и теперь помнил боль от тех первых стежков. На груди у него остался порез длиной около семи дюймов, и кровь оттуда хлестала почем зря. Эта рана мучила его потом добрых несколько недель. Бой завязался свирепый, и где-то на середине Скилганнон забыл, что Маланек — его учитель. Он дрался так, будто от этого зависела его жизнь, и пошел на большой риск, направив смертельный выпад в горло Маланеку. Только благодаря быстроте и сноровке мастер сумел уклониться от этого удара, но сабля Скилганнона все-таки чиркнула его по щеке.

Только тогда Скилганнон ощутил, что Маланек, выполняя свой оборонительный маневр, поранил ему грудь. В растерянности он отступил. Мастер в последний миг сдержал саблю и всего лишь вспорол ему кожу, но при желании мог бы пронзить его сердце.

Противники посмотрели друг на друга.

— Надеюсь, что когда-нибудь научусь драться хотя бы наполовину так, как вы, — сказал мальчик.

— Ты будешь драться лучше меня, Олек. Еще год — и мне нечему будет тебя учить. Из тебя выйдет хороший воин, один из лучших.

— Такой, как Бораниус?

— Трудно сказать. Такие, как Бораниус, встречаются редко. Он природный убийца, и человек проворнее его мне еще не попадался.

— Но вы могли бы его побить?

— Теперь уже нет. Он меня превзошел. И даже сравнялся с Агасарсисом, а выше этого, пожалуй, не прыгнешь.

К середине утра они, проделав около одиннадцати миль, выехали из леса на возделанную равнину. По пути они обгоняли сотни беженцев, бредущих туда, где надеялись обрести хотя бы временное пристанище.

День из-за плотных облаков был серый и прохладный. Брейган наконец-то стал попадать в такт своей лошад.ч, по крайней мере на рыси. Если конь прибавлял ходу, всадник цеплялся за седло. Скилганнон постоянно выезжал вперед, высматривая вражеских конников, но ни один из замеченных им отрядов к беженцам приближаться не стал.

К вечеру тучи разошлись, и колонну осветило яркое солнце. Люди воспряли духом, но тут впереди возник затор, и весть о причине задержки покатилась назад быстрее лесного пожара.

Мелликан пал. Никто не знал, что стало с тантрийским королем и его разбитой армией, но всем было ясно, что дальнейшее путешествие утратило всякий смысл. Стен, за которыми можно укрыться, больше нет. Люди садились на землю, многие плакали, другие просто смотрели в пространство. Они покинули свои дома в ужасе и боялись возвращаться туда, но и в город идти стало незачем.

Скилганнон, галопом проскакав на северо-восток, остановился около особенно большого скопления народа. Несколько солдат в желтых плащах тантрийской кавалерии пытались по мере сил ответить на задаваемые им вопросы. Король то ли покончил с собой, то ли убит своими же приближенными. Городские ворота открыли, датиане вошли в них без боя. Были случаи грабежей и нападений на мирных жителей, но командование пресекает бесчинства. Худшее случилось, когда кто-то выпустил на волю бойцовых зверей. Чудовища рыскали по улицам, убивая всех без разбора. Скилганнон вернулся к своим, и Брейган спросил:

— Что же нам теперь делать?

— Ехать в город, как и собирались.

— Значит, война окончена?

— Нет. Это только первая ее стадия. Теперь сюда придет наашанская армия.

— Ничего не понимаю. Наашаниты — наши союзники, почему же они не пришли раньше?

— Это союз овцы с волком, Брейган. Королева хочет править этой страной, а также Датией и Доспилисом. Теперь, когда тантрийский король мертв, она явится сюда как освободительница и пожнет благодарность охваченного страхом народа.

— Значит, она бесчестна? — спросил Рабалин.

— Бесчестна? — с резким смехом повторил Скилганнон. — Она правительница, мальчик, а честь — это плащ, в который она облекается, когда ей удобно. Помнишь старую пословицу: «Чем громче говорят о чести, тем тщательнее мы считаем серебряные ложки»? Среди правителей общепризнанные добродетели искать бесполезно.

— Ты думаешь, в городе безопасно? — с сомнением произнес Брейган.

— На это я не могу ответить. Сегодня там, во всяком случае, безопаснее, чем было вчера, однако нам придется отпустить лошадей и войти в город пешком.

— Почему?

— На них клейма, Рабалин, — объяснил Скилганнон, видя, как огорчился мальчик. — Клейма датийской кавалерии. По-твоему, это разумно — въезжать в захваченный неприятелем город на украденных у него же лошадях? Мы доедем до мелликанских холмов и там их отпустим. Ничего плохого с ними не случится, будь уверен, а теперь пора двигаться дальше.

Скилганнон повел своих спутников напрямик, через поля, объезжая беженцев. Его-то падение Мелликана устраивало как нельзя более. На этой стадии войны попасть в город — и покинуть его — должно быть намного проще. Трудностей с провизией тоже не предвидится, поэтому путешествие в Ше-рак и Намибскую пустыню становится более осуществимым. Наашанская армия войдет в страну с юга, войска Датии и Доспилиса будут вынуждены выступить ей навстречу, военные действия на севере маловероятны.

Несколько часов они ехали молча. Обманчиво ровная с виду земля изобиловала впадинами и оврагами, поэтому Скилганнон продвигался медленно и осторожно, оглядывая местность опытным глазом. Хорошее место, чтобы подкараулить захватническую армию. В этих оврагах и в густом тростнике вдоль ручьев можно спрятать изрядное количество солдат. Он сам часто устраивал такие засады на первых порах наашанско-го мятежа.

Им снова встретились беженцы, еще более устало бредущие навстречу неизвестному будущему. Эти люди шли через тростники, чтобы поскорее добраться до опоясывающих город холмов. Копыта лошадей вязли во влажной почве, а человеческий поток еще больше замедлял движение. Скилганнон даже с коня ничего не видел за тростниками. Так они проехали еще полмили, осаждаемые тучами мошкары. Лошади мотали головами, обмахивались хвостами. Стало жарко, и Скилганнон взмок.

Внезапно впереди раздался полный ужаса крик. Скилганнон придержал коня. Над тростниками взметнулось в воздух человеческое тело, и новый вопль оборвался с той же внезапностью.

Люди в панике хлынули назад, и это испугало лошадей. Скилганнон с трудом успокоил своего коня, Брейган шлепнулся наземь, и его скакун галопом помчался в обратную сторону. Рабалин, не сумев справиться со своим, пронесся мимо Скилганнон а.

В тростниках подул ветерок. Конь Скилганнона учуял что-то, задрожал и, несмотря на все искусство своего всадника, понес его вслед за убегающим конем Брейгана.

Скилганнону осталось лишь предоставить ему бежать, понемногу, но настойчиво натягивая поводья. На более твердой почве он откинулся назад в седле и стал уговаривать коня.

Тот, чувствуя, что опасность осталась позади, послушался, сбавил ход и, наконец, остановился. Скилганнон потрепал его по шее и развернул обратно.

Он вглядывался в тростники, до которых теперь было около четверти мили. Люди по-прежнему бежали оттуда.

Потом он увидел зверя. Семифутовой вышины, покрытого черным мехом. Сперва Скилганнон принял его за медведя, но тот повернулся, и он понял свою ошибку. Туловище с могучими плечами, длиннорукое и длинноногое, сужалось к поясу. На массивной шее сидела огромная голова с продолговатыми, как у волка, челюстями. Морда и глотка вымазаны кровью. Зверь поводил головой из стороны в сторону, а затем ринулся вперед с быстротой, поразительной для такого громадного существа. Обрушившись на спину убегающей женщины, он раздробил ей клыками череп. Жертва погибла на месте. Из тростников появился другой зверь, серый с темными пятнами, и накинулся на черного. После недолгой схватки черный обратился в бегство, а серый принялся за еду.

Скилганнон слышал о бойцовых зверях, но никогда их не видел. Говорили, что их создает надирский шаман, предавший своих и перебежавший к тантрийскому королю. Ходили слухи об ужасных обрядах, когда узников, взятых из темниц, магическим образом смешивали с волками, медведями и большими собаками.