Хорёк (СИ) - Иванников Алексей Алексеевич. Страница 15

Я про травку. Расспрашивавшие меня раньше следователи совершенно не интересовались моими прошлыми делами и подвигами, ну ещё бы: на фоне пяти трупов всё прочее выглядит таким мелким и незначительным! Но поскольку вас интересует не только апофеоз, так сказать, моей карьеры, то хочу ещё кое-что рассказать. Теперь мне за это ведь ничего уже не будет, да и кому интересны мелкие подробности двадцатилетней давности: только вот вам если? Вы знаете: общение с вами ведь помогает мне жить, я как-то даже зауважал себя, ну и тем более тюремное начальство… Они ведь видят: вы приходите именно ко мне, и наше общение вам что-то же даёт – ну даёт же?! Так что теперь у меня нет никаких ограничений в получении книг, и газеты я получаю раньше всех. Я даже взял на себя наглость и попросил выписать пару журналов: по научной тематике. Вряд ли они на такое сподобятся, но в последнее время я читаю случайно завалявшиеся здесь номера «Науки и жизни», десятилетней, правда, давности. Если они боятся, что я ищу способ, как подпилить решётки и выбраться наружу, то напрасно боятся: хрен отсюда кто когда выберется! Так что у меня ещё одна просьба: вы не можете попросить их? Ну, выписать хотя бы «Науку и жизнь»? Ладно?

Что же касается травки: то в старших классах школы это стал мой главный заработок. После того, как игры на деньги накрылись медным тазом – никто не хотел больше рисковать – а Коляна с корешами отправили в колонию, у меня оставались только мелкая фарцовка и щипачество. Но что могли дать мелкие спекуляции – два-три тюбика клея в месяц и пробные – не больше того! – выходы на большую охоту? Хотя иногда мне везло. Классе в седьмом я взял первую настоящую добычу. Что это было? Кошелёк! Причём его не могли не украсть: если бы это не сделала моя быстрая шаловливая лапка, то спустя короткое время он исчез бы в чьём-то другом постороннем кармане, заставив хозяина навсегда проститься с несколькими сотнями рублей, что сильно распирали матерчатую оболочку.

Несколько сотенных – ещё советских дореформенных! – бумажек плотным комком обвивали двадцатипяти– и десятирублёвые купюры, заставляя завидовать хозяину кошелька – уже бывшему, сделавшему такую глупость. Торчавшее из кармана куртки плотное образование просто не могло не привлечь чьего-то – в данном случае моего – внимания, так что я всего лишь выполнил роль санитара леса: нашего каменного и бетонного леса, в котором никому не позволительно так глупо провоцировать судьбу и играть у неё на нервах.

Однако это была редкость – большая редкость! – что и заставляло меня постоянно думать о новых источниках доходов. Именно тогда я начал задумываться о будущей карьере и о том, чем хотел бы заниматься дальше. Мать всегда говорила мне: ищи работу чистую, не связанную с большими физическими усилиями или копанием в жуткой непролазной грязи, когда в конце дня ты сам уже не помнишь, на каком свете находишься или кто ты на самом деле: человек или, к примеру, вонючая жирная свинья. Свиньёй мне быть, разумеется, не хотелось: хоть я и видел жирных тварей до определённого момента лишь по телевизору, не передававшему всей их несусветной вони, но я заранее не любил их. Мать знала, что говорила: она сама часто уставала на своей работе, ведь она целый день барахталась в огромной раковине, куда все сплавляли грязную обляпанную едой посуду. Вряд ли кто-то мог ей позавидовать: она в компании ещё с одной посудомойкой обеспечивала целую большую школу, получая не самую могучую зарплату, так что совершенно понятно было, что мать хотела мне совсем другое.

Но мою судьбу решили способности: до какого-то момента мать даже не знала о них и потому надеялась, что яркие школьные успехи позволят поступить в институт и закончить его. Вполне возможно, именно так всё и случилось бы: если бы я не попался и не получил первый срок. Но об этом я потом расскажу.

В школе же, как я говорил, я неплохо зарабатывал на травке. В-основном на анаше, насколько я понял, ну это по-всякому бывало. Как я вышел на такое дело? Да просто! Помните, я говорил про магазинчик хозтоваров, где покупал клей и другие вещи? И установил в конце концов контакт с продавцом, всегда стоявшим за прилавком. Так вот: однажды, когда я тусовался там, рассматривая товары, он попросил меня об услуге. Он всего лишь предложил отвезти посылочку в определённое место и передать её нужному человеку. За услугу же он сунул пятёрку. Нет, вы только представьте себе: я, можно сказать, мелочь по карманам тырил, сшибал по два-три рубля на весьма сомнительных операциях, а тут – всего лишь за доставку посылочки – мне без всяких вопросов сразу отваливали пятёрку!

Разумеется, я согласился. Знал ли я, что в посылке? Нет, конечно, но когда Николай Наумович – да-да, моего первого настоящего крёстного отца звали именно так! – передал мне пакет, я, разумеется, прощупал тугой плотный свёрток. Еда?! Это могло быть похоже на еду, но кто стал бы платить такие деньги за доставку палки колбасы или нескольких консервных банок? Принюхавшись, я уловил незнакомый запах, а дальше уж сработали интуиция и ум, и я примерно догадался: что там такое.

Хотя не совсем так всё было просто: кто бы мне доверил просто так – без всяких проверок – полкило анаши незнакомому по-настоящему парню? Вручая пакет нужному человеку, я только ещё догадывался, что это как раз и была проверка: не сбегу ли я с неожиданно свалившимся на меня богатством, и не попробую ли отщипнуть себе кусочек? За мною следили, это я понял ещё на полпути к цели, бултыхаясь в переполненном вагоне. Но я сразу понял, что процесс идёт как надо, что бояться мне нечего и следует всего лишь быстро и точно выполнить просьбу-приказ.

Так что с какого-то момента я стал подрабатывать курьером. Совсем несложная, скажу честно, была работка, и если бы не некоторые неприятности: я бы с неё может и не слез. В самом деле: получаешь товар в одном месте, везёшь его в другое, отдаёшь нужному человеку – и целый день свободен! Заработав за пару часов столько, сколько на какой-нибудь работе платят за два-три дня. Пятёрка – это ведь тоже было первое испытание, дальше пошли уже совсем другие деньги, меньше чирика за рейс я никогда и не получал! Особенно когда уже немного вошёл в курс и стал принимать деньги. Там уже была двойная, тройная ответственность! Представьте себе: пятнадцатилетний пацан с авоськой, набитой пятёрками и десятками! Это ж опасно! Особенно если учесть, что уже появились настоящие «быки». Шла ведь уже перестройка: невозможное становилось возможным, и очень многие старались урвать. Не только ведь Колян организовал себе качалку, это просто веяло в воздухе: стань сильным – и тебе не будет преград! Хапай, сколько сможешь, оттянись со вкусом, живи на полную катушку! Колян, он был сильный парень, но встречались ещё сильнее: настоящие шкафы, которые даже Коляну могли накостылять так, что тот изошёл бы кровью. Так вот: один из таких «быков» однажды подловил меня в метро. Действовал он явно по наводке, и большой удачей стало для меня то, что товар я уже успел скинуть, сдать дожидавшемуся в метро агенту, а денег я в тот раз не получал. Так что я был чист, и грубый наглый «бычара», затащивший меня в глухое тёмное место на станции, оказался сильно разочарован. Грубо перещупав меня и обрыскав сумку – где не завалялось для него ничего интересного – он дал мне подзатыльник и отпустил.

После подобного случая я вёл себя намного осторожнее. Если груз был мелкий – ну ладно. Отправляясь же на встречу с большим серьёзным клиентом, я всегда предпочитал такси. Да-да, в таком-то возрасте – и уже такси! Полсотни кульков – это вам не шутка! Рассовав их в разные места сумки и одежды, я никогда не чувствовал себя в безопасности: знающие меня в лицо или по наводке «быки» всегда могли подкараулить такое слабое беззащитное существо и лишить всего имущества, если же меня загребли бы менты: то считай – всё пропало!

С ментами я бы не отделался парой синяков и отобранным товаром: Николай Наумович закрыл глаза на один случай, когда меня подловили-таки с партией товара – но очень маленькой партией! Устроенная им душеспасительная беседа должна была внушить мне, насколько ответственна и серьёзна моя работа, как сильно зависит процветание дела от таких как я – маленьких скромных бойцов невидимого фронта – и какие неприятные последствия ждут в частности меня, если я потеряю следующую партию. Словам я, разумеется, внял, и в смысле надёжности и незаменимости действительно стал одним из лучших. По крайней мере если верить словам Николая Наумовича.