МЕЛХИСЕДЕК Том 3. Бог - Нюхтилин Виктор Артурович. Страница 48

Рабби Гольдхейм еще более революционен — субботу надо заменить воскресеньем (какая разница?), голову покрывать не надо и звук бараньего рога отменить (он ему не нравится). Карбонарии от иудаизма дошли до того, что, например, Еврейская Британская Община Западного Лондона вообще косит все налево и направо — для нее только письменная Библия авторитет, а весь Талмуд — выдумки, и поэтому (здесь очень логичный переход) главное это молитва и ее формы. Вот тебе и жестко регламентированная и строгая религия!

А что касается самих молитв, то абсолютно непримиримо схватились между собой здесь все те же ортодоксы (во время молитвы надо быть неподвижным), другие ортодоксы (а вот и нет! — во время молитвы следует слегка покачиваться из стороны в сторону, а уж никак не быть неподвижным!) и хасиды, как всегда очень последовательно по логике (во время молитвы надо делать энергичные движения, но в свободном порядке, а не фиксировано).

Ладно бы, относительно только позы спорили бы, так спорят даже и о языке молитвы! Даже в этом вопросе ума не дали! Галаха считает, что молиться надо только на иврите и в полном предписанном объеме утвержденных молитв. Эта школа явно сделала финансовую ставку на молитвенники. А вот либералы опять бузят — „язык старых молитв надо осовременивать, и вообще молиться можно на любом языке, и вообще сами молитвы можно придумывать самому, и вообще молитвы должны быть все время новыми и новыми“. Им не возражает Гамбургская Платформа, которая под шумок споров ликвидировала большую часть молитв, которые были созданы до 13 века, как устаревшие и <ш>слишком длинные (!), а также разрешила молиться на немецком языке. Но школа Рабби Франкеля твердо заявляет — молиться только на иврите! Ах, так! — говорят Прогрессивные Иудаисты — Тогда, как вы, так и мы! Получайте — молиться можно только на английском, а на иврите нельзя! Похоже, основным преимуществом иудаизма перед другими религиями является то, что ему никогда не приходится искать специальных поводов для веселья.

Относительно молитв раздается в очередной раз трезвый голос реформаторов — надо из молитв убрать всё, что унижает неевреев, а также исключить молитвы о возрождении жертвоприношений. Ну, и завершить это можно вполне хасидским положением Консервативного Иудаизма, который предлагает (внимание! Тут даже хасидам делать нечего!) молитвы о жертвоприношениях произносить в прошедшем времени (!!!), а, кроме того, создать молитвы о личности Мессии и воскресении из мертвых.

Вот тебе и тайная сеть синагог по всему миру! Они даже между собой разобраться не могут, а не то, что объединить всех евреев под одними обрядами. Причем, за недостатком времени, по скучности темы и намерению упростить изложение, мы просто не передаем здесь всех остальных мелочей еврейского богослужения, которое постоянно меняется от жилого квартала к кварталу, где есть другая синагога. Все это, действительно, не интересно, (хотя над предложением разговаривать с Богом и обращаться к Нему с просьбами в прошедшем времени можно думать долго и очень долго в сослагательном наклонении), гораздо интереснее то, как набедокурил Талмуд в жизни самих людей. Например, в вопросах развода. Ознакомимся.

Школа Шаммая: „муж не может развестись с женой, если только не найдет в ней что-нибудь постыдное“. Основание для развода — только сексуальная связь вне брака. Сурово. А вот Школа Гиллеля (заметим — одной и той же религии!): муж может развестись с женой по любому поводу, даже если она просто „испортила кушанье“. Однако! Скажите — что хотел сказать Талмуд о разводе, говоря и то, и другое сразу? Может быть, то, что муж может развестись с женой вообще без повода, если „он нашел другую, более красивую“, как комментирует Иегову школа Раби Акива? Или, что развод вообще недопустим ни по каким причинам, как считает Рабби Гиттин? Нам в этом на разобраться. Как и самим евреям, скорее всего. Будем верить, что хоть Иегова с Моисеем когда-то что-то знали об этом.

Потому что сегодняшние — совершенно запутались. Например, та же Галаха утверждает, что мужчина, потомок левитов, не может жениться на разведенной женщине, а Реформизм над этим смеется — нет ни одного еврея, кто может считать себя из рода левитов, поэтому любой может жениться на любой женщине. В такие мелочи не вдаются ортодоксы и определяют все по-крупному — развод возможен только с согласия мужчины. Если же муж не дает согласия на развод, а закон государства их все же (!) разводит, то эта женщина считается замужней, и все ее последующие дети — выродки, которые могут вступать в браки только с такими же выродками или (здесь внимание для тех, кто хочет вступить в иудаизм) с обращенными в иудаизм людьми другой веры. Наш статус еще раз виден очень четко с позиций иудаизма.

Как всегда ищут выхода из бессмыслицы реформаты — если муж не дает согласие, а юридически развод оформлен, то раввины могут дать согласие за мужа (красиво!) и тогда все ее дети — полноценные. Знакомую нам уже и неповторимую логику этого учения ярко демонстрируют в этом вопросе либералы (все это надо читать, наслаждаясь!) — никакого особого согласия мужа на развод не надо, если развод оформлен юридически, но если женщина хочет свой второй брак провести через синагогу, то ее первый муж должен дать согласие на развод хотя бы задним числом! Если что-то и может смутить разум окончательно, так это попытка разобраться в необходимой последовательности причин и обоснований различных моментов иудаизма.

Но, все-таки, не все пары разводятся, (пусть даже и таким милым способом, где через пару лет муж, все-таки, должен дать сегодня согласие про то вчера, которое уже и так произошло без всякого его согласия), поэтому, естественно, не могли раввины упустить и те интересные для Иеговы с Моисеем моменты, которые происходят с супругами в промежутке между браком и разводом, или между браком и их смертью. Например — контрацепция. Галаха здесь строга — предохраняться от беременности совершенно недопустимо! Поэтому не допускаются ни прерванный половой акт, ни вазэктомия, ни презервативы ни оральные контрацептивы. Впрочем, Школа Евамот менее огульно запрещает предохранение беременности, налагая обязательство на супружескую пару иметь как минимум одного мальчика и одну девочку, а потом можно уже и применять оральные контрацептивы (под которыми, надо полагать, понимаются все-таки противозачаточные таблетки, принимаемые „перорально“, то есть путем их проглатывания). Реформаты тут и совсем покладисты — пусть каждый сам решает, сколько иметь детей, каких детей и иметь ли вообще детей, а реформисты (школ в иудаизме столько много, что на всех не хватает названий, и они различаются суффиксами одних и тех же слов) вообще говорят — предохраняйтесь, как хотите, мы тут вам не указ (все равно не проследишь!).

Недалеко находятся от вопросов контрацепции, как это знают многие, и вопросы секса. Их тоже не обошли своим пристальным вниманием комментаторы. Возможно, тут виноваты не Иегова с Моисеем, и это просто дело личных вкусов, но, например, ортодоксы отрицают гомосексуализм, а реформаторы (не реформисты, не реформаты и не Реформизм, следите за суффиксами!) его радостно допускают. В одной и той же религии! Очевидно, перемена сексуальной ориентации должна сопровождаться переменой принадлежности к той или иной школе. Разумно. Потому что случаи бывают разные, а каждый еврей на счету.

Кроме того, вопросы секса волнуют иудаизм и в той сфере, в которой их коробит сама возможность секса между евреями и неевреями. Об этом некоторым из них больно даже просто думать. Тем более что после этого может наступить тот самый преступный смешанный брак, в котором могут быть даже и дети. Ортодоксы считают, что браки евреев с неевреями недопустимы в принципе, а если это брак с представителем христианской веры, то он рассматривается сразу же автоматически как отречение от веры и еврейства вообще. Надо запомнить. Однако браков таких становится все больше и больше, и, вероятно поэтому, в 1983 году Талмуд дополнился революционным положением школы Реформизма США: ребенок от смешанного брака всегда больше еврей, чем нееврей. Тут революционность во всем, начиная от нарушения традиции, и заканчивая огульным лозунговым характером оценки принадлежности родившегося к той или иной нации. Впрочем, это половинчатая революционность. Ведь, что такое, в самом деле, „больше еврей, чем нееврей“? Все-таки, это — еврей или не еврей? По-настоящему революционно решает этот вопрос либеральный иудаизм — ребенок всегда еврей, и когда мать еврейка и когда мать нееврейка. Здесь революционность такова, что может вообще обратить в прах один из основных базовых принципов всей религии вообще — происхождение от матери, как критерий принадлежности к избранному народу.