И возьми мою боль - Абдуллаев Чингиз Акифович. Страница 66

– А куда? – насторожился Мироненко.

– Мне посредники нужны, дело у меня к ним важное.

– Ну так скажи мне.

– Не могу. Я же говорю, что очень важное дело. Столько баксов, что можно эту тюрьму купить со всеми ее обитателями.

– Миллион? – презрительно спросил Мироненко. – Или два миллиона?

– Да нет. Почитай, в сто раз больше, и то мало будет.

Мироненко замер. Он не поверил этим словам. Про такие суммы он никогда в жизни не слышал.

– Зачем тебе посредники? – возбужденно спросил он. – Я найду тебе кого хочешь. За хороший процент.

– Это не мои деньги. Может, ты слышал о таком Махмудбекове? Говорят, его старшего брата убили.

– Конечно, слышал и хорошо знал.

– Спор у него возник с каким-то Жеребкиным.

– Жеребякиным, – поправил его Мироненко. Он не знал, что это был типичный трюк. Когда твой собеседник поправляет тебя, например, уточняя фамилию, он невольно убеждается в правоте твоих слов, подтвержденных собственным высказыванием или поправкой.

– Вот-вот, – оживился Цапов, – и этот Жеребякин должен сто пятьдесят миллионов долларов. Груз, который мы вели, исчез. Не по нашей вине. Его в самолете перехватили сотрудники СБК.

– Слышал о таких, – кивнул, помрачнев, Мироненко.

– Вот и все. Посредники должны решить, какую часть штрафа Жеребякин обязан выплатить. Война ведь никому не нужна. Зачем сейчас убивать друг друга на улицах?

– Сто пятьдесят миллионов, – задумчиво проговорил Мироненко, – это нужно обмозговать. Но ты ведь знаешь правила? Пока не обратятся обе стороны, никто не может вмешиваться.

– Пока дождемся их согласия – сто лет пройдет, – отмахнулся Цапов. – Поэтому-то я с посредниками и хотел переговорить. Можно ведь и самим инициативу проявить.

– Но это против правил, – удивился Мироненко. – Посредники сами никогда не вмешиваются. Только когда к ним обращаются обе стороны.

– Меня можешь считать представителем одной из сторон. А вторая – должники. Они и не захотят обращаться. Нужно самим вмешиваться. Время сейчас такое, Григорий, что всем вертеться нужно, иначе не выживешь. И правила старые отменять.

– А если не захотят наши решения выполнять? – все еще сомневаясь, спросил Мироненко.

Цапов иронично посмотрел на него и буркнул:

– Значит, нужно сделать так, чтобы захотели.

– Это сложно, – нахмурился Мироненко, – Жеребякин – тип упрямый, а младший Махмудбеков – еще упрямее.

– Не обязательно договариваться с ними, – улыбнулся Цапов, – можно найти и более покладистых клиентов.

Мироненко задумался, а потом решительно закончил:

– Я тебе найду посредников. Война действительно никому не нужна. А какой процент получат посредники?

– Обычный.

– Тогда все в порядке. Завтра я этим займусь, если, конечно, выйду отсюда на волю.

Он даже не замечал, как внимательно следят за ним новички, получившие задание обеспечить безопасность Цапова. Всю ночь до утра они по очереди дежурили, наблюдая за уголовниками. Ночь прошла спокойно. А утром за Мироненко пришли, чтобы освободить его.

Глава тридцать седьмая

На следующий день, когда Мироненко выпустили из тюрьмы под крупный залог, примерно через час из камеры были переведены в другую тюрьму трое заключенных – Цапов и двое подстраховывающих его офицеров. В автомобиле Мироненко были установлены микрофоны, за ним повсюду следовали сотрудники СБК и управления по борьбе с организованной преступностью. Уже в половине первого он отправился к Филиппу Кривому, чтобы рассказать ему о самом крупном деле, которое когда-либо случалось в Москве.

Оперативникам удалось подслушать их разговор. Они настроили лазерную аппаратуру, записывающую разговор по колебаниям оконного стекла. Сначала Филя долго и матерно ругал Мироненко, высказывая ему все, что он думает и о его умственной деятельности, и о его способностях. Мироненко покорно слушал, лишь иногда вставляя слово. Затем он долго и обстоятельно рассказывал о своем разговоре с Цаповым. Потом наступило долгое молчание.

– Это же против всех правил, – раздумывая, заметил Филя, – нельзя вмешиваться посредникам, пока к ним не обратились обе стороны.

– Ты не знаешь Жеребякина? – ядовито спросил Мироненко. – Он ведь в жизни не обратится. Готов будет удавиться, но копейки не даст.

– Это правда, – подтвердил Филя, – он точно не даст.

– Так чего ты ждешь? Нужно людей собрать и решение выносить. Или ты хочешь, чтобы они друг друга поубивали? Тогда вообще ничего не получим.

– Ты не гони, – строго заметил Филя. – Ты уже один раз из-за своей торопливости в тюрьму попал. Второй раз хочешь?

– Ничего, – услышали оперативники мрачный голос Мироненко, – сочтемся. И с этим ювелиром, и с другими.

– Это после. А сейчас мне нужно будет поговорить с некоторыми людьми. Может, ты и прав. Жеребякин в последнее время неуправляемым стал. Совсем голову потерял.

На этом разговор окончился. Филипп отправился кому-то звонить. К телефону была подключена соответствующая аппаратура, и оперативники смогли установить, что он звонил в известную коммерческую фирму, попросив к телефону ее президента. Затем он позвонил еще нескольким людям. Сведений о них не было ни в информационных блоках СБК, ни в информационном центре МВД. Никто даже не мог подумать о подобных связях Филиппа Кривого. Но самая большая сенсация произошла тогда, когда Филя позвонил самому Колесову, президенту другой не менее известной компании, и попросил о личной встрече.

Через полчаса он выехал к Колесову. Установить аппаратуру у главы такой крупной компании оперативники просто не успели. Да, возможно, и не смогли бы, так как служба безопасности компании Колесова состояла из бывших весьма квалифицированных сотрудников КГБ. Удалось лишь выяснить, что Филя Кривой действительно знаком с Колесовым. Это был невероятный, ошеломляющий факт. Но большего оперативникам узнать не удалось. А между тем Филя Кривой, поднявшийся в кабинет к Колесову, был принят хозяином в комнате отдыха.

– С чем пожаловал, Филя? – спросил Колесов. – Давно мы с тобой не виделись.

– Куда мне, – дрожащим голосом сказал Филя. – Ты теперь хозяин жизни, коммерсант, банкир, а я всего лишь скромный трудящийся. Ты и раньше был хозяином района, секретарем райкома. А я всегда был трудягой.

– Знаю, – засмеялся, отмахнувшись, Колесов, – у тебя доходы всегда были раза в три больше моих. Не прибедняйся.

– Какие доходы? Это ребята языками треплют. Ты мне лучше другое скажи, что у вас с чеченцами вышло? Неувязка, говорят. Весь город слухами полнится. Война, говорят, началась. Вчера Бориса убили, клуб взорвали. Зачем нам война в городе? Наш президент сказал, что войну мы закончили.

– Это он так считает, – нахмурился Колесов.

– Ну-ну, я ведь их не защищать приехал. Давите кавказцев, ну и давите, это ваше дело. Хоть всех перестреляйте. Но в городе порядок должен быть. И другие очень авторитетные люди звонят ко мне, говорят, когда этот бардак кончится? Ведь работать невозможно, одна стрельба...

– Это ты им скажи, – отрывисто бросил Колесов, – они первые Афанасия убрали.

– А груз где? – ласково спросил Филя. – Ведь сумма большая была. Если Зардани к посредникам обратится, вам большие проценты платить придется.

– Откуда ты знаешь про Зардани?

– Я же говорю, что слухи разные ходят. Может, вам самим лучше к посредникам обратиться, чтобы сумму скостить? Сумма большая получиться может.

– При чем тут посредники? – мрачно спросил Колесов. – Мы свои дела сами решаем.

– Видим, как вы решаете. Стреляя друг в друга. И Бориса убили, – снова напомнил Филипп.

– На войне бывают убитые, – хлопнул ладонью по столику Колесов. – Мы сами выясним свои отношения с чеченцами. Ты, Филя, лучше в это не встревай. И никто пусть не встревает. Мы все выясним сами.

– Ну как хочешь, Андрей Потапович, – поднялся Филипп, – значит, поговорили.

Как только он уехал, Колесов позвонил Жеребякину. Оперативникам удалось прослушать этот разговор, так как Андрей Потапович позвонил Жеребякину на мобильный телефон.