Диалектический материализм - Митин Марк Борисович. Страница 20

В своём учении о том, что истина не более, как «идеологическая форма, организующая форма человеческого опыта», эмпириомонизм таким образом распахивает ворота религии и прочей реакционной лжи.

В более поздних своих работах, написанных Богдановым уже после того, как Ленин разоблачил идеалистическую сущность его «эмпириомонизма», Богданов развивает якобы новое «тектологическое» учение — «всеобщую организационную науку». Здесь Богданов полностью остаётся на прежней субъективно-идеалистической, махистской позиции, в царстве элементов — ощущений и их системе комплексов. За множеством новых словесных выкрутасов кроется старая философская концепция. Этого, кстати сказать, не понял т. Бухарин, которого Богданову удалось обмануть, перерядив своё учение. Тов. Бухарин, как указывал Ленин, не понял идеалистического тождества богдановской «тектологии» и его «эмпириомонизма».

Оставаясь при прежнем решении основного вопроса философии, Богданов во «Всеобщей организационной науке» развивает на субъективно-идеалистической почве антидиалектические механистические взгляды. Он критикует материалистическую диалектику Маркса и Энгельса, заменяя принцип всеобщего развития «организационным процессом», закон единства противоположностей — механическим «столкновением противоположно направленных сил», «активностей», диалектику — механистической теорией равновесия (она будет рассмотрена в дальнейшем). В «Тектологии» мы снова имеем яркий пример того, как прекрасно уживаются друг с другом махизм и механицизм. Богданов пытается установить универсальные формы организации элементов, независимо от «организуемого содержания». Он измышляет научно бесплодные «универсальные законы», прилагаемые ко всем без исключения отраслям знания, без учёта их своеобразия. На деле все эти законы подбора, конъюгации, ингрессии и т. п. — пустые механистические схемы, энергетические и биологические ярлычки, наклеиваемые на надмеханистические и социальные процессы.

Не безынтересно отметить, что субъективно-идеалистические принципы находят себе убежище и в учениях «наших» современных механистов. Механистическое миропонимание, сводящее природу к перемещению тождественных бескачественных частиц, своей оборотной стороной должно естественно иметь признание качественных различий, данных в опыте, как чисто субъективных различий. Признав субъективность так называемых вторичных качеств, т. е. утверждая, что звуки, цвета и т. п. не что иное, как наши ощущения, а не отражение объективно существующих различий, Л. Аксельрод, С. Сарабьянов и их соратники пришли к более «общему» выводу о субъективности качества вообще. Для них качество — порождение сознания. Без субъекта нет качества объекта. Качественная определённость объекта зависит от различий субъектов и их точек зрения. Так например т. Сарабьянов отрицает объективную истину. Истин, по его мнению, столько, сколько субъективных установок, подходов.

Такие же элементы «стыдливого агностицизма», по выражению Ленина, и субъективизма мы находим и у т. Бухарина, для которого диалектика есть лишь одна из многих «точек зрения». Так отход от диалектического материализма влечёт за собой смычку с субъективным идеализмом. Подобное сочетание механицизма и субъективного идеализма, как мы видели‚ отнюдь не является случайным. История философии свидетельствует, что такое сочетание весьма обычно и естественно. Сведение всех явлений к механическому, бескачественному тождеству служит для субъективных идеалистов руководящим принципом систематизации, упорядочения, приведения к единству сложного многообразия наших ощущений. Отрицая объективную реальность, субъективисты считают задачей науки систематизацию опыта, «организацию» восприятии. Механизм служит для них наиболее удобным, экономным принципом организации.

К субъективному идеализму весьма близок и смыкается с ним в отдельных пунктах своих воззрений философский интуитивизм — направление, которое получило широчайшее распространение в буржуазной философии последних десятилетий и которое породило целый ряд модных философских школ в различных капиталистических странах. Виднейший представитель интуитивизма — философ французского империализма Анри Бергсон. Суть его учения, как и всего интуитивизма, заключается в том, что принижается и ограничивается разум, рациональное логическое познание в пользу иного, «высшего» метода постижения истины — непосредственного чутья, интуиции, инстинктивного проникновения в сущность вещей.

Наука, по мнению интуитивистов, способна доставлять лишь ограниченные, эмпирические истины, имеющие только практическую ценность. При помощи интуиции Бергсон обещает полное постижение объектов. «Либо вовсе невозможна философия, — заявляет он, — и всё познание вещей есть лишь практическое познание (не открывающее их сущности. — Авт.)‚ направленное на извлечение из них пользы (а не на познание истины. — Авт.)‚ или философствование состоит в том, чтобы при помощи напряжения интуиции проникнуть в самый объект».

Интуицией Бергсон называет «тот род чувствования или симпатии, посредством которого мы проникаем во внутрь предмета, чтобы слиться с тем, что в нём есть единственного и следовательно невыразимого»^[59]. Злейший враг материализма, Бергсон обставляет свой призыв к поискам «невыразимого» путём мистического «вчувствования» и свою критику научного познания объективной действительности множеством якобы учёных соображений и тонких софизмов, фальсифицируя в своих целях естественно-научные данные.

Так Бергсон исходит из разрыва пространства и времени. Время, понимание которого Бергсон идеалистически искажает, придавая ему чисто психологический смысл, он противопоставляет пространству как живое начало мёртвому, подвижное, творческое, духовное — инертному, безжизненному материализму. При этом движущийся, живой мир он понимает таким образом, что «есть изменения, но нет вещей, которые изменяются. Изменения не нуждаются в носителе. Есть движение, но нет необходимо неизменных предметов, которые движутся: движение не заключает в себе никаких движущихся тел».

Здесь явно сказывается родство интуитивизма и субъективного идеализма. Изучение материальных движущих сил вселенной Бергсон подменяет верой в «жизненный порыв», который, согласно интуитивизму, составляет подлинную основу всякой жизненности и развития. Разумеется всё завершается мистической верой в потусторонний мир и бессмертие души и приводит к прямой поповщине. «Из всего этого, — пишет Бергсон‚ — ясно следует понятие творческого и свободного бога, который порождает как материю, так и жизнь и чьё стремление к творению продолжается со стороны жизни развитием видов и образованием человеческих личностей».

Бергсон отнюдь не является исключением среди буржуазных философов современности. Поворот к мистицизму характерен для всех современных буржуазных «властителей дум». Ту же тенденцию, хотя и в иной форме, мы встречаем и у другого философского столпа загнивающего капитализма — у стремящегося к объективному идеализму, но впадающего в субъективизм Эдмунда Гуссерля. Гуссерль провозглашает новую науку — феноменологию, которую он объявляет «основной философской наукой». Феноменология отвлекается от всего реального мира, она не имеет дела с реальными, совершающимися во времени и пространстве явлениями. Она имеет дело с «ирреальными явлениями», с «идеальным бытием», со «смыслами», «значениями», с «миром эйдоса» (идеальной сущности). Будучи направленной на сознание, феноменология имеет в виду не реальные проявления человеческого сознания, не психические процессы. Она «очищает» сознание от всего индивидуального, психического, имеет дело с «чистым», внеиндивидуальным «я», с «абсолютным сознанием», с «сущностью» сознания. Феноменология Гуссерля — «наука» чисто описательная. Она не опирается на логику, не имеет последней в качестве своей предпосылки. Феноменология предшествует логике. Она ничего не объясняет, ничего не доказывает, а лишь описывает непосредственно данное в «идеальной интуиции». Феноменология, по словам Гуссерля, должна быть чисто описательной дисциплиной, исследующей при помощи чистой интуиции сферу трансцендентального чистого сознания. Непосредственное «узрение сущности», «чистая идеальная интуиция» — таковы методы этой, с позволения сказать, «науки». «Философия, — утверждает Гуссерль‚ — в своей научной работе принуждена двигаться в атмосфере прямой интуиции, и величайшим шагом, который должно сделать наше время, является признание того, что при философской в истинном смысле слова интуиции, при феноменологическом постижении сущности открывается бесконечное поле работы»^[60]. Таково одно из последних слов буржуазной философии.