Белый Волк - Геммел Дэвид. Страница 79

Вплоть до последнего сражения они верили, что победа будет за ними. Морша с внезапной дрожью вспомнил, какие радужные надежды внушало им начало дня битвы — и как в конце дня он и еще пятеро человек вынесли с поля боя искалеченного, чуть живого Бораниуса.

Теперь, годы спустя, Бораниус снова получил увечье, и Скилгашюн снова где-то поблизости.

Кодис был прав. Единственный разумный выход — отсюда бежать.

Но для Морши этот путь заказан. В мире шатких устоев он хранил верность Бораниусу, которому присягнул когда-то, и знал, что сохранит ее до конца.

— Ну что, довольно с тебя? — спросила Устарте.

Скилганнон разомкнул веки с большим трудом. Он чувствовал себя так, будто не спал целый месяц. Все мышцы ныли — он даже со стула подняться не мог. Рука Устарте в перчатке погладила его по щеке.

— Неподготовленным духовные путешествия даются тяжело. Выпей воды, это поможет тебе.

У Скилганнона едва хватило сил поднести кубок к губам. Попив, он откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

— Я чувствую себя постаревшим лет на двадцать.

— Это пройдет, когда ты отдохнешь. Поспи пока. Я скоро вернусь.

Скилганнон послушался без долгих уговоров. Он спал крепко, без сновидений, и проснулся, когда уже занимался новый рассвет. Устарте все так же стояла у перил, заря освещала ее красное с золотом платье.

— Теперь тебе лучше?

— Намного. Я давно уже так хорошо не спал.

— И Белого Волка не встретил?

— Мне, видно, на роду написано встречаться с людьми, знающими, что мне снится, — улыбнулся он. — Нет, волк ко мне не являлся. Я чуть не убил его в прошлый раз.

— Хорошо, что не убил. Скилганнон выпил еще воды.

— Я думал, что тогда он перестанет ко мне приходить.

— Именно поэтому ты не должен его убивать.

— По-твоему, мне приятно просыпаться в холодном поту?

— По-моему, тебе давно уже пора понять, что такое этот твой волк. Он когда-нибудь нападал на тебя?

— Нет.

— Ты сам охотишься за ним, верно?

— Да. Каждый раз, увидев его, я выхватываю из ножен мечи. Обычно он сразу убегает, но в прошлый раз, наоборот, побежал ко мне.

— Но напасть он не собирался? Не обнажал клыки?

— Нет. Он просто трусил ко мне. Я вскинул мечи, чтобы убить его, и тут меня разбудил Диагорас.

— Снова мечи. Известно ли тебе, что Старуха заточила в них пленных демонов? — Скилганнон покачал головой. — Демоны придают им силу, но делают это недаром. Взамен они понемногу приобретают власть над тобой. Подтачивают твою душу, раздувая в ней гнев и ненависть. Потому-то они и хотят убить Белого Волка. Потому-то всякий раз, когда ты видишь его во сне, мечи сами прыгают тебе в руки.

— Зачем им нужно его убивать? .

— Ответить на это должен ты сам, Олек. Белых волков обычно прогоняют из стаи. Он не такой, как все, и другие волки его боятся. Он одинок. У него нет подруги, нет стаи, чтобы водить ее или бегать с ней. Он никого тебе не напоминает?

— Белый Волк — это я.

— Вернее, твоя душа, твоя добрая сторона. Демоны должны убить его, прежде чем завладеют тобой до конца. Помогло ли тебе повторное путешествие в крепость?

— Думаю, что да. У солдат боевой дух низок, надиры покинули крепость. Будут, полагаю, и другие случаи дезертирства. Они боятся Друсса. Одно только знание, что он придет, внушает им ужас.

— Тебя они тоже боятся, Олек Скилганнон. Даже очень.

— Это верно.

— Мне показалось, что ты знаком с одним из тех, кого мы видели. И даже питаешь к нему привязанность.

— Когда-то я знал его. И он в самом деле мне нравился. Странно, что. такой человек служит такому чудовищу, как Бораниус.

— Какие вы, люди, забавные, — засмеялась Устарте. — Дурной человек у вас непременно демон. Чудовище, говоришь ты? Нет, Олек, всего лишь человек, уступивший своим дурным наклонностям. Вы все наделены как добрыми, так и дурными свойствами. Многое здесь зависит от обстоятельств. Солдаты, которыми ты командовал, в Пераполисе насиловали и убивали, а потом вернулись домой к женам и невестам и с любовью растили детей. Вы все чудовища, Олек, и все безумны, каждый на свой лад. Вы говорите своим детям, что лгать нехорошо, а сами всю жизнь переходите от одной мелкой лжи к другой. Крестьянин не высказывает вслух то, что думает о помещике, жена утаивает от мужа желание, вспыхнувшее в ней при виде незнакомого мужчины. Муж, в свою очередь, не признается, что побывал в публичном доме. Вы поклоняетесь богу любви и всепрощения, но выступаете на войну, восклицая «Исток с нами!» Нужно ли продолжать? Бораниус злодей, это правда, но он за всю свою жизнь не загубил столько невинных душ, сколько ты.

— Не могу с тобой спорить, — грустно сказал Скилганнон. — Прошлого не поправишь, и назад ничего не вернешь.

— Ты мог бы подарить им покой, — мягко сказала Устарте. Он взглянул ей в глаза.

— Позволив Гарианне убить меня? Ты сама говорила, что она не в своем уме, и эти голоса лишь плод ее воображения.

— Я могу ошибаться.

— Всему свой черед, госпожа моя, — засмеялся он. — Сначала спасем ребенка, а потом я разберусь с Гарианной. Где Друсс?

— С Рабалином. Мальчик идет на поправку.

— А Диагорас?

— В саду с близнецами и Гарианной. Он нашел, что у них с Нианом много общего, и они рассуждают о звездах. Есть еще одно, что тебе нужно знать, Олек, — сказала Устарте, глядя на красные горы. — Старуха окутала чарами местность к северо-востоку от крепости, и я не могу проникнуть туда.

— Земли Шерака?

— Не весь Шерак — даже она не настолько могущественна. Этот… туман, если угодно, окутывает лишь небольшой участок земли.

— Ее замыслы для меня загадка. Я знаю лишь, что она хочет смерти Бораниуса.

— Не только. Она ненавидит Друсса, ибо он дважды воспрепятствовал ей.

— Меня она тоже не очень-то любит — хотя я-то, насколько мне известно, ничего ей не делал.

— Она послала Гарианну убить тебя, в этом можно не сомневаться. Значит, ей нужны по меньшей мере три смерти. Смерть Бораниуса для нее важнее всего, в противном случае Гарианна уже попыталась бы умертвить тебя. Действия Старухи озадачивают меня. Она убивает надирского шамана, превратив его в живой факел. Такой вид магии требует огромной силы от чародея, особенно если тот пребывает в бесплотном облике. Суть, однако, в том, что она могла бы точно таким же образом покончить и с Друссом, и с тобой, и с Бораниусом. Почему же она этого не делает? Зачем было нужно отправлять вас в этот поход?

— Одних наших смертей недостаточно.

— Как так?

— Возьмем Бораниуса. Почему он предпочитает убивать медленно? Потому что мучения жертвы доставляют ему удовольствие. То же самое и Старуха. Ей скучно убивать просто так. Друсс — человек гордый. Представь себе, что он почувствует, если не сумеет спасти девочку — или она, хуже того, умрет у него на глазах.

— Даже думать не хочу, что такое возможно, — содрогнулась Устарте. — Если это правда, то что нужно ей от тебя?

— Тут все гораздо проще. Я боюсь Бораниуса сильнее, чем смерти. Ей будет приятно посмотреть, как он изрежет меня на куски.

— А что она прячет за своей туманной завесой?

— Сюда идет кто-то еще, — подумав, предположил Скил-ганнон. — Если она хочет, чтобы Бораниус убил меня и Друсса, то для расправы с Бораниусом ей нужен кто-то другой.

— И ты, зная все это, тем не менее идешь в крепость?

— Главное здесь — ребенок. В этом вся прелесть Старухиного плана. Мы теперь не можем просто взять и уйти. Она это предвидела. Даже если мы выживем — что сомнительно, — девочку все равно убьют у нас на глазах.

— Обычно мы не вмешиваемся в дела этого мира, — переведя дыхание, сказала Устарте, — но на сей раз я сделаю исключение, я помогу тебе, Олек.

Диагорас наслаждался беседой с Нианом. Они толковали о природе звезд и планет, о бесконечных загадках вселенной. Диагорас так увлекся, что совсем позабыл о неминуемой и скорой смерти, грозящей Ниану. Джаред, почти не участвовавший в их разговоре, смотрел на брата со смесью восхищения и грусти. Гарианна сидела у ручья, глядя, как журчит вода по белым камням.