Диалектический материализм - Митин Марк Борисович. Страница 19

Основным принципом научного познания махисты считают «принцип экономии мышления» или «принцип наименьшей траты сил». Согласно этому принципу, из двух систем, описывающих наш опыт, из двух различных теоретических построений следует выбирать наиболее «экономные», описывающие опыт с наибольшей простотой.

Из науки в целях «экономии» следует устранить всё то, что усложняет, загромождает описание ощущений, следует поэтому устранить материю, вещи, не зависящие от сознания, причинную связь явлений.

Новейшие махисты «углубляют» эту реакционную, антинаучную философию «учением о знаках» и «логикой отношений». Согласно этим «учениям», упорядочивающее, однозначное описание ощущений или переживаний совершается наукой посредством «знаков». Система знаний состоит из знаков (Шлик). Наука имеет дело не с отражением объективных вещей и их отношений, а с произвольно изобретёнными физико-математическими знаками, символами, обозначающими отношения между переживаниями субъекта. Из комбинаций знаков при помощи математических уравнений выводят новые комбинации, обозначаемые новыми знаками, и т. д. Развитие науки состоит, по мнению махистов, в совершенствовании построения этой системы знаков.

Реакционной игрой в абстрактные, математические бирюльки махисты хотят подменить развитие живого, объективного познания многосложной действительности. Здесь особенно наглядно обнаруживается, как их субъективный идеализм сочетается с механицизмом.

Для завершения своей философии современные субъективные идеалисты «изобрели» и логику, соответствующую «учению о знаках». Это — «математическая логика» или «логика отношений» (Рессаль). Логика отношений представляет собой новую систему знаков, измышленную для обозначения всех возможных отношений между знаками опытных наук. Логические знаки и символы произвольно группируются в новые уравнения на все лады. До более пустых, выхолощенных, бессодержательных и бесплодных конструкций, чем «логика отношений», философия не доходила ещё никогда. Если есть какой-нибудь смысл в этой «логике», то только один — создать ещё один выверт для отрицания объективной реальности. Основным принципом этой логической дребедени является всё то же изгнание материи, отрицание объективной реальности. Старая логика плоха, мол, потому, что допускала вещи и их свойства. Новая логика изгоняет вещи и их свойства и имеет дело с «чистыми» отношениями (т. е. не с отношениями между вещами, а с чистыми, бессодержательными отношениями, без соотносящихся предметов).

Так, не щадя сил, «очищают» современные идеалисты науку… от содержания, от смысла, от истины.

Первым, кто во всём его значении понял сущность современного кризиса естествознания, обнаружил его корни, вскрыл истинные тенденции, разоблачил реакционные манёвры эмпириокритицизма и показал, как следует бить махизм, как можно преодолеть кризис и как должно установить союз диалектического материализма с достижениями новейшего естествознания, — был Ленин. Словесные ухищрения не укрыли от него антинаучную, поповскую сущность махизма. Он не только гораздо глубже, последовательнее, нежели Плеханов, вёл борьбу с махизмом, всецело насыщая её партийностью, он сделал эту борьбу во много крат плодотворнее по своим результатам, установив связь между махистскими идеями и кризисом естественно-научных теорий и разоблачая реакционную природу эмпириокритической игры на этом кризисе.

Попутно Ленин исправляет допущенные Плехановым в полемике с махистами ошибки, в том числе ошибку в понимании Плехановым центрального понятия, вокруг которого сосредоточивается борьба, — понятия опыта. Плеханов поддался на махистскую уловку, что опыт-де понимается ими не как «средство познания», но как «предмет познания». Плеханов полагал, что если бы махисты придерживались понимания опыта только как «предмета познания», этим была бы стёрта грань между махизмом и материализмом. Но суть дела вовсе не в том, понимается ли опыт как предмет или как средство познания. Суть дела в основном вопросе философии: субъективен опыт или объективен, представляет ли опыт собой имманентное порождение сознания или опыт создаётся в процессе воздействия на субъект независимого от него внешнего мира и практического, преобразующего воздействия общества на внешний мир.

Плеханов в данном вопросе соскальзывает с материалистической позиции. Удовлетворяясь определением опыта как «предмета познания», он должен был притти к агностическому положению, — что предметом познания является опыт, а не объективная реальность.

Борьба Ленина против махизма имела особо важное значение, поскольку эти буржуазные, субъективно-идеалистические теории начали проникать и в ряды довоенной социал-демократии. В первую очередь влияние махизма сказывается на воззрениях социал-фашизма. Не только такие откровенные махисты, как Фр. Адлер, но и Каутский, с самого начала примиренчески относившийся к махизму, сейчас параллельно со своим превращением в социал-интервента всё больше смыкается с махизмом в своих философских убеждениях. В те годы, когда Ленин создавал свой «Материализм и эмпириокритицизм», в тёмные годы реакции после революционной грозы 1905 г. отдельные большевики стали на позиции махизма и скатились к меньшевикам. А. Богданов (отход которого от диалектического материализма завершился позднее его расхождением с большевизмом), т. Луначарский и др. перенесли модное реакционное учение на русскую почву. Работа Ленина нанесла сокрушительный удар всем этим теориям, свела счёты с «философскими безголовцами», шедшими на поводу у идеалистической реакции.

«Эмпириомонизм» Богданова представляет собой не что иное, как разновидность субъективного идеализма, и базируется на том же махистском понимании отношения бытия к мышлению. Терминологические ухищрения Богданова стремятся прикрыть идеалистическую сущность его учения, по никоим образом не устраняют его идеализма. Богдановский «эмпириомонизм» есть не что иное, как разновидность махизма.

Богданов, подобно остальным махистам, не выходит за пределы опыта. Исходным, первичным для него является хаос элементов. Эти элементы, — уже знакомые нам ощущения, оторванные от ощущающего человека и от вызывающих ощущения предметов, — чистые ощущения, ощущения вообще, мёртвая идеалистическая абстракция. Непосредственные комплексы, сочетания этих элементов образуют, согласно Богданову, психический опыт. Таким образом психический опыт признаётся непосредственным, существующим до природы. Физический опыт является следующей, высшей ступенью развития. Он является производным по отношению к психическому опыту, преобразованием, отражением последнего. Будучи субъективным идеалистом, Богданов не различает объективного, независимого от опыта и существующего до всякого опыта физического мира от физического опыта людей. Вместо того, чтобы понять психическое как производное по отношению к физическому, Богданов поступает наоборот: он объявляет физический мир областью «подстановки», в которой физический мир «подставляется» нами под психическое, т. е. даёт психологическое, идеалистическое объяснение. «Всеобщая теория подстановки» Богданова представляет собой лишь новое название для старого идеалистического решения основного вопроса философии. Последним звеном богдановской конструкции, следующим за «элементами», психическим и физическим опытом, является возникающее из него наше познание.

Подобная субъективно-идеалистическая позиция неизбежно приводит Богданова к отрицанию объективной истины и возможности объективного критерия истины. В самом деле, если независимой от опыта никакой действительности нет, то нельзя говорить о независимой от нашего сознания истине как об отображении объективной реальности. Истина понимается эмпириомонизмом субъективно, как то, что истинно для нас. Богданов думал устранить бесконечные противоречия прежнего субъективизма и избежать солипсизма тем, что вместо индивидуального опыта сделал центральным понятием своей философии «социально организованный опыт». Он надеялся таким образом отличить истинное, научное от ложного, суеверного. Объективность превращается у него в коллективность опыта, в общезначимость его для ряда людей. «Объективность физического мира в том, — писал он, — что он существует не для меня, а для всех». «Физический мир — это социально согласованный, социально гармонизированный, — словом, социально организованный опыт». Но этим Богданов в действительности не преодолевает идеализма и субъективного понимания истины. Сознание человечества, заменяющее сознание индивида, есть всё же сознание: сохраняется идеалистическое начало. Существование физического мира ставится в зависимость от общественного сознания, вместо того чтобы быть независимым от какого бы то ни было (также и социального) сознания и предшествовать ему. Общезначимый, «социально организованный» опыт вовсе не всегда является объективно истинным. Ведь и религиозные воззрения на длительном протяжении истории были «общезначимы» и «социально организованы», но от этого они отнюдь не стали истинными.