Принцесса по приказу (СИ) - Каблукова Екатерина. Страница 20
Внутри тоже было непереносимо жарко, но, во всяком случае, крыша защищала нас от солнца. Наши сопровождающие все вместе взобрались на скамью кучера, щелкнул хлыст, и карета покатилась по потрескавшейся дороге, поднимая столбы пыли.
Уже на пятой минуте я проклинала и свою любовь к авантюрам, и графа, обманом заманившего меня сюда, и саму дорогу, по которой мы ехали. Карета действительно оказалась ящиком на колесах, и я всем телом ощущала каждый ухаб. Почти в отчаянии я посмотрела на Далию, которая сидела напротив меня совершенно расслаблено, устыдилась и попыталась последовать ее примеру.
Я проснулась оттого, что наше средство передвижения остановилось.
На неудобных подушках тело затекло, вдобавок голова просто раскалывалась от запаха лаванды. Далии в карете не было. Зато был прекрасно слышен ее пронзительный голос. Судя по всему, она отчитывала Боневенунто. Я с трудом поднялась и вышла из кареты.
Они стояли друг напротив друга, служанка – по обычаю, уперев руки в бока, художник – слегка затравленно оглядываясь в сторону своих приятелей, словно надеясь на помощь, но те предпочли сделать вид, что очень заняты лошадьми.
- Что здесь происходит? – негромко спросила я. Далия повернулась ко мне:
- Мадонна! Вы проснулись! Представляете, этот остолоп, - она кивнула в сторону Боневенунто, - предлагает нам заночевать в клирахе!
- Предпочитаешь ночевку под открытым небом? – устало огрызнулся он, - Постоялый двор занят. Буквально за час до нас туда приехал знатный господин из Наполио и занял все комнаты.
- Так перекупи их!
- Не могу.
- Почему же? – не поняла женщина.
- Потому что это сорвет легенду, - негромко пояснила я. – Бедная госпожа не может перекупить дом, не так ли?
- Мадонна! Все в точку! – обрадовался Боно, - вот сразу видно, что у вас нет недостатка в мужчинах!
- Это еще с чего? – насторожилась я. Далия фыркнула и отошла в сторону. Боневенунто проводил ее озорным взглядом:
- Мужчины любят умных и красивых женщин!
- Только женятся на дурах. – пробурчала я, - Если на постоялом дворе мест нет, то нам придется ехать до следующего?
- Боюсь, мадонна, это очень далеко, это – старый тракт, - заметил художник, - Мы специально поехали им, чтобы привлекать меньше внимания.
- Тогда остается лишь ночевать под открытым небом?
- Ну… - протянул он, - Здесь неподалеку есть клирах…мы можем попросить пастырей о ночлеге, они не имеют право отказать нам.
- Пастыри? - я задумалась. С одной стороны, мне не хотелось привлекать к себе внимание, памятуя о последствиях удара магической молнией в спальню на вилле графа. С другой – ночевать под открытым небом я не любила. К тому же вспомнилась старая истина. Что прятаться лучше всего там, где тебя не будут искать, да и кто заподозрит бедную женщину, путешествующую в окружении нескольких слуг. Я огляделась по сторонам. И Далия, и Боно с тезками ангелов-хранителей моего города стояли и выжидающе смотрели на меня.
- Поехали в клирах, - сдалась я. Путь не занял много времени, и вскоре мы стояли у мрачных стен, в темноте казавшихся почти зловещими. Боно слез с облучка и громко постучал в ворота специально прикрепленным молоточком. С третьего удара смотровое окошко распахнулось. После достаточно эмоционального разговора, где сторож утверждал, что все беды от женщин, а художник не менее горячо настаивал, что это не повод оставлять мадонну ночевать под открытым небом, ворота распахнулись, и мы въехали во двор.
В дрожащем свете гль’ойнов я видела, что двор покрыт булыжниками, а вокруг высятся крепостные стены. Несколько мужчин в длинных одеяниях на манер римских тог стояли неподалеку и с явным недовольством смотрели на нас.
- Это клирах святого Базилика, - прошептала мне в ухо служанка, - мужчины здесь не любят женщин, ибо считают, что мы – самый большой грех, который допустил на земле наш Создатель. Поэтому они носят белые одежды, блюдут целомудрие и постоянно повторяют хвалебные речи своему святому, открывшему глаза на греховную сущность женщин.
Мужчины действительно что-то постоянно шептали. Боневенунто, распорядившись насчет отдыха лошадям, подошел к нам:
- Мы с ребятами заночуем у святош в зале для паломников, а вам придется пройти в гостевой дом, где вас закроют до утра. Только на этом условии они согласились пустить нас.
- Что значит - закроют? – напряглась я.
- Таков обычай, - художник пожал плечами. Я сердито посмотрела на него:
- Неужели ты не можешь вспомнить какой-нибудь закон?
- Вспомнить-то могу, но пастыри подчиняются лишь Истинному Пастырю, чей престол находится в Лаччио, так что мы лишь попросту сотрясаем воздух…
Я с досадой поморщилась. Признаюсь, что с художником и его людьми мне было бы спокойнее.
- К сожалению, лошади устали, да и на дороге уже ничего не видно, - вздохнул Боневенунто. Его тоже не радовала перспектива такой ночевки.
- Вы готовы? – раздался за спиной слишком приятный вкрадчивый голос. Я нерешительно посмотрела на своих сопровождающих, затем на этих мужчин в белых одеяниях. Их взгляды мне не понравились.
- Мы идем, пастырь, - откликнулась Далия.
- Сейчас, - мгновенно приняв решение, я потянула Боневенунто за рукав, - Дай мне свою шпагу!
- Что? – он слегка опешил.
- Шпагу, живо! – я сделала вид, что расправляю юбки, загородив собой художника, он отстегнул ножны и протянул их мне, я схватила их и постаралась как можно быстрее спрятать клинок в складках ткани. Благо в темноте он был не слишком заметен. Сердце тревожно колотилось, когда я подошла к мужчинам и улыбнулась:
- Простите, пастырь, мне нужно было убедится, что слуги выполнят мои распоряжения.
- В этом нет нужды, мужчина всегда поступит разумнее, чем скажет женщина…
- Особенно если она ему пять раз это напомнит! – не удержалась я. Далия прикусила губу, скрывая улыбку, головорезы, сопровождавшие нас, расхохотались.
- Пастырь, простите наших спутников, они лишь грубые воины, - служанка попыталась сгладить впечатление, но не думаю, что ей это удалось. Недовольно посматривая на нас, один из мужчин в белых одеяниях проводил меня и Далию вглубь двора.
Пройдя под аркой, мы вышли в сад. В свете единственного гль’ойна мы едва различали тропинку, которая привела нас к небольшому домику, стоявшему в окружении каких-то ароматных кустов: не то жимолости, не то жасмина. Место было очень глухим и тихим. От этого тревога, снедавшая меня, лишь усилилась, и я крепче сжала шпагу, чуть вытащив ее из ножен.
- Прошу, - безучастно кивнул наш провожатый, подождал, пока мы зайдем, и запер за нами дверь. Громыхнул засов. Гль’ойн задергался, затем выровнялся, освещая пространство. Мы с Далией переглянулись и вздохнули.
Дом оставлял желать лучшего. Побеленные и давно потрескавшиеся стены, на одной из них, напротив двери, висело небольшое продолговатое панно из полированного темного дерева, на котором был изображен одноглазый человек, висящий вниз головой, по всей видимости, аналог нашего распятия. За занавеской из небеленого полотна, делившую комнату на две неравные части, обнаружились бадья с еле теплой водой, несколько льняных полотенец и кувшин для умывания. Желание искупаться было велико, но я лишь обтерла лицо влажным полотенцем, уже жалея о решении приехать сюда.
Затем вновь вышла в комнату. Далия тем временем раскладывала наш нехитрый скарб на одной из кроватей. Я прошлась по комнате и попыталась посмотреть в узкие окна.
Они были закрыты ставнями и заперты снаружи, я внимательно осмотрела их, заметила щели, через которые, в случае чего, можно было шпагой попытаться поддеть засов. Тишина действовала на нервы.
Под удивленным взглядом Далии я вытащила оружие, слегка согнула его сначала в одну сторону, затем в другую, проверяя на крепость, затем встала в позицию.
- Мадонна, откуда… - служанка внимательно посмотрела на витую гарду: причудливо сплетенные листья виттиса - Это же шпага Боно!
- Верно! – подтвердила я, - раз уж нас заперли здесь без охраны, не оставаться же без оружия?