Хорёк (СИ) - Иванников Алексей Алексеевич. Страница 39

А чаевые: это был вообще позор… Многие норовили их не заплатить, нагло отвертеться, делая вид, что не понимают, что мне ещё от них надо. Или оставляли часть еды, пытаясь жалкими объедками рассчитаться со мною. Спасибо! Несчастные объедки и так уже становились нашей законной добычей – моей и ещё троих парней, трудившихся в тот момент со мной официантами. Бабы там вообще не выдерживали! И физически, и от наглых ухмылок и приставаний, так что исключительно только хорошая зарплата держала людей там и не давала разбежаться. Там был ад!

Но черти, носившиеся по этому аду с подносами, были ничего: только из-за них я не плюнул на кафешку уже через неделю и продержался там несколько месяцев. Да не, почти целый год я трудился в местном филиале ада, обеспечивая его посетителей пищей и напитками, чаще всего простыми кружками с кипятком, в котором уже сами посетители заваривали выбранные разновидности чая, или размешивали кофе с дополнительными ингредиентами – сахаром и сливками. Много ли можно было слупить дополнительно с таких жмотов и скупердяев, заказывавших какой-нибудь коньяк рюмками, а вино – бокалами, полностью осушаемыми под конец трапезы? Если кто-то и брал бутылку, то норовил уволочь её с собой, заткнув горлышко пробкой, которую я лично выковыривал у них на глазах в начале. Это с моими-то руками! Я хочу сказать, что прежняя ловкость так и не восстановилась, и мне приходилось совсем несладко, когда я таскал наваленные с верхом подносы сначала с кухни в зал, а потом наоборот.

Жратва там была в-основном самая простая: никаких жульенов или заливных, нет! – простые супы – типа щей или ухи, несколько главных гарниров – картошка, рис, гречка; десяток мясных и рыбных блюд, ну и десяток салатов. Там было совсем не романтично! Скажу честно: я не очень понимал, зачем в таком нищем кабаке требуются официанты, они бы все могли сами заниматься самообслуживанием, но хозяин заведения, видимо, считал, что так будет правильно, ну и приличные клиенты иногда тоже всё-таки подваливали.

Приличные клиенты – это те, кто брал столик и заказывал хотя бы долларов на пятьсот, нет – лучше на тысячу. Сотня от таких обычно перепадала, от какой-нибудь парочки или приличного делового мужика, решившего по недоразумению забрести в насыщенное гиблое место. Нет, оформлено заведение было неплохо: отдельное здание, ажурная пластиковая конструкция, деревянные крытые лаком столы с такими же деревянными креслами, пластиковые плафоны на потолке, заливающие всё ровным белым светом, ну и мы: четвёрка смелых, держащих пространство под своим строгим контролем.

На каждого приходилось по десять столиков, маленьких коричневых квадратиков, с лежавшими на гладкой поверхности менюшками. Но меню выглядели позорно: весь список продуктов и напитков просто аккуратно размещался с двух сторон обыкновенного бумажного листа. Ну, плюс шапка сверху, с названием кафе – «Европа» – адресом и телефоном. Я сам видел, как жалкие отстойные промокашки печатались в подсобке на принтере – да-да, они даже не считали нужным завлекать и привлекать гостей хоть какой-то приличной рекламой. Да и зачем: место там было оживлённое, и желающих всегда хватало, ну а отдуваться приходилось поварам и нам: попавшим в самое месиво официантам.

Соратников по несчастью, как я сказал уже, имелось трое: два молодых ещё парня – Артём и Игорь – и мужик моего возраста, даже немного старше: Николай. Мне уже перевалило немного за тридцать, у меня уже подошёл, как это называют, «возраст Христа»: но в том месте на подобные мелочи плевали. Всё было просто: тянешь работу – значит молодец, а нет – пшёл на хрен! С большими усилиями я тянул, так же как и трое других, они ведь были обычного роста и сложения, хотя и совсем не богатыри, так что угнаться за ними я вполне мог. Артём и Игорь были обычными оболтусами, лет на восемь моложе, ничего кроме школы не кончавшими и никуда вообще не стремившимися. Так что куда им ещё было идти, как не в официанты, не на завод же, в конце концов? Я ничего против работяг не имею, но какой же современный молодой парень пойдёт – сам, по своей воле! – куда-нибудь гайки крутить? И эти двое были вполне себе современными молодыми оболтусами: мечтали о машине – разумеется, иномарке – красивой тёлке и своей квартире, и работали из-под палки, пили пиво по вечерам, копили понемногу деньги и дрочили на всех красавиц, попавших в поле зрения. Да, и ещё они были фанатами: оба уж не знаю сколько времени болели за «Спартак» и непременно посещали все футбольные матчи, проходившие в столице, так что с накоплением денег, я боюсь, получалось у них не слишком хорошо. У меня с болением достаточно просто: я всю жизнь болею за сборную, а внутренние там разборки, кто круче и сильнее – ЦСКА, Динамо или Спартак – всегда как-то проходили стороной, и только там я впервые столкнулся с фанатами. Причём с ребятами заводными и горячими, входившими даже в какую-то банду, воевавшую с конкурентами. Но когда они меня на эту тему спросили, я просто им всё так и объяснил, так что недоразумений в данной сфере никаких не возникло. А однажды они меня с собой на матч затащили – впервые в жизни в фанатский сектор! – так что слегка я нюхнул и этого пороха, решив больше никогда с подобным не связываться.

Матч был чемпионата страны, причём рубился Спартак с кем-то из главных конкурентов, рубился серьёзно и я бы сказал отчаянно, перенося эмоции на трибуны, отвечавшие ему таким же безобразием. Не, раньше-то я пару раз на подобные мероприятия тоже заглядывал, совсем, с другой, правда, целью и задачей, но попав в плотное окружение оравших во всю глотку фанатов, я даже как-то расстроился. Они визжали и ревели, матерились целый матч, не давая мне спокойно посмотреть – что же там такое происходит, всё время вскакивая с мест и закрывая обзор. Шмонать мелочь по карманам я не мог, игра совсем не вдохновляла: жилистые бугаи на поле за полтора часа родили два мяча – по одному в каждые ворота – так что больше с парнями на футбол я не ходил.

Да и вообще куда-то ходить после подобной работы совершенно не хотелось: не забывайте про мои физические данные, про мелкий рост и хилое здоровье, которое вряд ли могло сильно улучшиться после серьёзной беготни. Хозяина ведь не интересовало – как я себя чувствую, хорошо ли накануне спал, всё ли меня устраивает на работе и вокруг неё. Тут я смело могу сказать: что почти ничего мне на самом деле не нравилось, толпы наглых бомжеватых приезжих с дальних окраин бывшей империи могли кого угодно отвратить от такого заведения, что в конце концов и случилось. Трое моих товарищей по несчастью ещё как-то держались, кто бы их взял в какой-нибудь дорогой ресторан или место, где они получали бы хорошие деньги, не надрываясь при этом как каторжники на галерах? Да-да, я дал хорошее сравнение: каторжники на галерах. Нет, я бы не стал возражать, если бы оказался на галере в совершенно другой роли – надсмотрщика, или, к примеру, помощника капитана, прокладывающего маршрут по неверным сомнительным водам, но грести вёслами – огромными деревянными палками – было совсем не по мне. Я, если можно так выразиться, еле удерживал своё весло, барахтая им в окружавшем меня вязком сомнительном бульоне, из которого с трудом уже выуживал средства для поддержания штанов. Да, именно так: и в прямом, и в переносном смысле! Я даже отощал тогда, хотя никогда раньше и так не был толстым или хотя бы упитанным, но подобные ежедневные скачки просто доконали меня. Я стал почти как муха: не хватало только крыльев, чтобы взлететь и подняться над гадским проклятым миром, и потом нагадить ему на башку. Нет, желание нагадить другим – особенно большим, жирным и наглым – всегда сопровождало меня, я никогда не переставал мечтать о том, как сделаю паразитов, как докажу им, что я – лучше, что я – сильнее, и что не я, а они должны уступать мне дорогу и давать доступ ко всему, что я только захочу! И не относиться как к какому-то мальчонке, которого всегда можно пнуть и отодвинуть в сторону, отобрать принадлежащее мне и остаться при этом в целости и сохранности.