Великое заклятие - Геммел Дэвид. Страница 64

– Ступай в Лем и спрячься там, – сказал Анхарат, – пока не придет время нанести удар. Со смертью младенца сила моя возрастет многократно. Тогда я найду Эмшараса и сведу с ним счеты.

Наим Паллинес никогда не любил Антикаса Кариоса, но тщательно скрывал эту нелюбовь. Наим знал Кару с детства и был гостем на ее свадьбе. Он видел ее лучезарную радость и завидовал ее жениху – с такой любовью смотрела она на него, когда им связывали запястья во время брачного обряда.

Два дня спустя их обоих не стало: мужа убил кровопийца Антикас Кариос, Кара наложила на себя руки. Любовь – слишком драгоценное чувство, чтобы вот так, походя, расправляться с ним. После этой трагедии неприязнь Наима к Антикасу преобразилась в ненависть.

Тем не менее он как полковник королевских улан вынужден был подчиняться этому человеку, исполнять его приказы и отдавать ему честь. Наиму все это давалось тяжело.

Но сегодня он, с помощью Истока и едущих позади полусотни солдат, намеревался положить конец как своей ненависти, так и ее предмету. Разведчики обнаружили беглецов менее чем в трех милях от Лема. Еще каких-нибудь полмили – и Наим их нагонит.

Он представлял себе, как они будут нахлестывать коней в последней отчаянной попытке избежать плена. Но могучие кони уланов без труда настигнут их усталых лошадей. Наиму хотелось надеяться, что Антикас будет молить о пощаде, но даже в мечтах он сознавал, что этому не бывать. Антикас, при всех своих дурных качествах, человек отважный и скорее всего сам атакует преследователей.

Сам Наим как боец неплох, но и только. Надо будет держаться позади, когда начнется атака. Смерти он не боялся, но не хотел пропустить тот миг, когда Антикаса возьмут в плен.

С ним поравнялся его сержант Олион в трепещущем на ветру белом, забрызганном грязью плаще. Олион – превосходный наездник и хороший солдат, но с его неряшливостью никакие взыскания не могут сладить. Высокие бронзовые шлемы и парадные плащи должны придавать уланам лоск, но коренастый, плечистый, с вечно красным лицом Олион во всем этом просто смешон. К тому же на затылке у него опять вскочил чирей.

– Ребята не в духе, полковник, и мне это не нравится, – сказал сержант.

– Ты хочешь сказать, что пятьдесят человек боятся одного?

– Дело не в этом, полковник. Они бы даже не прочь поразмяться, но...

– Ладно, выкладывай, что у тебя на уме. Головы это тебе не будет стоить.

– Все может быть, полковник, – если вы понимаете, о чем я.

– Да, понимаю, – с отвердевшим лицом сказал Наим, – и поэтому лучше не говорить ничего. Поезжай вперед и посмотри, не видно ли их с холма.

– Слушаюсь. – Олион поскакал на юго-восток.

Солдаты ехали за Наимом по двое в ряд, уперев концы копий в стремена. Сделав им знак двигаться тем же аллюром, полковник послал коня вслед за Олионом.

Остановившись на вершине подъема, он увидел вдали разрушенный город Лем. Когда-то он считался одним из величайших городов мира, но теперь превратился в обиталище призраков и воспоминаний. Громадные крепостные стены расшатались от землетрясений, и жители дальнего конца долины увозили камень для постройки своих домов. Северная стена напоминала ряд обломанных зубов.

Увидел Наим и всадников – по-прежнему в полумиле от себя. Он не различал их на таком расстоянии, но заметил, что кони у них устали, а до города еще довольно далеко. Солдаты догонят их через несколько минут.

– Говори скорее то, что хотел, а после исполним свой долг, – сказал Наим сержанту.

– Дело нечисто, полковник. Люди это знают, и я тоже знаю. Вы ведь знаете, что творилось в городе? Там погибли тысячи. Вот где нам следует быть. Зачем было вести целую армию в эту глушь, где и сражаться-то не с кем?

– Мы здесь, потому что нам так приказано, – ответил Наим, которому не терпелось захватить беглецов.

– А как же с провизией, полковник? Квартирмейстер говорит, провианта нам еле-еле хватит до Лема, а потом что? Нас даже на половинный рацион не переводили. Послезавтра трем тысячам солдат нечего будет есть. По мне, так это безумие.

– Знаешь, кто безумен, Олион? Солдат Маликады, ведущий крамольные речи. – Наим старался говорить убедительно, но это плохо у него получалось – он разделял беспокойство сержанта. – Послушай, – сказал он уже более мягко, – покончим сначала с этим делом и доставим пленников Маликаде. В нескольких милях отсюда мы видели олений след, и вы с ребятами сможете поохотиться. Поужинаем как следует хотя бы сегодня.

– Так точно, – с сомнением в голосе ответил сержант.

Наим беспокойно оглянулся на приближающихся солдат.

– Как я понял, это еще не все? Давай скорее!

– Зачем королева убежала? Ведь Маликада ее кузен. Говорят, они всегда были добрыми родственниками. И почему такой важный офицер, как Антикас Кариос, помогает ей?

– Не знаю. Спросим самого Антикаса, когда возьмем его в плен.

Солдаты подтянулись, и Наим, вскинув руку, скомандовал:

– За мной!

Он скакал рысью по старой дороге, быстро сокращая расстояние между собой и беглецами. Рыжий парень, ехавший последним, оглянулся и пустил коня вскачь.

Началось! Наим выхватил саблю. Он уже видел Антикаса Кариоса, сидящего на громадном вороном коне. Наиму показалось, что тот сейчас бросится в атаку, но Антикас оставался со своими, подгоняя их. Наим слегка придержал коня, позволив солдатам обогнать себя.

Седоголовый лучник, обернувшись назад, послал стрелу прямо в командира. Наим пригнулся, и сзади кто-то вскрикнул: стрела попала в плечо одному из кавалеристов.

Беглецов следовало схватить, пока они не добрались до руин, где можно укрыться. Наим знал, что долго они не продержатся, но погоня могла стоить ему новых потерь. Он всегда берег своих солдат, и они любили его за это, помимо прочих причин. Он не бросал их в необдуманные атаки, не искал дешевой славы. Как хороший солдат, он всегда обдумывал свои действия.

Расстояние сокращалось. Антикас Кариос схватил за повод другую лошадь, на которой сидела женщина в синем платье. С некоторым удивлением Наим узнал королеву. Прежде он видел ее только в шелках и бархате, и она казалась ему богиней. Теперь это была просто женщина на загнанной лошади.

Их разделяло каких-нибудь сорок ярдов. Антикас не успеет спрятаться – его схватят, не доезжая до города.

Один из солдат подал предупреждающий возглас, и Наим быстро увидел причину.

Из руин выходили вооруженные люди и строились боевым порядком перед давно выломанными воротами. Дренайские солдаты в закрытых шлемах и длинных красных плащах. Их были сотни, и они занимали места в строю с привычной сноровкой ветеранов. Наим не верил собственным глазам.

Как это возможно? Ведь дренайская армия разбита!

Он сообразил, что несется прямо на них, натянул повод и поднял руку. Солдаты вокруг него тоже придержали коней.

Дренаи расступились перед беглецами, пропуская их в город.

Наим приказал своим людям ждать и медленно двинулся вперед.

– Где ваш командир? – крикнул он.

Дренаи молчали.

Их не меньше тысячи, прикинул он. Непостижимо!

Строй раздался снова, и к Наиму вышел высокий, худой старик.

Оторопевший Наим смотрел в холодные глаза Белого Волка.

Въехав в город, Коналин тут же соскочил с коня и вскарабкался на полуразрушенную стену. Вышедшие навстречу им солдаты казались очень грозными в своих бронзовых латах, закрытых шлемах и красных плащах. Они твердо держали свои копья, и их щиты стеной отгораживали Коналина от тех, кто пытался убить его. Впервые за свою молодую жизнь он почувствовал себя в полной безопасности. Никакая сила на земле не могла преодолеть эту живую стену. Ему хотелось прыгать, плясать и кричать что-нибудь обидное вентрийским кавалеристам. Жалкий же у них теперь вид! Коналин поднял голову к синему небу, и прохладный ветер овеял его лицо.

Он в безопасности, и мир прекрасен.

Фарис взобралась к нему, и он сказал, взяв ее за руку: