Причина времени - Аксенов Геннадий Петрович. Страница 6

Наверное, вот эти два определения причины как непосредственного определяющего явления, ближе всего к нашей задаче. Как явления непростые, время и пространство можно попытаться определить и непосредственной движущей, и формальной причиной. Иначе говоря, следует утверждать, что время как и пространство, вызываются одними определенными явлениям определенного вида и не вызываются другими явлениями.

Надо только сразу отрешиться от попыток определить, как это часто бывает в философии, материальна причина или идеальна. Мы увидим далее, что такие вопросы подростковые и только запутывают дело. Явление и есть явление и нам нужно его правильно описать, не обращаясь к начальным и последним причинам и окончательным следствиям, оно находится посередине, возле нас, так сказать, и должно быть описано удобно, тогда и будет правильно.

Следует добавить, что по большей части научные и философские рассуждения в книге разделены, специально оговариваются, хотя это разделение нелегко, особенно в отношении нашего предмета, как уже говорилось. Во многом пока у нас в головах смесь этих областей познания. Как их отличить друг от друга? Мне кажется, есть простой критерий. Если текст легко переводится с языка на язык – это наука, есть трудно – это философия. Чем труднее, тем больше в нем философии. Поэтому во всем дальнейшем изложении автор старался использовать в основном научная аргументация, а не философская, хотя иногда отделить одно от другого трудно. Соответствен и подбор авторов. И по той же причине ограничения предмета множество философов, писавших о времени, осталось за пределами книги.

Ученые, о которых мы будем рассуждать, относятся к тем, которые пытались превратить рассуждения, философствование о времени и пространстве в аргументированную науку о времени, оперировали не словами, а фактами. Они пытались оставаться в рамках общепринятых приемов исследования, стать не оригинальными, а понятными.

Глава 1

ПОДВИЖНЫЙ ОБРАЗ ВЕЧНОСТИ

Почитатель ума и знания должен рассматривать прежде всего причины, которые связаны с разумной природой, и лишь во вторую очередь те, которые связаны с вещами, движимыми извне, и потому с необходимостью движущими другие вещи.

Платон.

Тимей.

Первое известное рассуждение о времени оказалось столь знаменитым, что до сих пор является предметом споров и различных интерпретаций. Кто только не оттачивал на нем свой ум.

Конечно, речь идет об апориях Зенона Элейского, называемые также парадоксами. Апория обозначает буквально “бездорожье”, т.е. запутанная, неразрешимая логическая задача. Весь смысл ее в том, что она впервые в философии связала между собой две очевидные категории: время и движение, или пространство и движение. Апорий у Зенона несколько, но они все построены по одной модели: способом делении времени или пространства на некие мерные отрезки и доведением этого деления до предела. Например, утверждается, что быстроногий Ахиллес никогда не сможет догнать убегающую черепаху, потому что ему последовательно приходиться преодолевать половину дистанции между ними за определенное время, затем половину от оставшейся половины и так далее до бесконечности. И поскольку такое деление никогда не окончиться, медлительная черепаха недосягаема.

Поскольку в античной традиции опытная проверка научных положений вообще не считалась решением проблемы, нужно было преодолеть парадокс правильным рассуждением. Поэтому когда “другой мудрец” из стихотворения Пушкина на заявление первого: “Движенья нет!” – применил новый способ аргументации: “смолчал и стал пред ним ходить”, то есть произвел эксперимент, его не приняли в качестве доказательства. Говорят даже, что Зенон набросился с палкой на хитрого изобретателя, потому что тот унизил божественный разум, который все должен разрешать логически, а не отсылать к видимости, которая, как философы прекрасно знали уже тогда, по большей части весьма обманчива.

Итак, вот апория “Стрела”, которая лучше других иллюстрирует нашу тему о причине времени. Летящая стрела демонстрирует нам иллюзию движения, говорит Зенон. На самом деле она покоится. Ведь стрела летит во времени, не так ли? А если это так, в чем нам не приходится сомневаться, а время состоит из неких частиц, то есть оно, конечно, делится, то мы можем вообразить себе настолько малый отрезок, отграниченный кусочек времени, когда длительность сама по себе исчезает. Никакой длительности уже почти и нет и даже она останавливается. Следовательно, в этот мельчайший момент стрела покоится. И потому она покоится вообще.

Вот чем покорены были навсегда умы. Хорош видно, как стрела летит, а если рассуждать строго логически, то она покоится. И это неразрешимое противоречие пытались решать самыми различными способами, включая новейшие, неведомые во времена Зенона. (2)

Известно только, что из этого зародыша выросли все проблемы времени. Все самые современные толкования их сопоставимы с апориями Зенона.

Делится ли время на мерные куски, и если да, то что означает такое деление? Можно ли делить его до бесконечности.? Может быть, как раз деление есть иллюзия и время на самом деле гладко или плавно и не состоит из единиц? Тогда одна частица его не отъединена от другой и следовательно, нет этих проклятых перерывов, через которые стрела, как и другие движущиеся предметы, вынуждена прыгать, преодолевая неясную пропасть между двумя отрезками времени и своей траектории.

Но может быть, стрела движется не во времени? Может быть, она как-то избегает его? Но весь жизненный и умственный опыт нам говорит: нет, время – всеобщее свойство движущегося мира. Вокруг нет ничего, что не испытывало бы изменений, движений, перемещений, не волновалось бы и ничто не происходит мгновенно, но в своем порядке. Если есть какая-то упорядоченность в окружающем мире, то она связана, несомненно, с течением времени. Время выстраивает последовательность изменений, благодаря ему нет хаоса, смешения всего и вся, а есть стройность, красота, гармония и т.д. следовательно, исключать движущиеся предметы из времени нельзя. Значит, время связано с движением прочно и неразрывно.

Зенон создал своими апориями умственную атмосферу, поле напряжения, силовую среду, в которой поколения мыслителей размышляли о времени и пространстве.

Но мы здесь не будем решать эти парадоксы. Прежде всего потому, что с точки зрения причины времени решать в них оказалось нечего. Как и все парадоксы, противоречие основано на смешении понятий из разных рядов. Происходит игра, полезная, конечно, игра ума, но не имеющая никакого другого результата кроме как упражнения мыслительных способностей.

Нам достаточно сказать об апориях затем, чтобы напомнить об умственных настроениях той поры, когда в сознании образованного человечества с временем связались некоторые прочные, не обсуждаемые и непререкаемые свойства, истекшие из рассуждений Зенона. Даже не из них, а из того, что подразумевалось, из постулатов или аксиом, которые положил Зенон в основу своих рассуждений, и которые молчаливо или явно теперь уже принимаются и до сих пор всеми общими и философскими словарями и теоретиками времени. Некоторые словари мы цитировали выше. Какие аксиомы?

Во-первых, всеобщность времени, о которой упоминалось выше. Это скрытое условие всего рассуждения, и в нем никто не сомневается, не обсуждает даже правомочность этого положения, но на нем все построено. Время связано со всем на свете, все происходит во времени. Нет ничего вокруг при всем разнообразии этого всего, что не проходило бы вместе с временем. Значит, оно присуще всему.

Во-вторых, аксиома о пределе делимости времени. Единицы его суть мельчайшие, но они не исчезают, не растворимы, благодаря чему мы мыслим время прерывистым, хотя и разделяющимся на очень малые, неуловимые отрезки. Предположение о дискретности времени выявил уже в античности Аристотель. Он заметил шаткость построений Зенона: “...летящая стрела стоит неподвижно; оно вытекает из предположения, что время слагается из “теперь”; если этого не признавать, силлогизма не получается”. (Аристотель Физика. (Z). 239b, 30).