Дети Дюны - Герберт Фрэнк Патрик. Страница 41

Алия нарушила молчание, сделав жест Свободных, подняв руку и горизонтально изогнув кулак. Жест она сопроводила традиционным бранным выражением, означавшим «Иди ты в тайфун». Она явно рассматривала себя как единственно логичную цель для убийц, и этим жестом высказывала возмущение полному хаотичных угроз миру. Она давала понять, что сметет ветром смерти любого, кто нападет на нее.

Айдахо почувствовал, что любые протесты беспомощны. Он видел, что она его больше не подозревает. Он должен вернуться в Табр — и она рассчитывает, что похищение леди Джессики будет осуществлено идеально. Он поднялся с дивана, обуянный адреналиновым приливом гнева. «Если б только целью и вправду была Алия! Если б убийцы могли добраться до нее!» На мгновение он положил руку на собственный нож, но не по нему было совершить такое. Намного ей лучше, думал он, умереть мученицей, чем жить опозоренной и затравленной в песчаную могилу.

— Да, — Алия неправильно истолковала проявление его чувств как беспокойство за нее. — Лучше тебе поспешить в Табр, — и подумала: «Как глупо с моей стороны подозревать Данкана! Он принадлежит мне, а не Джессике». Это — требование племен — выбило ее из колеи, подумалось Алии. Она беспечно помахала на прощание уходящему Данкану.

С чувством безнадежности Данкан вышел из Палаты Собраний. Алия не только ослеплена чужеродной одержимостью, но при каждом кризисе становится все более невменяемой. Она уже пересекла опасную точку — и обречена. Но что он может сделать для близнецов? Кому он может довериться? Стилгару? Но что Стилгар сумеет сделать кроме того, что и так им делается?

НЕ ЛЕДИ ЛИ ДЖЕССИКЕ?

Да, он рассмотрит такую возможность — но Джессика может быть слишком глубоко вовлечена в заговор Бене Джессерит. Он не питал особых иллюзий насчет этой жены из рода Атридесов. По велению Бене Джессерит она может оказаться способной на что угодно — даже на то, чтобы обратиться против собственных внуков.

Глава 22

«Почему Алия хочет, чтобы я провела вместе с ней утреннюю аудиенцию? — гадала Джессика. — Они не проголосовали за мое возвращение в Совет». Джессика стояла в приемной перед Большой Башенной Залой. Где-нибудь не на Арракисе сама огромная приемная уже считалась бы быть достойной. Под руководством Атридесов, здания Арракина стали еще даже более гигантскими после концентрации богатства и власти, и это помещение казалось сгущенным воплощением дурных предчувствий Джессики. Не любила она эту комнату, с ее изразцовым полом, изображавшим победу ее сына над Шаддамом IV.

Она поймала отражение своего лица в отполированной пластальной двери, ведшей в Большую Залу. Возвращение на Дюну заставило ее проводить сравнения — и в своем лице Джессика видела лишь признаки старения: появились крохотные морщинки на овальном лице, взор густо-голубых глаз сделался слабее. Она еще помнила, как у ее синих глаз были белки. Только благодаря осторожным манипуляциям специалистов ее волосы продолжали оставаться блестяще бронзовыми. Нос ее оставался маленьким, губы цветущими, а тело стройным, но даже тренированные Бене Джессерит мускулы не могли не уступать потихоньку течению времени. Кто-то мог не заметить этого и сказать: «Ты нисколько не изменилась!» Но закалка Вене Джессерит была обоюдоострым мечом — маленькие изменения редко ускользали от тех, кто ее прошел.

И отсутствие маленьких изменений в Алии не осталось незамеченным Джессикой.

Джавид, распорядитель Алии, стоял в огромной двери, выглядя нынче утром очень официально. Джинн в широких одеждах, циничная улыбка на круглом лице. Джавид был для Джессики парадоксом: хорошо откормленный Свободный. Заметив, что ее внимание обращено на него, Джавид понимающе улыбнулся и пожал плечами. Не сказать, что с подобающим почтением к Джессике — и намеренно непочтительно. Он ненавидел Атридесов, но, если верить слухам, Алии он служил не одним единственным образом.

«Вот поколение пожимающих плечами», — подумала Джессика, увидев его жест. — «Он знает, что я слышала рассказы о нем, и показывает, что ему на это наплевать. Наша цивилизация вполне может умереть от безразличия, прежде чем падет жертвой внешнего нападения».

Стражам, которых Гурни приставил к ней перед отправкой к контрабандистам в пустыню, не по душе было, что она отправляется сюда без их сопровождения. Но, как ни странно, Джессика чувствовала себя в безопасности. Пусть кто-нибудь превратит ее здесь в мученицу — Алии после этого тоже не выжить. И Алия не может не понимать этого.

Когда Джессика не откликнулась на его ухмылку и пожатие плеч, Джавид кашлянул — только практикой достигаемая гортанная отрыжка. Это прозвучало как тайный язык. Он говорил: «Мы-то понимаем чушь всей этой помпы, миледи. Разве не удивительно, во что можно заставить верить людей??

«Удивительно!» — согласилась Джессика, но на лице ее никак не отразилась эта мысль.

Приемная была уже полным полна, люди Джавида впустили всех, кому дозволено было обратиться со своим ходатайством на аудиенции сегодняшнего утра. Внешние двери уже закрылись. Просители и служители держались на вежливом расстоянии от Джессики, но отметили, что она в простой черной абе Преподобной Матери Свободных. Много это возбудит вопросов. Ни одного знака отличия жречества Муад Диба на ней нет. Слышались приглушенные разговоры. Народ делил свое внимание между Джессикой и небольшой боковой дверцей, из которой должна появиться Алия, чтобы провести всех в Большую Залу. Джессике было очевидно, что старые предписания, точно определявшие этикет Регентства, заколебались.

«Мое прибытие сюда само по себе способствовало этому», — подумала Джессика. — «Но я прибыла, потому что Алия меня пригласила».

Подмечая признаки беспокойства, она поняла, что Алия умышленно тянет время, чтобы определилось направление всех неуловимых течений среди собравшихся здесь. Алия, конечно, смотрит в потайной глазок. Немногие тонкости поведения Алии ускользали от Джессики, и с каждой минутой она все больше убеждалась, как же была права, приняв на себя миссию, которую навязывал ей Бене Джессерит.

— Нельзя позволить, чтобы дела и дальше шли по такому пути, доказывала ей глава делегации Бене Джессерит. — Наверняка признаки порчи от тебя не ускользнут — от тебя прежде всего! Мы знаем, почему ты нас покинула, но знаем также твою выучку. Тебе ни в чем не отказывали, давая тебе образование. Ты исповедуешь Паноплиа Профетикус, и ты обязана знать, когда озлобленность могучей религии угрожает нам всем.

Джессика, смотревшая в окно замка Келадан на нежное начало весны, задумчиво поджала губы. Ей не хотелось пускать свои мысли по подобному логическому пути. Один из первых уроков Бене Джессерит — соблюдать вопрошающее недоверие ко всему, что является под личиной логики. Но ведь и члены делегации это знали.

Как же влажен был воздух тем утром, подумала Джессика, оглядывая приемную Алии. Как свеж и влажен. А здесь влага в воздухе была потной, пробуждающей в Джессике неуютное чувство, и она подумала: «Я вернулась на пути Свободных». Воздух был слишком влажен в этом надземном съетче. Что стряслось со Смотрителем Влаги? Пол никогда бы не допустил подобной расхлябанности.

Она заметила, что Джавид, с его бодрым и спокойным лоснящимся лицом, как будто и не замечает неполадки с влажностью в воздухе приемной. Плохая выучка для рожденного на Арракисе.

Члены делегации Бене Джессерит пожелали знать, требует ли она доказательств их обвинений. Она сердито процитировала им в ответ одно из их собственных руководств: «Все доказательства неизбежно приводят к теоремам, у которых нет доказательств. Все, что мы знаем, известно нам потому, что мы хотим в это верить».