На чужой территории - Герантиди Олег. Страница 15

Самолёты поднялись на высоту трех километров и взяли курс на запад. Чуть позже их догнала девятка дальних бомбардировщиков Ил-4. Сама операция по высадке была довольно замысловатой. Две ночи назад самолёт из этой самой девятки разбросал над Руаном тысячи листовок, в которых призвал все местное население в следующую ночь не спать, а прятаться по бомбоубежищам, так как планируется большой авианалет на город. А лучше, если все мирное население покинет Руан. Французы решили встретить советские бомбардировщики, но вместо них пришли два истребительных полка, которые сняли всех перехватчиков. Затем на позиции зенитной артиллерии и на прожекторы налетели десятки штурмовиков Ил-2, и только когда подавили их, на цель вышла девятка дальних бомбардировщиков, засыпавшая бомбами город.

После этого снова россыпи листовок, и вот здесь уже нервы защитников дрогнули. Толпы беженцев рванули на юг, а оставшиеся срочно стали копать бомбоубежища и переоборудовать в них подвалы наиболее крепких домов. Комендант города решил от греха подальше тоже вывести войска из города. Защищать их от атак с воздуха стало нечем, так зачем же подвергать солдат бессмысленному избиению. Об этом стало известно командованию ВДВ, и группа Чернышкова поднялась в воздух.

И сегодня, сразу же после удара истребителей, штурмовиков и бомбёжки, на центральный парк, район железнодорожной станции и мосты через Сену будут выброшены почти полторы сотни бойцов.

Чернышков пересел к иллюминатору, посмотрел на приближающийся Руан. В небе над городом уже свирепствовали истребители и штурмовики. Нижний край облаков освещался вспышками зенитных снарядов. Столбом стоял один и неумело шарил по небу второй луч зенитных прожекторов. Их во множестве пересекали маленькие самолёты, но ни один, ни второй луч не могли за них зацепиться, а потом оба они погасли, скорее всего подавленные штурмовиками. Александру не видны были бомберы, но, когда они сбросили свой смертоносный груз на город, огненным ковром взметнулось в небо пламя разрывов.

Загорелась красная лампа на двери пилотской кабины, и дверь сразу же открылась, выпустив бортмеханика самолёта.

– Минута до точки сброса! – проорал он, перекрикивая могучий гул двигателей, и пошёл в конец салона, открывать десантную дверь.

– Понял! Приготовиться. – Чернышков, как старший по званию, сам начал руководить выброской. Все десантники поднялись, защёлкнули вытяжные карабины парашютов на тросе, тянущемся по всей длине салона к выходной двери. Александр прошёл, внимательно осмотрев как крепление карабинов, так и внешний вид уложенных парашютов, вроде все в порядке, потом прошёл к уже открытой бортмехаником двери и замер в ожидании. Красную лампу сменила жёлтая, мигающая. Парашютисты повернулись лицом к выходу, и как только взревела сирена, а мигающая жёлтая лампа сменилась зеленой, майор скомандовал: – Пошёл! – Все ринулись в пустоту за дверью. Чернышков успевал хлопать каждого по плечу, следя одновременно за тем, чтобы шнуры, вытягивающие купола парашютов из укладки, оставались на привязи за бортом и не мешали следующему десантнику. Когда прыгнул крайний десантник, Чернышков прищёлкнул карабин и своего парашюта к тросу и сам, хлопнув по руке незнакомого борттехника, нырнул в черноту ночи.

Ему нравилось прыгать с парашютом, особенно нравились вот такие ночные прыжки. Только когда это в последний раз было? Ещё до войны, в училище Осназа ГРУ. Да на войне один раз, на лес, севернее Братиславы. Вот и сейчас Александр внутренне сжался, когда, пролетев слой пограничного воздуха, который обволакивает самолёт, словно кокон, он врезался во встречный, более холодный и неприветливый поток. Как в холодную воду нырнул. Потом сразу же пошёл парашют из укладки на спине, купол, а за ним и стропы заскользили по затылку, шурша по лётному шлему. Наконец купол хлопнул, наполнившись воздухом, и Александра по бёдрам хлестанули ремни упряжи. Он посмотрел вверх, определяя правильность раскрытия парашюта. Вроде все в порядке, вышел весь, перехлестов нет, хотя ночью и не видно ни черта, но подсвет от наземных пожаров даёт возможность разглядеть хоть что-то.

Поёрзал в упряжке, усаживаясь поудобнее, и затем начал осматриваться по сторонам, чтобы не влететь кому в стропы. Небо над Руаном покрылось полутора сотнями куполов. В стороне от места высадки на новый круг зашла девятка Ил-4, а транспортники, круто набрав высоту, скрылись в облаках. «Только бы зенитчики не включили прожектора, – подумал майор, – а то в воздухе начнётся бойня». Пара истребителей прошла над ними и устремилась прочь, должно быть, увидев какую-то привлекательную для штурмовки цель.

Земля начала приближаться все быстрее. Александр и его группа должны были приземлиться на центральный парк Руана. По опыту предыдущих боев они знали, что в парках обычно и расположены позиции зенитной артиллерии. Дай Бог, чтобы не малокалиберные скорострельные пушки. Те сразу изрубят десантников в капусту, не дав им приблизиться даже на расстояние автоматного выстрела. Но то ли штурмовики хорошо поработали, то ли нервы у французов дрогнули, но из темноты парка не последовало ни одного выстрела.

Чернышков, плотно сжав и чуть согнув ноги и зажмурив глаза, влетел в крону высокого дерева. Он успел ухватиться одной рукой за ствол и, сбивая ветки, полетел было вниз, но стропы, зацепившиеся за сучья, удержали его. Рядом, с хрустом и матерком, приземлялись другие десантники. Где-то вдалеке вспыхнула короткая перестрелка. «Началось!» – подумал майор и начал выбираться из неприятного положения, в которое попал, как муха в паутину.

Через минуту, спрыгнув с нижней ветки, он с рюкзаком десантника на плече быстрым шагом направился к центру парка. Мимо него сновали десантники, разбираясь по подразделениям, и это радовало сердце, все знают, что делать, приятно работать с опытными людьми. Там его встретил командир приданной роты капитан Черданцев, пожав руку, доложил о том, что потерь пока нет, но есть двое раненых, один приземлился на крышу дома и, упав на мостовую, сломал ногу. А второй сел верхом на забор, повредил паховые связки. И ещё о том, что захвачены три батареи 88-мм орудий, а также шесть 20-мм зенитных автоматов.

– Рации в порядке? – спросил Чернышков.

– В норме.

– Молодец. Установите связь с Пилипенко. А где сами рации?

– Там. – Капитан указал рукой, и они вместе пошли к ним.

Чернышков снял шлем, вытащил из РД фуражку и только после этого протянул руку к микрофону радиостанции.

– Финвал, я Кашалот, приём.

– Финвал на связи, здорово, Кашалот. Приём.

– Как там у тебя? Приём.

– Все в норме. Двое поломались при посадке, влетели в крыши домов, одного нет до сих пор, боюсь, в реку пришёл. Приём.

– Десять процентов! Не много ли для Осназа? Приём.

– Виноват. Но условия… ты сам знаешь. Предмостная площадь и мосты захвачены без боя, все разминировали, вишистов накрутили десятка четыре! Приём.

– Ладно, молодцы. Дальше пока все по плану, оставайтесь на месте. Смотри там, скоро рассветёт и начнётся… Приём.

– У вас как? Приём.

– Утром узнаешь. Твоя задача – мосты. Приём.

– Да понял я. Приём.

– Все, конец связи. Приём.

– Конец связи.

Капитан Черданцев со своими солдатами перетащили зенитные автоматы поближе к ограде парка. Сама ограда представляла собой каменный фундамент метровой высоты, и сверху – двухметровую металлическую вязь. Придумать что-либо лучше для обороны просто невозможно. Десантники разогнали из окрестностей парка солдат противника, встретив очередями из автоматов и зенитных «Эрликонов» ехавший на трех машинах отряд французов, и местных зевак. Где-то «надыбали» гусеничный трактор и с его помощью перетащили и установили в удобных для обстрела местах тяжёлые немецкие зенитки. Не дожидаясь рассвета, из этих пушек расстреляли здание мэрии, вызвав пожар и панику в городе. Небольшая группа десантников захватила здание телеграфа и почты, и вскоре в Руане перестали работать телефоны и другие средства связи. Город просто выпал из информационного поля Франции.