Легенда о Побратиме Смерти - Геммел Дэвид. Страница 45

— Ну да ничего. Часть улан придется перевести в пехоту — это научит их впредь больше ценить своих лошадей. — Гарган сплюнул наземь. — Пошлите четыре роты за перевал. Мне нужны сведения о всяком передвижении надиров. И пленные. Ночная атака была хорошо подготовлена — она напомнила мне об Адриусе и его зимней кампании, когда он задержал вражескую армию с помощью огня.

Премиан видел, что Гарган ждет ответа.

— Окаи был из Волчьей Головы, генерал. Не из Острого Рога. У нас, насколько я помню, не было ни одного янычара из Острого Рога.

— Вы не знаете надирских обычаев, Премиан. Святилище охраняют четыре племени. Быть может, и он там. Надеюсь на это. Я отдал бы левую руку, лишь бы заполучить его.

Луна светила ярко над долиной Слёз Шуль-сен, и Талисман, уставший до предела, в последний раз прошелся по стенам, переступая через спящих воинов. Глаза у него слипались, все тело ныло. Новый деревянный настил скрипел под ногами. За неимением гвоздей доски привязывали к месту, но настил держался достаточно прочно, а завтра, когда Барцай со своими людьми закончит работу, станет еще крепче. Помост, сооружаемый Кзуном и его Одинокими Волками, тоже близился к завершению. Кзун работал на совесть, без устали, но этот человек беспокоил Талисмана. Несколько раз на дню он выходил за ограду, чтобы постоять в степи. И даже теперь он спал не рядом со своими людьми, а за стенами, в бывшем лагере Одиноких Волков.

Горкай поднялся к Талисману. Днем бывший нотас по указанию Талисмана работал с людьми Кзуна.

— Что ты узнал? — понизив голос, спросил Талисман.

— Чудной он какой-то. Никогда не спит в юрте — берет одеяла и ночует под открытым небом. Не стал брать себе жену. Дома у себя тоже живет особняком, и побратимов у него нет.

— Почему же его тогда назначили командовать хранителями гробницы?

— Он боец, каких мало. Одиннадцать раз дрался на поединке и не получил ни одной раны, а все его противники пали мертвыми. Его воины ненавидят его, но уважают.

— А ты что скажешь о нем?

Горкай пожал плечами и почесал шишку на лбу.

— Мне он не по нутру, Талисман, но я хотел бы иметь его рядом, когда мне грозит сильный враг. — Талисман сел на стену, и Горкай внимательно посмотрел на него: — Ты бы поспал.

— Не теперь. Мне надо подумать. Где Носта-хан?

— В гробнице. Колдует, а найти ничего не может. Я слышал недавно, как он ругался. — Горлай оглядел стену. Когда он приехал сюда, святилище показалось ему маленьким, теперь же стены, каждая около шестидесяти шагов в длину, казались бесконечными. — Сможем ли мы удержаться здесь? — внезапно спросил он.

— Какое-то время — да. Многое зависит от того, сколько лестниц есть у врага. Если они хорошо оснащены, они сметут нас.

— Тысяча проклятий им в глотку, — прошипел Горкай. Талисман усмехнулся.

— Только лестниц у них будет мало. Они ведь не рассчитывают на осаду. И поблизости нет деревьев, чтобы сколотить новые. У нас теперь около двухсот человек, по пятидесяти на каждую стену, если готиры вздумают атаковать со всех сторон. Мы продержимся, Горкай, — по крайней мере несколько дней.

— А что потом?

— Либо мы будем живы, либо умрем, — устало пожал плечами Талисман.

Далеко на юго-западе небо зажглось красным, мерцающим заревом.

— Что это? — спросил Горкай.

— Если удача на нашей стороне, это горит вражеский лагерь, — угрюмо ответил Талисман. — Надолго это их не задержит, но спесь собьет.

— Хоть бы их там побольше подохло!

— Зачем ты остался? — спросил Талисман.

— То есть как зачем? — удивился Горкай. — А как же иначе? Я теперь принадлежу к Волчьей Голове, и ты мой вождь.

— Я могу завести тебя туда, откуда нет возврата, Горкай.

— Все дороги ведут к смерти, Талисман. Но здесь я един с Богами Камня и Воды. Я снова надир, и это главное.

— Да, это главное. И вот что я скажу тебе, друг: это будет главным и в грядущие годы. Когда Собиратель поведет свои армии, мир содрогнется от звука этого слова: «надир».

— Приятно думать об этом перед сном, — улыбнулся Горкай.

И тут оба увидели Зусаи. В одной рубашке из белого полотна она медленно шла к воротам. Талисман с Горкаем сбежали вниз и догнали ее уже в степи. Талисман тихо взял ее за руку. Ее широко открытые глаза смотрели не мигая.

— Где мои господин? — спросила она.

— Зусаи, что с тобой? — прошептал Талисман.

— Я потеряла его. Почему мой дух прикован в этом темном месте? — Слеза скатилась у нее по щеке. Талисман обнял ее и поцеловал в лоб.

— Кто это говорит? — спросил Горкай, беря ее за руку.

— Ты знаешь моего господина?

— Кто ты? — повторил Горкай. Талисман отпустил Зусаи и обернулся к нему. Тот сделал ему знак молчать, — Назови свое имя.

— Я Шуль-сен, жена Ошикая. Ты мне поможешь?

Горкай поцеловал ей руку.

— Какой помощи ты ждешь от меня, госпожа?

— Где господин мой?

— Он... — Горкай умолк, глядя на Талисмана.

— Его нет здесь, — сказал Талисман. — Ты помнишь, как попала сюда?

— Я была слепа — но теперь я снова вижу, слышу и говорю. — Она медленно посмотрела вокруг. — Мне кажется, я знаю эту долину, но этих строений не помню. Я хотела уйти из темного места, но там всюду демоны. Мои чары не помогают. Я лишилась своей силы и не могу уйти.

— И все же ты ушла — ведь ты здесь, — заметил Горкай.

— Я не понимаю этого. Может быть, это сон? Кто-то позвал меня, и я очнулась здесь. Это не моя одежда. И где мой лон-циа? Где мои кольца?

Внезапно она дрогнула, как от удара, и крикнула:

— Нет! Меня тянет назад. Помогите! Я не хочу оставаться в этом темном месте! — Она вцепилась в руку Талисмана, но тут же обмякла и тяжело прислонилась к нему. Ее веки затрепетали, и Зусаи взглянула на Талисмана. — Что случилось?

— Ты что-нибудь помнишь?

— Мне приснилась та женщина из пещеры. Она шла рука об руку с мужчиной. Потом солнце померкло, и черные скалы сомкнулись стеной вокруг нас... вокруг нее. Света не стало вовсе, только кромешный мрак, и мужчина пропал. Я... она... хотела найти дверь в скале, но двери не было. А кругом стонали и рычали. Вот все, что я помню. Я схожу с ума, Талисман?

— Я так не думаю, госпожа, — мягко сказал Горкай. — Скажи, у тебя уже бывали видения?

— Нет.

— И ты не слышала голосов, когда рядом никого не было?

— Нет. Почему ты спрашиваешь?

— Я думаю, что в тебя вселяется дух Шуль-сен — не знаю почему. Но одно я знаю: ты не безумна. Мне приходилось видеть духов и говорить с ними. И с отцом моим было то же самое. Ты не просто ходила во сне. И голос твой, и повадки — все изменилось. Ты согласен со мной, Талисман?

— Это превышает мое понимание, — сознался тот. — Что же нам теперь делать?

— Сам не знаю. Ты говорил мне, что Ошикай ищет свою жену, а теперь мы узнали, что и Шуль-сен его ищет. Но их мир — не наш мир, Талисман. Мы не в силах свести их вместе.

Луна зашла за тучи, и степь погрузилась во мрак. Талисман услышал чей-то крик — потом вдалеке вспыхнул огонь, и зажегся фонарь около юрты Кзуна.

Глава 9

Слепой священник-надир, Эншима, тихо сидел на краю обрыва, выходящего в степь. Позади, у потаенного родника, жались в тени дюжины две беженцев, большей частью пожилые женщины да малые дети. Ночью он видел вдали зарево и чувствовал, как души уходят в Пустоту. Блекло-голубые одежды священника загрязнились, ноги кровоточили от ходьбы по острым вулканическим камням, которыми изобиловали эти скалы.

Эншима вознес про себя благодарственную молитву за кучку людей из Острого Рога, пришедших к источнику два дня назад. На них напали готирские уланы, но им удалось уйти в скалы, где тяжелая кавалерия не могла преследовать их. Теперь они вне опасности. Они голодны и лишены всего, но опасность им не грозит. Эншима благодарил Исток за спасение их жизней.

Освободив свой дух из оков, священник взмыл высоко над горами, глядя на бескрайнюю степь внизу. В двенадцати милях к северо-западу виднелись крошечные строения святилища, но он не полетел туда, а стал искать двух всадников, которые, как он знал, должны скоро прибыть к источнику.