Феномен человека - де Шарден Пьер Тейяр. Страница 11

1. СТУПЕНЬ ЖИЗНИ

Подходя материально, с внешней стороны, в данный момент лучше всего сказать, что собственно жизнь начинается с клетки. Чем больше наука — вот уже столетие — сосредоточивает свои усилия на этой химически и структурно сверхсложной единице, тем очевидней становится, что именно здесь скрывается секрет, знание которого установит угадываемую, но еще не постигнутую связь между двумя мирами — физики и биологии. Клетка — естественная крупинка жизни, как атом — естественная крупинка неорганизованной материи. Если мы хотим установить, в чем состоит специфика ступени жизни, несомненно, следует попытаться понять клетку.

Но как надо ее рассматривать, чтобы понять?

О клетке написаны тома. Целые библиотеки не могут уже вместить тщательно собранных наблюдений о ее строении, об относительных функциях «цитоплазмы» и ядра, о механизме ее деления, о ее связи с наследственностью. И, однако, сама по себе клетка продолжает оставаться для нас столь же загадочной, столь же скрытой, как и раньше. Как будто достигнув некоторой глубины объяснения, мы ходим, не продвигаясь вперед, вокруг какого-то неприступного редута.

Может быть, это потому, что гистологический и физиологический методы анализа в настоящее время уже дали все, что можно было от них ожидать, и атака, для того чтобы быть успешной, должна вестись с новой стороны?

Фактически и по вполне понятным причинам цитология до сих пор почти целиком строилась на основе биологической точки зрения: клетка рассматривалась как микроорганизм или протоживое, которое истолковывалось по отношению к его высшим формам и ассоциациям.

Но тем самым мы попросту оставляли в тени половину проблемы. Как планета в своей первой четверти, объект наших исследований освещался с той стороны, которой он повернут к вершинам жизни. Но снизу, со стороны того, что здесь названо преджизнью, он продолжал пребывать в темноте. С точки зрения науки в этом, по-видимому, и заключается причина того, что до сих пор неоправданно долго сохраняется тайна клетки.

Как и все другое в мире, клетка, какой бы чудесной она ни казалась нам сама по себе, отдельно от других построений материи, сможет быть понята (то есть включена в связную систему универсума) лишь тогда, когда она встанет на свое место между будущим и прошлым в линии эволюции. Мы много занимались ее дифференциациями, ее развитием. Теперь наши исследования следует сосредоточить на ее происхождении, т. е. на корнях, которыми она уходит в неорганизованное, если только мы хотим выяснить подлинную суть ее новизны.

Вопреки всему, чему нас учит опыт в других областях, мы слишком привыкли или смирились с тем, чтобы мыслить клетку как предмет без прошлого. Попробуем же представить себе, как она будет выглядеть, если, как это и следует, рассматривать и трактовать ее как подготовленную длительным развитием и в то же время как глубоко оригинальную, то есть возникшую.

Начнем с ее подготовки предшествующим развитием. Первое, что мы обнаружим, если попытаемся наблюдать первоначальную жизнь в ее отношении не к последующему, а к предшествующему, — это одна особенность, которая должна была бы бросаться в глаза, а именно то, что в клетке и через ее посредство выступает, проходит и теряется в недрах более высоких построений жизни молекулярный мир "собственной персоной", если можно так выразиться.

Объяснюсь.

Когда мы рассматриваем бактерию, то всегда думаем о высших растениях и животных. Это-то и сбивает нас с толку. Но поступим иначе. Закроем глаза на более развитые формы живой природы. Оставим в стороне и большинство одноклеточных, почти столь же дифференцированных, что и многоклеточные. А у многоклеточных забудем о нервных, мышечных, половых клетках, зачастую гигантских по размерам и, во всяком случае, сверхспециализированных. Ограничимся, таким образом, теми более или менее независимыми, внешне аморфными или полиморфными элементами, которые изобилуют в естественных процессах брожения, цирку лиру юг в наших венах, накапливаются в наших органах в виде соединительной ткани. Иначе говоря, ограничим наше поле зрения клеткой, взятой в самой простой и, следовательно, в самой примитивной форме, какую только можно наблюдать в нынешней природе. А затем рассмотрим эту корпускулярную массу в связи с материей, на которую она накладывается. И я спрашиваю: можно ли, судя по составу и по всему их облику, хоть на миг усомниться в очевидном родстве мира протоживых и мира физико-химии?.. Посмотрите на простоту клеточной формы. На симметричность структуры. На крайне малые размеры. На внешнее тождество свойств и поведения во множестве… Как не узнать здесь знакомые черты и манеры зернистости? Другими словами, не остаемся ли мы еще на этой первой ступени жизни, если не в центре, то на краю, и, во всяком случае, в пределах «материи»?

Не будет преувеличением сказать, что как человек анатомически — на взгляд палеонтологов — сливается с массой предшествующих ему млекопитающих, так и клетка, взятая по нисходящей линии, качественно и количественно тонет в мире химических соединений. Непосредственное продолжение этой линии назад от клетки явно ведет к молекуле.

И эта очевидность — уже не простая интеллектуальная интуиция.

Всего несколько лет назад высказанное здесь положение о постепенном переходе крупицы материи в крупицу жизни могло бы показаться столь же бездоказательным, хотя и перспективным, как и первые рассуждения Дарвина или Ламарка о трансформизме. Но сейчас многое меняется. Со времен Дарвина и Ламарка многочисленными находками подтверждено существование переходных форм, постулированных теорией эволюции. Точно так же последние достижения биологической химии начинают устанавливать факт существования молекулярных соединений, которые сокращают и заполняют казавшуюся зияющей пропасть между протоплазмой и минеральной материей. Если верны произведенные измерения (правда, еще косвенные), то молекулярные веса некоторых естественных белковых веществ, таких, как «вирусы», столь таинственно связанные с инфекционными болезнями животных и растений, по-видимому, должны подсчитываться в миллионах. Хотя частицы, образующие эти вещества, гораздо меньше любых бактерий, они настолько малы, что пока никакой фильтр не может их задержать, тем не менее они колоссальны по своим размерам в сравнении с молекулами, с которыми обычно имеет дело химия углерода. И весьма показательно, что если их и нельзя смешивать с клеткой, то все же некоторыми своими свойствами (а именно способностью размножаться при контакте с живой тканью) они уже предвосхищают свойства собственно организованных существ. [11]

Благодаря открытию этих гигантских частиц ранее предполагавшееся наличие промежуточных состоянии между микроскопическими живыми существами и ультрамикроскопическим «неодушевленным» переходит в область непосредственного экспериментирования. И поэтому не только из интеллектуальной потребности к последовательности, но на основании положительных данных уже сейчас. можно утверждать, что в соответствии с Нашими теоретическими догадками о существовании преджизни действительно есть какая-то естественная функция, связывающая в их последовательном появлении и в их нынешнем состоянии микроорганическое с мегамолекулярным.

Эта первая констатация помогает нам сделать еще один шаг к лучшему пониманию подготовки и, значит, возникновению жизни.

Я не имею возможности оценить с математической точки зрения, насколько обоснована релятивистская физика и каковы ее границы. Но, как натуралист, я должен признать, что введение ею четырехмерной среды, в которой органически сочетаются пространство и время, — единственно найденное до сих пор средство объяснить распределение материального и живого вещества вокруг нас. В самом деле, чем больше расширяется наше знание естественной истории мира, тем больше мы обнаруживаем, что распределение предметов и форм в какой-либо данный момент определяется процессом, длительность которого во времени находится в прямой зависимости от пространственного (или морфологического) рассеяния рассматриваемых явлений. Всякое пространственное расстояние, всякое морфологическое расхождение предполагает и выражает длительность.