Друсс-Легенда - Геммел Дэвид. Страница 65

Зверь не двинулся с места. Он стоял, опустив лапы и понурив голову.

Друсс замедлил бег. «Убей! Убей! Убей!» Его шатало от желания вонзить топор в тело чудовища.

— Нет! — внезапно вскричал он и мощным движением швырнул топор в бездну. Тот полетел, кружась, в огненную реку, и Друсс увидел, как демон вырвался из него, черный на фоне серебряных лезвий. Топор упал в огненную реку, а обессиленный Друсс обернулся навстречу зверю.

На месте чудовища стояла обнаженная Ровена, глядя на Друсса нежным взором.

Он со стоном устремился к ней.

— Где же зверь?

— Здесь нет зверя, Друсс. Только я. Почему ты изменил свое решение и не убил меня?

— Тебя? Да разве я мог бы причинить тебе зло? Благие небеса, как это пришло тебе в голову?

— Ты смотрел на меня с такой ненавистью... а после бросился на меня с топором.

— О, Ровена! Я видел не тебя, а демона... Я был околдован! Прости меня!

Он подбежал к ней и хотел обнять, но она отстранилась и сказала:

— Я любила Мишанека.

— Я знаю, — ответил он со вздохом. — Он был хорошим человеком — возможно, даже великим. Я был с ним, когда он умер. Он попросил меня... велел мне позаботиться о тебе. Но меня не нужно просить об этом. Ты для меня все, и так было всегда. Без тебя в моей жизни не было света. Как долго я ждал этого мгновения! Пойдем назад, Ровена, и будем жить!

— Я искала его, — сказала она со слезами на глазах, — но не нашла.

— Он ушел туда, куда ты не можешь за ним последовать. Пойдем домой.

— Я и жена, и вдова. Где же мой дом, Друсс? Где?

Она склонила голову, и блестящие слезы потекли по ее щекам. Друсс обнял ее, привлек к себе.

— Твой дом будет там, где ты захочешь, — прошептал он. — Я сам построю его для тебя. Но пусть это будет там, где светит солнце, где ты сможешь слышать пение птиц и вдыхать аромат цветов. Это место не для тебя — и Мишанек тоже не хотел бы, чтобы ты здесь оставалась. Я люблю тебя, Ровена, но если ты решишь жить без меня, я выдержу. Только живи. Пойдем со мной. Договорим после, когда выйдем на свет.

— Я и сама не хочу оставаться здесь, — сказала она, прильнув к нему. — Но я так по нему тоскую.

Ее слова пронзили Друсса болью, но он не выпустил Ровену из объятий и поцеловал ее волосы.

— Пойдем домой. Возьми меня за руку.

Друсс открыл глаза и вдохнул полной грудью. Рядом спала Ровена. Он ощутил мгновенную панику, но чей-то голос произнес: «Она жива». Друсс сел и увидел Старуху на стуле у кровати.

— Тебе нужен топор? Бери его!

Она издала сухой, холодный смешок.

— Твоя благодарность ошеломляет меня, воин. Снага мне больше не нужен. Ты изгнал из него демона и выпустил на волю, но я его отыщу. Ты молодец, мой мальчик. Победить такую ненависть и жажду крови... Странное существо человек.

— Где все остальные? — спросил Друсс. Она оперлась на посох и поднялась на ноги.

— Твои друзья спят. Их силы на исходе, и мне не стоило труда погрузить их в сон. Удачи тебе, Друсс. Желаю всех благ тебе и твоей милой. Увези ее обратно в дренайские горы и наслаждайся ее обществом, пока возможно. У нее слабое сердце, и белый снег человечьей зимы никогда не ляжет на ее волосы. А на твои, Друсс, ляжет. — Старуха с улыбкой распрямилась, хрустнув суставами.

— Зачем тебе демон? — спросил Друсс, когда она направилась к двери.

— Горбен велел выковать себе меч, — сказала она, обернувшись, — особенный меч. Он заплатит мне, если я наложу чары на его клинок, — и я это сделаю, Друсс. — Сказав это, Старуха ушла.

Ровена зашевелилась во сне и проснулась. Солнце, выйдя из-за туч, залило комнату светом.

Книга четвертая. ДРУСС-ЛЕГЕНДА

Друсс увез Ровену в Дренай и на золото, подаренное ему благодарным Горбеном, купил усадьбу высоко в горах. Два года он жил спокойно, стараясь быть любящим мужем и мирным человеком. Зибен в это время ездил по стране, выступая с песнями и сказаниями перед князьями и придворными, и легенда о Друссе распространилась по всему Континенту.

Затем Друсс по приглашению готирского короля отправился на север и принял участие во втором походе против надиров, заслужив себе титул «Побратима Смерти». Зибен присоединился к нему, и вместе они обошли много стран. И к легенде добавились новые подробности.

Между войнами Друсс возвращался домой, но зов битвы всегда оказывался сильнее, и вновь и вновь он прощался с Ровеной, уходя, как он уверял ее всякий раз, на свой последний бой.

Верный Пудри остался при Ровене, Зибен продолжал свои скандальные похождения и к Друссу обыкновенно являлся, спасаясь от мести оскорбленных мужей.

На востоке император вентрийский, Горбен, победив всех своих врагов, обратил взор к горделивому независимому Дренаю,

Друссу минуло сорок пять, и он сноба пообещал Ровене, что больше не пойдет на войну,

На сей раз война пришла к нему сама.

[Об этом — во второй хронике Друсса — Примеч. автора.]

Друсс сидел на солнце, глядя, как медленно плывут облака над горами, и размышляя о своей жизни. Он в полной мере познал любовь и дружбу: первое благодаря Ровене, второе — благодаря Зибену, Эскодасу и Бодасену. Но львиную долю прожитых им лет занимали кровь и смерть, вопли раненых и умирающих.

Человек должен оставлять за собой не только трупы, со вздохом подумал он. Облака сгустились, землю покрыла тень. Трава на склоне утратила свой веселый блеск, и цветы потускнели. Друсса пробрала дрожь. В плече пробудилась тупая ревматическая боль, предвещавшая дождь.

— Старею, — промолвил он.

— С кем ты говоришь, любовь моя? — Ровена села рядом с ним на деревянную скамью, обняв его рукой за пояс и положив голову ему на плечо. Своей огромной ручищей он погладил ее по волосам, заметив седину на висках.

— Сам с собой, как и положено дряхлому старцу. Взглянув на его отмеченное годами лицо, она улыбнулась:

— Ты никогда не станешь старым. На свете нет никого сильнее тебя.

— Не было, принцесса. Не было.

— Чепуха. Еще недавно в деревне ты поднял над головой мешок с песком — а больше никто не смог.

— Значит, я самый сильный в деревне, только и всего. Ровена чуть отодвинулась немного, добродушно покачала головой.

— Опять тоскуешь по войнам и битвам?

— Нет-нет. Я вполне счастлив здесь, с тобой. Ты приносишь покой моей душе.

— Что же тогда тревожит тебя?

— Облака. Они набегают на солнце, бросают тень, а потом уходят. Может, и я такой же, Ровена? И тоже уйду, не оставив следа?

— Какой след ты хотел бы оставить?

— Не знаю, — глядя в сторону, ответил он.

— Ты хотел бы сына, как и я, — тихо молвила она. — Но этому не суждено было сбыться. Ты винишь меня за это?

— Нет, конечно, нет! — Он снова привлек ее к себе. — Я люблю тебя. Всегда любил и всегда буду любить. Ты моя жена, моя единственная!

— Я так хотела подарить тебе сына, — шепнула она.

— Не думай об этом.

Они сидели так, пока тучи не затянули небо и не начал накрапывать дождь. Друсс поднял Ровену на руки и понес к дому,

— Поставь меня, — велела она. — Ты надорвешь себе спину,

— Чепуха. Ты у меня легкая, как ласточкино крыло. И разве я не сильнее всех на свете?

Дома в очаге горел огонь, Пудри подогрел для них вино. Друсс опустил Ровену в глубокое кожаное кресло.

— Ты весь покраснел от натуги, — с упреком заметила она. Он улыбнулся и не стал спорить. Плечо у него болело, а поясницу пекло огнем. Маленький Пудри улыбнулся им обоим.

— Экие вы дети, — сказал он и поплелся на кухню.

— Он прав, — молвил Друсс. — С тобой я все тот же деревенский парень, что стоял когда-то под Большим Дубом с самой красивой девушкой Дреная.

— Я никогда не была красавицей, но мне приятно слышать это от тебя.

— Нет, была. И есть.

Огонь бросал пляшущие тени на стены комнаты, а за окном тем часом смеркалось. Ровена уснула. Друсс сидел рядом, глядя на нее. За последние три года она перенесла четыре приступа, и лекари предупредили Друсса, что сердце у нее совсем никуда. Он выслушал их молча, без всякого выражения в голубых как лед глазах, но страх вошел в его душу. Он отказался от своих странствий и остался в горах, веря, что его присутствие не позволит Ровене умереть.