Инстинкт женщины - Абдуллаев Чингиз Акифович. Страница 25

— Где он живет?

— Метро «Таганская», улица Нижегородская, — выдохнул пленник. — Я не виноват, — повторял он.

Фомичев посмотрел на часы. Было достаточно поздно, но нельзя терять времени. Он взглянул на Арсена.

— У тебя машина здесь?

— Да, — кивнул тот.

— Возьми моего водителя и быстро туда. Привезете этого Федора. Только быстро. У вас мало времени.

— Я поеду с ним, — предложил Акпер.

— Поезжай, — разрешил Рашковский.

— Нет, — резко возразил Фомичев, — поедет Арсен. По дороге возьмете двоих наших. Ваш охранник должен быть все время рядом с вами. Мало ли что может случиться.

Рашковский согласно кивнул. Арсен передал повязку Иманову, чтобы тот мог зажать рот пленнику в случае необходимости, и сам поспешил к своему автомобилю. Фомичев взглянул на пленника.

— Что он тебе предложил?

— Деньги. Пять тысяч долларов. Он сказал, что все будет нормально. Мы собрались за городом, в Кунцеве. Нас было двенадцать человек. На трех машинах. Нам объяснили, где нужно стрелять. Некоторые плохо говорили по-русски. Двоим дали гранатометы.

— Кто объяснял? Федор?

— Нет. Там был один высокий мужик. Он, кажется, военный. Подробно начертил схему и объяснил нам, где кому стоять. Сказал, что нужно добить в первую очередь самого Рашковского. Всем показал его фотографию.

— Где именно в Кунцеве?

— У ангара. Там есть большой ангар при въезде. Я улицу не помню, — виновато сказал пленник, — напротив бар был. И железнодорожная станция.

— Деньги дали заранее?

— Нет. Только тысячу долларов. Остальные пообещали потом. Но когда узнали, что мы ничего не смогли сделать, вообще не заплатили. Я прятался несколько дней, потом нога начала сильно болеть, и я пошел к врачу. Он сказал, что рана гноится. И когда обрабатывал мне ногу, приехали из ФСБ. Их медсестра предупредила.

— Больше ничего не хочешь сказать?

— Они говорили, что в машине обязательно будет Рашковский, — снова сказал пленник. — Мы не знали, что там его дочь. А когда поняли, стали отходить. Охранники все время стреляли, убили нескольких наших. А меня ранили, но я успел прыгнуть в машину.

— Вам сказали, где именно вас соберут?

— Нет. Ничего больше не сказали. Меня оставили в Завидове и уехали. Я там живу. — Он умоляюще смотрел на Фомичева. Пленник готов был говорить сколько угодно, лишь бы его не мучили и оставили жить.

— Когда в лагере сидел, стучал на товарищей? — вдруг спросил Фомичев. — Сексотом был?

— Нет, — испугался еще больше Форин, — нет. Ни на кого не стучал. Мне оперы несколько раз предлагали, но я отказывался. Честное слово…

— А потом деньги получал?

— Какие деньги? — не понимал несчастный.

— Ладно, все, — отмахнулся Николай Александрович.

Он кивнул Акперу, чтобы тот закрыл рот пленнику, и они с Рашковским вышли из сарая.

— Непонятно, — хмуро сказал генерал, — они напали сборной командой. Мы называем такие «солянкой». Они обычно бывают не очень подготовлены. Видимо, среди них были и профессиональные военные. Этот кретин явно не умеет управляться с гранатометом.

— Меня больше интересует, кто их нанял, — сухо заметил Рашковский.

— Из него мы больше ничего не вытянем. Судя по всему, он не врет. Но мы еще все проверим, — пообещал Фомичев.

В этот момент раздался телефонный звонок. Генерал достал трубку.

— Я понял, — сказал он через некоторое время, нахмурившись, — да, да, я все понял. Спасибо. — Он убрал аппарат, взглянул на Рашковского. — В ФСБ начали поиск исчезнувшего свидетеля, — коротко доложил он. — Один из моих бывших подчиненных позвонил. Они считают, что наши люди похитили свидетеля. Меня сразу вычислили, я же вас предупреждал.

— Вы боитесь? — насмешливо спросил Рашковский.

— Нет. Но у меня есть определенная репутация.

— Почему они так быстро нас вычислили?

— Они все просчитали, — пояснил Фомичев. — Поняли, кому еще нужен этот раненый. Либо тем, кто его нанял, либо тем, на кого он напал. Вот сразу и решили проверить наше алиби. Сейчас одна группа сотрудников ФСБ поехала к вам на дачу. Вторая, наверное, у меня дома.

— Пусть ищут. — Во дворе было темно, и Рашковский недовольно оглянулся.

— Если хотите, мы войдем в дом, — предложил генерал. — Хотя здесь давно никто не живет.

— Что мне там делать, — отмахнулся Рашковский, — я хочу одного: знать, кто поручил этим типам напасть на мою машину. Мне нужно знать, почему меня «заказали».

— Мы все узнаем, — в который раз уверил его Фомичев. — Обязательно узнаем. Я вам обещаю, чего бы мне это ни стоило.

Снова раздался телефонный звонок. Генерал вновь извинился, доставая аппарат.

— Тяните время, — приказал он кому-то из позвонивших. — Они у вас на даче, — доложил он Рашковскому.

— Черт их возьми! — зло пробормотал Валентин Давидович. — Быстро работают. Сколько раз я просил Кудлина найти мне нормального секретаря. Уже сколько дней прошло.

— Нужна сильная женщина, — пробормотал генерал, — у вас сложный график жизни.

Рашковский вспомнил про больницу. Взгляд женщины. Ее уверенные движения, ее лицо, книгу в руках. Он достал свой аппарат, набрал номер.

— Ничего не говорите, — на всякий случай предупредил Фомичев, — ваш телефон могут сейчас прослушивать. Они ищут свидетеля.

— Не беспокойтесь, — отмахнулся Рашковский, — я по другому поводу. Алло, Леня, это Валентин говорит. Слушай, ты узнал, кто эта женщина, которую я встретил в больнице?

— Дочь какого-то дипломата, — ответил Кудлин, — ее отец друг адмирала, который лежит в палате напротив нашей. Она несколько раз к нему приходила.

— Меня не интересует адмирал, — разозлился Рашковский. — Я тебя просил узнать про женщину. У нее в руках была книга на английском языке. Узнай, где она работает, откуда знает английский. Сколько ей лет. Есть семья или нет. Узнай все, что можно.

— Чего ты так нервничаешь, — рассудительно ответил Кудлин. — Я завтра все узнаю. Или в понедельник.

— Завтра! — крикнул Рашковский. — У меня сейчас на даче сотрудники ФСБ обыск проводят. А с ними объясняются мои горничные и охранники. Мне нужен личный секретарь.

— Не нужно было отпускать Карпотину, — пробормотал Кудлин.

— Это мое дело, — отрезал Рашковский, — узнай все и сообщи. А еще лучше поезжай сейчас ко мне на дачу. Они не уйдут, пока кто-нибудь из нас туда не приедет.

— А ты разве не на даче? — удивился Кудлин.

— Чего ты удивляешься?

— Я к себе домой еду. Жена позвонила и говорит, что приехали сотрудники ФСБ, меня ищут.

— С твоей женой ничего не случится. Пусть ищут. Давай срочно на дачу. Они могут устроить обыск и найдут какие-нибудь опасные бумаги. Ты меня понял?

— Да, да, я уже развернулся.

— Объяснись с ними. Скажи, что без санкции прокурора нельзя обыскивать дом, — пробормотал Рашковский, — а ночью они не могли получить санкцию…

— Валентин Давидович, — предостерегающе сказал генерал.

— Я помню, — оглянулся на него Рашковский, — в общем, срочно ко мне на дачу. Я скоро приеду. Мы с генералом заехали в ресторан поужинать, — добавил он условную фразу. Фомичев удовлетворенно кивнул.

— Понял, понял, — пробормотал Кудлин, — я уже еду. Ты только не нервничай.

Рашковский убрал свой аппарат.

— Хорошо, — сказал Николай Александрович, — теперь нужно обязательно заехать в какой-нибудь ресторан по дороге и отметиться. Желательно, чтобы в ресторане был ваш человек.

— Это как раз не проблема, — отмахнулся Рашковский. — Что делать с этим свидетелем?

Генерал нахмурился.

— Он нас видел, — коротко сказал Фомичев, словно вынося приговор. — Даже если все наши мобильники прослушивают, то и тогда ничего нельзя будет доказать. Вы могли потребовать санкцию прокурора в любом случае как законопослушный гражданин, а насчет ночи вы имели в виду конкретное время суток, а не время с начала похищения свидетеля. Но если он даст показания…

— Не тяните. Я все понял. Это один из тех, кто стрелял в мою дочь. Я спросил только для того, чтобы выяснить — нужен ли он вам. Если не нужен — значит, никаких вопросов.