Разыскания истины - Мальбранш Николай. Страница 12

1 Бог не раскрывает нам идеи о нашей душе, потому наше познание о ней так несовершенно. Мы познаем душу особым внутренним чувством, или самосознанием, каковое, правда, никогда не обманывает нас, но оно говорит только о тех состояниях, которые мы пережили в личном опыте, а сущность души и все ее свойства известны нам скорее через противопоставление тому, что не есть дух. Сущность души составляет мышление (под мышлением Мальбранш понимает сознание). Возможно, что есть нечто в душе, предшествующее мышлению, но мы о том ничего не знаем.

2 «Жалкий Спиноза». «Воззрения нечестивые, дерзкие, неразумные...». См. также

Entretiens sur la metaphyslque. Vol. VIII, IX.

3 Шопенгауэр, который высоко ставил Мальбранша как мыслителя, проводя параллель между спинозизмом и истинным теизмом, ставит в заслугу последнему именно то, что ' он понимает отношение Бога к миру, как отношение причины к действию, каковое отношение предполагает, что причина и теоретически, по существу, и в действительности отделена от следствия и всегда пребывает сама по себе. «Слово Бог, добросовестно употребляемое, обозначает именно такую причину мира, соединенную с признаком личности. Наоборот, безличный Бог есть contradicrio in objecto».

ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ

29

пантеизм. Внеся в свою доктрину теорию умопостигаемой протяженности, Мальбранш настолько видоизменил ее, что она уже не укладывается не только в рамки дуалистического, но и монистического идеализма, и, как указывает Жоли,' ее правильнее будет причислить к идеалреалистическим системам, т. е. таким системам, которые стремятся и внутренний, и внешний мир возвести к одному общему и высшему началу. «Это реализм происхождения, сущности и ценности божественной». Сам Мальбранш не сознавал или не хотел видеть этого изменения: он упорно настаивал на том, что всегда был верен взглядам, высказанным в первом своем труде.

Поскольку Мальбранш проникнут аскетизмом и отвращается от мирских вещей, чтобы обратиться к Богу; поскольку он предполагает в душе постоянное усилие оставаться в непосредственном общении с Богом, принципом любви и силы; поскольку он унижает, почти уничтожает тварь перед Творцом, — он является мистиком, но мистицизм его чужд экстаза. Он говорит: «Очевидность предпочтительнее перед верой, ибо вера прейдет, но разум (Г intelligence) будет существовать вечно».2

Наше изложение воззрений Мальбранша имело в виду исключительно философскую их сторону: богословские теории оставлены незатронутыми, несмотря на то что они представляют немалый интерес и тесно примыкают к метафизике Мальбранша.

Мальбранш не оставил после себя школы,3 но влияние его было весьма сильным; его можно проследить не только на современниках:

Лейбнице, Боесюэте, Фенелоне, Бурсье и многих других, — но и в XVIII веке оно отразилось на всех мыслителях, боровшихся с сенсуализмом и материализмом. Самым видным представителем и самым близким по духу последователем Мальбранша был кардинал Жердиль (1718—1802). Влияние Мальбранша захватило XIX век, где проявилось в школе онтологов во Франции и Италии.4

Е. Смелое а

1 Я. Joly. Malebranche. Chap. II. Р. 11.

2 Traite de morale. Pt. 1, chap. II.

3 К ученикам его принадлежат Бернар Лами, аббат Ланион, Лелевель, англичанин Норрис (John Norris), Франсуа Лами, отец Андре, который написал книгу «О прекрасном», развив из намеченных в системе учителя положений эстетику и, сверх того, дав жизнеописание Мальбранша.

4 См. подробно о влиянии идей философии Мальбранша у Olle-Laprune. Malebranche. Т.Н.

ФИЛОСОФИЯ Н. МАЛЬБРАНША

Николай (Николя) Мальбранш (1638—1715) мало известен в России. Случилось так, что его философия не привлекла заслуженного внимания русских философов. В их трудах можно найти лишь спорадические замечания о ней. Не существует ни одного серьезного специального исследования о Мальбранше на русском языке. Между тем он достоин лучшей участи, так как является одним из ведущих философов XVII в. Николай Мальбранш стоит в одном ряду с такими его современниками, как Бенедикт Спиноза (1632—1677), Джон Локк (1632—1704), Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646—1716). В XVII в. он был столь же славен, сколь и они. В хронологическом отношении он даже первенствует: его основной, и самый известный, труд «Разыскания истины» вышел в свет в 1675 г., т. е. раньше их основных трудов. «Этика» Спинозы была опубликована в 1677 г., первое издание «Опыты о человеческом разумении» Локка появилось на книжных прилавках только в 1690 г., наиболее важные философские произведения Лейбница тоже изданы только в 90-х гг. XVII в. и в начале XVIII в. Локк и Лейбниц были хорошо знакомы с «Разысканиями истины»; Локк выступил с критикой этой книги, Лейбниц же писал, что окказионализм Мальбранша помог ему прийти к высоко ценимой им концепции предустановленной гармонии. Влияние идей Мальбранша испытали не только писатели XVII в., оно чувствовалось и в XVIII в., например Джордж Беркли (1685—1753) многим обязан Мальбраншу.

А вот в глазах русской философской общественности заслуги Мальбранша почему-то померкли в лучах славы его выдающихся коллег. На фоне нашего всеобщего невнимания к творчеству французского философа отрадным явлением стал выход из печати перевода «Разысканий истины». Он был осуществлен по инициативе Э. Л. Радлова в серии «Труды Санкт-Петербургского философского общества» и занял два выпуска. Первый выпуск датирован 1903 г. и содержит первую и вторую книги «Разысканий истины», а также первую часть третьей книги. Вторая часть третьей книги и все остальные книги оказались во втором выпуске, который вышел в свет только в 1906 г. По сообщению Радлова, печатание труда Мальбранша происходило при весьма неблагоприятных условиях. Издание было малотиражным и почти сразу стало библиографической редкостью. Это обстоятельство омрачает радость по поводу того, что труды Мальбранша наконец-то появились на русском языке.

ФИЛОСОФИЯ Н. МАЛЬБРАНША

597

Судя по всему, немногие ознакомились с появившимся переводом. Во всяком случае интерес к философии знаменитого француза не возрос. Поэтому очень и очень правильным следует считать решение издательства «Наука» переиздать перевод «Разысканий истины», этого поистине выдающегося памятника философской мысли XVII в. Оно пробуждает надежду на то, что Мальбранш будет все-таки оценен нашими философами по достоинству. С исторической точки зрения в «Разысканиях истины» может заинтересовать не только сгусток обсуждаемых Мальбраншем проблем, которыми жила западноевропейская философия XVII в., но и его своеобразный стиль, стиль объемистых трактатов тех времен. Материал изложен в «Разысканиях истины» в соответствии со строгим планом, и в то же время трактат изобилует всевозможными отклонениями, отвлечениями и повторениями. Но и для тех, кто занят современной нам философией, сочинение Мальбранша представляет немалый интерес, потому что многие проблемы, над которыми он размышлял, остаются проблемами и по сей день. Изучение трактата может оказаться стимулирующим для людей, все еще прилагающих усилия к тому, чтобы их решить.

Когда хотят дать общую характеристику философии Мальбранша, то прежде всего обычно говорят, что он картезианец. Это действительно так. Мальбранш является одним из самых видных картезианцев, даже, может быть, самым значительным представителем этого философского направления XVII в.

Картезианство Мальбранша — первое, что бросается в глаза при чтении «Разысканий истины». Автор трактата с величайшим почтением относится к «господину Декарту». Он считает Декарта светочем новой науки и новой философии. Он защищает Декарта от нападок, идущих как со стороны рутинеров-ученых, так и со стороны некоторых теологов, обвинявших автора «Рассуждения о методе» в том, что его учение противоречит отдельным положениям христианского вероучения. Будучи глубоко верующим человеком, принадлежа к духовному званию и занимаясь теологией, Мальбранш в то же время являлся горячим приверженцем новой науки и новой философии. В «Разысканиях истины» имеется много страниц, содержащих критику тех «ученых людей», которые свое призвание видели в том, чтобы разъяснять и комментировать трудные места в сочинениях Аристотеля и других древних философов, и которые голословно заявляли, что Галилей, Гарвей, Декарт заблуждаются только потому, что говорят нечто совсем новое и свое. По мнению этих «пользующихся репутацией ученых» людей, дело обстоит так: