Хорёк (СИ) - Иванников Алексей Алексеевич. Страница 13

Моя функция заключалась в том, чтобы добраться до самых последних тайников клиента: мы должны были выудить у него даже то, что он скрыл от посторонних глаз в абсолютно неожиданном месте, и именно тут выходили на авансцену данные природой способности. Моя ловкость рук, моя изворотливость, мой ум наконец: именно эти качества помогали докапываться до какого-нибудь тайного кармашка, скрытого в глубине куртки или обнаруживаемого в штанах в нижней части ляжки. Мои чувствительные пальцы ощущали каждый всхлип клиента, каждый его порыв и желание вырваться из нашего тесного общества, когда же я совсем близко подбирался к главному заветному тайнику, то именно руки получали ясный чёткий сигнал, и я доводил дело до конца.

Без денег терпила сразу стухал, он был нам больше неинтересен, но ведь он мог устроить шум и позвать милицию, которая, при неудачном для нас раскладе, могла оказаться где-нибудь неподалёку. Так что иногда требовалось и некоторое физическое воздействие: пока Штырь и Борька держали обгадившегося клиента, а я распихивал добычу по карманам, Колян делал несколько контрольных ударов. Бил он в живот и солнечное сплетение, освоенные техники позволяли Коляну не самыми могучими ударами вырубить возвышавшуюся перед ним громадину. После чего его бережно укладывали в тихом месте на травку, и мы радостно возвращались в логово. Ну, то есть в качалку.

Что касается делёжки заработанного, то у нас сразу сложилась такая система: Колян получал сорок процентов, мы же – остальные – по двадцать. Точнее, он выделял нам по двадцать процентов из того, что считал своим в-общем-то заработком. Он как бы организовал и придумал такой промысел, мы же – остальные – были его наёмными сотрудниками.

Меня лично такое восприятие вполне устраивало: оно снимало с меня лишнюю ответственность. В конце концов я никого не хватал и не бил: что бы могли предъявить мне в случае поимки? То, что я рылся в чужих сумках и карманах? Но ведь не я заставлял отдавать деньги: я выполнял лишь маленькую вспомогательную функцию, просто делал это добросовестно и качественно. И именно это, возможно, и помогло мне и спасло меня, когда дело дошло наконец до расплаты.

Вы же понимаете, что далеко не все пострадавшие просто тихо шли домой и предавались унынию. Были, наоборот, те, кто рвался в бой и горел желанием свести счёты. Но тут нас спасала родная ментовка. То есть: я имею в виду те порядки, которые царят в милиции. И тогда тоже царили.

Ну вы же знаете: когда приходит помятый такой кадр в отделение и начинает качать права, вспоминая о вечернем происшествии: то как к нему относятся? Посылают подальше, отфутболивают изо всех сил, или даже грозятся его самого отправить на освидетельствование. Если не отстанет и будет и дальше отвлекать ментов от их важных дел. Чтобы менты прониклись доверием: тут ведь нужны дополнительные обстоятельства. Например, социальный статус терпилы: какая-нибудь его корочка, из-за которой ментам – хочешь не хочешь – придётся-таки заняться нудным мелким делом. Поскольку иначе им такое могут устроить, что не приведи господи.

Так вот после долгой серии вполне удачных вылазок, когда нами явно никто не интересовался, мы сделали глупость. Мы взяли в оборот не простого обычного балбеса – нет! – в нашу засаду угодил уже взрослый серьёзный такой мужик, на портфель которого соблазнился Колян. Солидное кожаное изделие, по мысли Коляна, должно было содержать ценные предметы, а в кошельке плешивого уже мужичонки лежало много денег.

Денег там оказалось действительно достаточное количество – рублей сто – но с вещами получился облом: найденные бумаги мы потом выкинули на помойку. Но ещё больший облом ждал нас через несколько дней, когда нагрянувшие менты, можно сказать, прервали на взлёте наши карьеры. То есть мне как раз повезло – дико повезло! – что в том вечернем происшествии с лысым мужиком моё участие ограничилось самым минимумом. Он даже, по-моему, не совсем понял, кто я такой и что мне надо, когда в темноте я обыскивал его карманы, и во всяком случае, я как-то выпал из его поля зрения. Потому что когда я вечером – как обычно – спустился в качалку – то вся компания уже находилась в сборе и тихо скулила, сидя в наручниках в компании нескольких ментов, меня же никто не задержал. Щуплый и заморённый вид сыграл в мою пользу: менты только спросили, что здесь надо такому карапету как я – а в двенадцать лет я тянул лишь на десятилетнего – после чего я быстро слинял. Парни держались: было видно, что, несмотря на расквашенный нос Колян не собирается так просто сдаваться сам и сдавать своих. Штырь и Борька были подавлены, но и они не предали: в течение нескольких дней я с тоской ждал, что вот сейчас раздастся звонок в дверь, и мент – здоровая орясина – наденет мне на лапки наручники, а потом отправит туда, где ждут уже обречённые Колян, Штырь и Борька. Но такого не случилось: они так и не выдали своего маленького помощника, позволив мне без сложностей закрыть эту часть жизни и начать новую с чистого незапятнанного листа.

IV

Здравствуйте, здравствуйте. Быстро вы добились нового свидания, не ожидал я увидеть вас всего через две недели. А то мне начальство в прошлый раз даже скандал устроило: долго я вас тогда своими воспоминаниями третировал. Ничего так воспоминания: школа молодого бойца, можно сказать. То есть начинающего гопника, обещавшего так много и со временем оправдавшего обещания. Но это всё уже потом, потом, а тогда я ещё только осваивался в профессии, пробуя себя в разных качествах. Неужели вы думаете, что простое щипачество могло устроить меня, вертевшего в уме уже тогда разные схемы и комбинации? Кое-кто из олигархов – ныне процветающих и хвастающих своими свалившимися на них богатствами – мог бы кое-чему у меня поучиться! Они ведь заявляют, кажется, что получили состояние как награду за то, что они такие умные и способные, совершенно оставляя в стороне те жульнические пройдошеские схемы, которые использовали в реальности. И на каждом их них трупов-то побольше будет: чем на мне. Просто мне свои сложности пришлось решать самому, не прибегая к помощи посторонних людей: так уж сложилось, и именно поэтому я сижу тут, а они красуются на обложках газет и в списках Форбс. А почему? А потому, что они оказались в самое нужное время в самом нужном месте, меня же туда и на пушечный выстрел не подпустили.

Я понимаю: меня и не должны были подпустить, элитные места там ведь бронировались заранее, так что если кто-то посторонний хотел бы влезть: то пришлось бы кого-то выкидывать, ну, или – копытами вперёд… Хотя… Расхвастался я что-то сегодня, в самом деле ещё подумаете, что я бывший олигарх: просто маленький такой.

К сожалению: не так это. Я мог бы наплести и наврать с три короба – как я лихо обувал и окучивал многочисленных лохов и терпил – чем, собственно, олигархи и заработали себе состояние. Но нет: с лохами я работал поштучно, можно сказать индивидуально, так что где мне… Хотя когда я простился с Коляном, до этого было ещё далеко: игры в расшибалочку на деньги мало что давали – меня ведь уже знала каждая собака, не рискуя больше кошельком и репутацией. Да и я тоже опасался: пару раз расползавшиеся по школе слухи о моих сомнительных заработках заставляли классную руководительницу устраивать допросы с пристрастием, и только сознательно придурковатый вид отводил от меня лишние подозрения. Они просто не решились копнуть поглубже, а то могли бы найти много для себя интересного! Именно тогда я попробовал клей и ещё кое-какие вещи, хотя далеко эти увлечения, к счастью, не зашли. Но впервые они случились не в школе: у меня ведь бывали и другие возможности. Например? Ну, летом мать несколько раза отправляла меня в пионерский лагерь, и лагерем был совсем не «Артек». Порядочки там процветали те ещё: надо же было куда-то на лето девать мелких гопников, за кем ещё следили родители, не позволяя им совсем опуститься и пойти по кривой дорожке. Те, кто из порядочных семей: они ведь могли отсидеться на даче, как Сергей – мой одноклассник и единственный друг. Кое у кого ещё имелись бабушки-дедушки где-нибудь в деревне: а я ведь выглядел голодранцем, так что лагерь – это было как раз для меня!